Глава 9
Маленькие тайны безвременья
1. Истерика
читать дальше- Нет, я понимаю, они, а ты-то, можешь нормально сказать, с какого и по какое число у нас каникулы?!
Соня ещё не уяснила себе суть того "затруднения" (иного слова пока не было), а глаза уже защипало, в горле всё уплотнялся тревожный ком. Каковые реакции подтверждали - подсознание не врёт! - что всё сказанное ей одноклассниками – правда. Хотя новость выглядела просто изощрённым (на этот раз) издевательством от недружественного коллективного разума.
Эгле сидела, опустив глаза и, казалось, ничего не замечала вокруг.
Рядом с ними продолжали околачиваться – прочим уже надоело и они отвалились – вредный Антим, почти безвредный Родион и улыбчивая молчаливая Алексина.
- Сейчас заплачет… наконец-то!
- Вот кто бы знал, какой пустячок её добьёт…
- Сонька, или ты думаешь, что система – нет, СИСТЭМА – сделает для тебя исключение?
Соне нынче снился редкостно гадостный сон: она будто бы пытается ввинтиться в тесную, холодную и, возможно, негерметичную субмарину, чтобы отправиться в автономное плавание на неопределённый срок; проснулась с ощущениями удушья, позже на полчаса, еле успела к первому уроку.
- Повеселились и хорош, - фыркнула она и опять повернулась к Мартыну:
- Скажи, а то я запутаюсь в расписании.
- Соня, реально: со второго по третье ноября. Месяц, даже больше. А вы нишкните, издёвцы; вы двое, а ты, Лекся, наоборот, скажи уже своё веское слово…
- Знаешь, Мартын, это называется "дискалькулия", когда в числах не ориентируешься, - Соня, благодаря подсказке недрузей, втянула слёзы, - Если по третье декабря – тоже бред, не бывает таких длинных каникул осенью.
- Не, без «дис»… - Мартын перестал ухмыляться, наконец, поняв, что всё серьёзно, - Я почему-то думал, что тебе такой расклад понравится. Это же круто! Ни у кого в Розии такой лафы по осени нет! А ты лучше спроси у какой-нибудь училки… вон Марьиванна идёт.
Соня подумала, что это резонно, и пошла по адресу, бросив Мартыну:
- А с тобой я ещё разберусь!
- Она со мной разберётся? Какое во мне-то зло? Что это с ней, а?
_____________________________________
Марьиванне Штефановне, ставшей буквально на днях их классным руководителем вместо ушедшей на пенсию Серафимы Киприановны, сегодня исполнялось тридцать три года, и сей факт вызывал у неё глубокое отвращение. В руке она держала букет колючих роз, присыпанных блёстками. Невооружённым глазом непредвзятому человеку легко было прочесть её презрение к этому традиционному дару. Унылость же лица и раздражительные ноты в разговоре были присущи этой женщине перманентно. Обычно Соня предпочитала с ней не связываться.
- Марьиванна… Штефановна, я хочу уточнить срок наших каникул - когда начало и в какой день в школу...
У учительницы на пару секунд случился тик под глазом – как всегда, когда у обратившегося к ней случалась запинка после её имени.
- Об элементарных вещах стыдно спрашивать! Читать умеешь? На стенде есть все расписания.
- В том и дело, что там ошибка: написано – со второго ноября по третье ноября. То есть, с сегодня до завтра, я об этом. Этого ведь мало, правда?
Соня могла поклясться – глаза Марьиванны Штефановны расширились от гнева.
- Я понятия не имею, насколько длиннее каникулы были у вас в Мозгве и как вы там успевали отдохнуть, но здесь обойдётесь! Тридцать три дня ей мало для безделья? Так я и заданий могу выдать. Отдельным умникам.
Соня решила, что расстроенная прибавлением года к возрасту женщина заговорилась, и в страхе отползла.
Большая перемена, она успеет позвонить.
- Тёть Варь, а до какого каникулы у девчонок?
- Ой, Со-оня… зря ты убежала без завтрака. Я не успела тебе всё рассказать. Слушай. С полуночи наступает Полувремя – это тринадцатый месяц.
______________________________________
- Это глупость какая-то. Может, я ещё сплю? Мне тут, в Лесошишенске, и не такое снится.
- Ты же интересовалась необычными явлениями – теперь сможешь сама понаблюдать и поучаствовать. Бояться не нужно, это происходит со всеми каждый год в нашем городе и окрестностях… примерно двадцать пять километров от центра города. Логично, что школьникам на этот… феномен каникулы назначают. Всё равно учёбы никакой не выйдет.
- Ерунда какая-то, - упрямо повторила Соня, чувствуя, как уходят душевные силы, - Это розыгрыш? Ведь никто раньше такое не упоминал и нигде про такое не написано! И в «Лесошишенском Легендариуме».
- Это правда, - в голосе тёти было терпение, - Это как бы неизвестное науке явление, а неизвестное потому, что местные жители… как бы это сказать… обретают память о нём каждый год заново, как только просыпаются второго ноября, то есть сегодня. Вспоминают, что впереди тринадцатый месяц, и все тринадцатые месяцы, которые они в жизни пережили. У меня будет двадцать второй – я шесть лет в жизни бывала осенью не в Лесошишенске; понимаешь, как считать?
Соня дала отбой, не соображая, что делает. Давно прозвенел звонок, в коридоре стояла нехорошая тишина. Половина ламп на потолке мигали, за окном размазался пасмурный сумрак. Заслышав шаги, Соня забралась с ногами на подоконник, скрывшись в оконной нише от проходящих двух учительниц. Из-под рамы задувало. Соня ещё раз перечитала с телефона массово разосланное населению сообщение, перечисляющее свойства аномальной временной зоны в Лесошишенске, известной как «тринадцатый месяц», а чаще – «Полувремя».
… наступает в полночь со второго на третье ноября неизвестно сколько уже лет;
2. Для внешнего наблюдателя длится предположительно ноль секунд, то есть не существует;
3. Для внутреннего наблюдателя – лесошишенца или гостя города – субъективно длится тридцать три дня, после чего выливается в обычный календарно-астрономический ноябрь;
4. Влияет на память разумного существа; информация о явлении восстанавливается с 00 ч второго ноября, а после окончания аномального периода постепенно нивелируется и исчезает, или же остаётся воспоминаниями, воспринимаемыми как недостоверные;
5. Разные люди помнят или забывают о Полувремени по-разному. Отдельные лица чётко помнят о нём круглый год, но прочие воспринимают их сведения как фантазии, в связи с чем проблематично заранее организовать научные исследования явления;
6. П. физически изолирует пространство города и окрестностей (...). Внутренние наблюдатели не могут покинуть его до окончания срока; также невозможна любая связь с внешним миром. Внутригородская телефонная, компьютерная, радиосеть функционируют с переменным успехом, так же местное кабельное телевидение, а энергией город обеспечивает атомная электростанция...
…выстроенная берегу Северо-Западного моря в прошлом веке не иначе как «помнящими» людьми…
Последний пункт, наконец, прояснил Соне её тревогу. Итак, ей предстоял особо длинный месяц пытки ожиданием и невозможностью хотя бы словом перекинуться с самым любимым человеком на свете.
Уже целую вечность она живёт с нехваткой воздуха, а не прошло и половины Мишкиной службы. Каждый день Соня мысленно измеряла путь, предстоящий им до встречи. И видела бесконечную дорогу в гору, в гору, через «не могу». И что же? Дорога, словно в дурном сне, становится резиновой! А кто знает, сколько ещё в Лесошишенске запрятано этих равнодушных мин – Полувремён? Не пройдут ли по личному времени Сони годы, осушающие душу, прежде чем она увидит – и увидит ли? – Мишу.
Соня на подоконнике начала всхлипывать. Как по команде, в стекло застучал дождь.
Вскоре Соня сидела в библиотеке за компьютером. Главная страница «Лесошишенского Легендариума» сменила дизайн на чёрно-кровавый, заголовок обрамляли два трепещущих факела. Приветствие гласило:
МЫ СНОВА ГОСТИ В ЭТОМ МЕСТЕ. СТРАННИК, БУДЬ ОСТОРОЖЕН В СВОИХ СНАХ, СО СВОИМИ МЕРТВЕЦАМИ, СО СВОИМИ ЗМЕЯМИ – ПОЛУВРЕМЯ ИЩЕТ ПРИЧИНЫ ПОЙМАТЬ ТЕБЯ!
Соня открыла раздел, которого ещё вчера не было, и стала читать:
«Жители и гости города, приветствуем вас снова на теневой стороне бытия. Все мы помним, что ничего не помним – и всё-таки призываем вас не лениться и оставлять на нашем сайте наблюдения, комментарии, догадки, а лучше всего, начинать дневники Полувременья, ибо верим, что в Ноосфере ничто не пропадает бесследно, и наступит время, когда о наших чаяниях, страхах, радостях, о нашей странной жизни узнает весь мир. Известно, что от судьбы не уйдёшь – но мы будем пробовать!»
7. П. влияет на информационные носители. Данные в бумажном или электронном варианте по истечение П. либо стираются, либо искажаются, теряются, меняются на иные записи, либо воспринимаются людьми как бредовые фантазии, а компьютерной системой – как ошибки или вирусы;
8. В П. не стоит производить денежные операции вплоть до обычных покупок. Путаница в финансах впоследствии необратима; присутствует порча или потеря наличных, электронные денежные средства частично или полностью пропадают;
9. Никто не может умереть естественной смертью в П. Это значит, что смертельно больные люди получают отсрочку на 33 дня, в которые существование является призрачным и особо мучительным. Никто не может родиться в П.. Женщины, у которых начались роды, пребывают в состоянии «между схватками». Дети, рождённые у них по окончании П., некоторое время не растут. Никто не может быть зачат в П. …
10. Считается, что бесполезно получать знания, заниматься спортом и творить…
11. Повышено число правонарушений; преступления против личности составляют…
12… 13... 14...
Выход напрашивался сам собой: чтобы не попасть под удар Полувремени, надо бежать. Для надёжности сесть в электричку за час до полуночи. Спокойно вернуться в город за полночь… а утром в школу. Лучше без «каникул» остаться. Соня помнила, что последняя электричка уходит в 23-00, а первая на Лесошишенск – в 4 утра.
_________________________________
- Что это значит?!
Урок литературы. Марьиванна Штефановна в ауте – Соня сначала не явилась, а потом ворвалась без стука, сверкая глазами, оживив оцепеневший от скуки класс.
- Уезжаю, - не понижая голоса, обратилась она к Эгле, - Давай со мной, а?
- Сонь. Я хочу увидеть – как это, понимаешь?
- И мне здесь нормально, - сказал Мартын, - Не суетись, а?
- Выйди вон! – приказала учительница, - Ты что себе позволяешь? Никогда не приходи больше на мой урок!
- Я? – обернулась к ней Соня, - Чёрт побери, как можно держать нас здесь, когда такое творится? То есть, простите, пожалуйста, я хотела сказать, что перед этим вашим «полувременьем» всех надо отпустить. Вдруг кому какие дела надо уладить, что-то поважнее литературы? Я лично ухожу.
- Какие такие дела? По закону сегодня рабочий день и ты обязана учиться.
- По закону - каникулы семь дней! Значит, мы должны не третьего вернуться, а девятого. Согласитесь, сверхдлинные каникулы, в которые нельзя даже куда-нибудь поехать или хотя бы книжку почитать, чтобы потом помнить её, и даже вспомнить, что вообще отдыхали – это из области нарушения прав человека!
- Права качать ты не будешь…
Но Соня уже покинула кабинет. Эгле немедленно поднялась.
- Марьиванна Штефановна, простите, но она права, - произнесла она как можно невозмутимее, - Наверное, надо… что-то купить, например. Я тоже только сегодня узнала об этом странном Полувремени… если я правильно поняла, магазины работать не будут.
Класс грохнул. Эгле побледнела, но пошла к двери. Мартын, молча – тоже. Он обернулся напоследок и вдруг понял, что впервые в жизни хохочущие физиономии не вызывают у него ровно никаких эмоций.
Соню они не догнали.
- Интересно, кто-то остался после этого… А ты правда не хочешь уехать?
- Конечно. Будет свинством оставить маму и Линду. И я, кажется, знаю человека, который всё расскажет о Полувремени. Завтра к ней пойду.
- О! Точно! Серафима. Но я пас. Не могу, когда мои незамысловатые мысли читают. А Сонька-то… струсила!
- Другое, - строго возразила Эгле.
_________________________________________________
Как она не заметила раньше – по всему городу всюду фонарики! На деревьях, баннерах, проводах. Рассвет так и не наступил. Его захватил и рассеял туман.
Тени проходили в двух шагах от Сони, неразличимые, тут же пропадали в занавесе измороси. За всеми витринами можно было видеть странную суету, как будто в магазинах затевался ремонт. Слышался смех, весёлая музыка.
Соня стояла под навесом остановки и звонила всем подряд. Из Мишкиных близких друзей в Петербурхе сейчас были двое и у них не было возможности принять у себя Соню на ночь. Зато её предупредили, что Миша повздорил с их общим знакомым – он вроде зол, и Соне, если что, с ним лучше не связываться… Другие оказались недоступны по телефону. Ещё двое – Соня ушам не поверила - ответили, что находятся по пути… в Лесошишенск, ибо хотят воспользоваться «временнЫм карманом» и устроить себе отпуск! Наконец Соня решилась – была не была – просить «временнОго убежища» у Мишиных родителей. Только как им обосновать необходимость? Ответил Адрей Адреанович. Соня обошлась без легенд и сказала как есть. Он выслушал внимательно. Странно, но он слыхал о Полувремени. Возможно, сегодня в Полувремя верят все.
- Я всего лишь не хочу ждать лишний месяц. Это… нечестно что ли… - пытаясь сохранить ровные интонации, говорила Соня.
- Нечестно? – переспросил он, - Знаешь что, дитя. Кашу ты заварила, так что я думаю, нечестно к нам обращаться. Говоришь, что любишь – терпи всё. Ты в Лесошишенске не одна, не пропадёшь. Жене моей не звони, будь добра. Желаю веселых… весёлого…
- Анабиоза? – в злом веселье предположила Соня.
Она поняла: родители Миши всегда будут её наказывать. Даже если Мише от неё будет одна польза. Всю жизнь будут.
Она вздохнула и набрала сообщение для Миши - «Что ты знаешь о полувремени? Оно у нас будет.». Хотя едва он сегодня сможет прочитать. Подержала его телефон тыльной стороной у щеки – она так часто грелась.
Марьиванна слышала, что Соня собирается уехать, значит, обязана доложить тёте…
- Девушка, мне понравился ваш голос, - услышала Соня рядом с собой, - Я знаю, как вам помочь.
На огонёк экрана невидимка протянул ей листовку. Она с трудом разобрала:
«Фантастические 33 дня!!! Без различия ориентации и возраста – ты ведь помнишь, что не вспомнишь? Ждём тебя во втором корп. старого кирпзавода, место узнаешь по розовой пушистой метке!!!»
- Гадость какая! – воскликнула Соня, раздирая бумажку на клочки.
В тумане машины двигались с нулевой скоростью, образуя мёртвые пробки. На вокзале, куда Соня добралась пешком через два часа, творилось что-то невероятное. Прибывшая электричка извергла поток людей, в основном молодёжи – и немедленно заполнилась снова. Соня продиралась сквозь вагоны, где видела немыслимое количество беременных женщин (ибо на любом сроке оставаться было неполезно!), мам с маленькими детьми - стоял гам и капризный визг. Соня изловчилась втиснуться между двумя скамейками, оттоптав сидящим ноги – толпа по проходу шла так плотно, что негде было остановиться. Очевидно, здесь и придётся остаться. Она рассеянно извинялась… И тут телефон. Соня вздрогнула – она сразу поняла, кто.
- Сонь! Сонь! У меня мало времени – я тут прячусь с телефоном в подсобке. Я слышал такую сказку в детстве. Наверное, это неправда. Но если тебе страшно, поезжай сейчас к моим родителям.
- Ты позвонил!!! Позвонил… Как же неправда, если тут весь город с ума сходит прямо сейчас! Ты бы видел! Мне страшно, я не могу без тебя, я умру здесь!
А звонок прервался – по репликам на том конце линии Соня успела узнать, что телефон отобран, а Мишу ждут неприятности. Она сползла по окну и стене вагона, рыдая и не обращая внимания на соседей.
И тут только разглядела двоих сидящих справа - старика и обнимающую его молодую женщину. Соню поразила её скорбная улыбка, обращённая внутрь. Она поняла. «Это последний путь.» Старик поймал Сонин панический взгляд – и слегка кивнул. «Всё проходит – и это пройдёт… Всё приходит и уходит в своё время… Нет смысла бояться, нет смысла надеяться, нет смысла верить…»
Три часа под взглядом почти ушедшего она не сможет перенести. Соня рванулась обратно, расталкивая плотно стоящих пассажиров. До отправления оставалась минута. На платформе осознала, как мало воздуха было в вагоне, который сейчас медленно отплывал к берегам нормального мира. Сегодня будет ещё только одна электричка…
- Как же так, - Варвара чуть не плакала, - Если бы ты уехала, мы бы месяц не знали, что с тобой, нам бы жизни не было! То Лев говорит, что может не успеть вернуться, то ты… как же так?
Тётя разыскала зарёванную Соню на вокзале. Она боялась, что не сумеет вернуть её домой, но голодная и усталая Соня не сопротивлялась и уныло плелась рядом с ней до такси.
- Послушай… всё будет лучше, чем ты представляешь. Я всегда любила Полувремя. Это единственное время в году, когда я могла отдохнуть и пожить чем-то отвлечённым. Знаешь, хронические болезни как бы замораживаются, если в удачной фазе, Василисе было легче. Мы с ней много играли и читали – я верю, что это не бесполезно и всё равно где-то в глубине души остаётся. Ты разве не поняла, что тринадцатый месяц – это большой праздник? Он создан для того, чтобы люди побыли со своими семьями и друзьями, потому что обычная рутина им не может помешать. Это надо принимать с благодарностью.
Ближе к полуночи Соня сидела на своей кровати, завернувшись в пушистое одеяло. Перед ней лежал раскрытый ноутбук, что купила на подарочные деньги. Во всём доме тикали откуда-то выкопанные механические часы, так как остальные должны были непременно заболеть. Соня раз за разом перечитывала письмо с экрана.
"Соня моя. Я давно понял, насколько неправильно было пойти в этом году служить. Свои дни занимаю как только могу и стараюсь не унывать (имею нытиков перед глазами и вижу, как они жалки), стараюсь тебе передать настроение бодрости и правильности происходящего, но это не совсем то, что есть, не всегда правда. Мне бывает тоскливо, но точно знаю, что тебе гораздо труднее. Я не знаю, чего будет стоить моё решение и не имею права призывать тебя быть сильной. Могу только не спать этой ночью – хотелось бы, чтобы это помогло тебе проще пережить вашу лесошишенскую заморочку, в которую мне трудно поверить, но тебе виднее! Жаль, что предки так повели себя – неважно, есть полувремя или нет. Но я всегда буду на твоей стороне. Ты лучше всех. Наших уже иногда отпускают домой – я постараюсь отпроситься 3-го."
Придумываешь, чтобы мне легче было ждать. Не отпустят…
_____________________________________
Каждые 10 минут Соня отправляла смс – раз она остаётся в городе, стоит произвести кое-какие эксперименты. Узнать, какие сообщения и во сколько дойдут. За минуту до полуночи она налила себе в кружку крохотный глоток того самого, что получилось из сока, вина.
- За то, Миш, чтобы количество погружений было равно количеству всплытий. От винта!
Вино за прошедшие месяцы стало ещё вкусней.
2.