Глава 11
На пороге зимы
читать дальше- Между ними как раз встаёт солнце, мы видим каждое утро на пробежке. Я кусаю локти. Друзья там – ну почти там, триста километров южнее – летом в походе были, а я «в двух шагах» и не могу дотянуться. Вот если бы раз в месяц пешком смотаться туда и обратно - я бы отставил все претензии к жизни.
Таков бы ответ на её вопрос, какие лишения и трудности, если исключить тяжкую разлуку, испытывает один конкретный солдат в неуютном, но величественном краю. Это северные отроги Адленеев, самого западного из пяти Великих Каменных Поясов Розии, что простирались, если игнорировать извивы, с пяти северов к пяти югам страны. Пройти все Пояса Миша был не против когда-нибудь, после того, как несколько лет назад побывал в Южных Адленеях. Ещё в стране существовал рыхлый, многажды исчезающий Сквозной хребет, проходящий сквозь четыре восточных пояса, и несколько горных местностей скромного масштаба.
Соня замечала, что он неохотно рассказывает о подробностях своей службы. Может быть, стоит Соню увидеть, всё Мише резко начинает казаться неактуальным; и верно, куда они, подробности, денутся, пусть лучше останутся для писем. Соне посчастливилось в начале осени узнать, как он за минуту до того, как встретить её, необнаруженную ещё на чеканно-аккуратной парадной аллее части, говорил с товарищами – и как тут же сменил лексику для неё. Ему не хотелось погружать Соню в грубоватую материю нынешней своей жизни.
- Ты как в тюрьме! Это ведь… унизительно, настолько не распоряжаться собой.
- О, знаменитые «муштра», «нагрузка», «обязаловка», «подчинение»! Нет, правда, всё ерунда. Всё, что физически трудно – это нормально. Начинаешь понимать, что должен был сам себе устроить что-то похожее раньше, если бы был честным человеком. Не представлял, как раньше меня лень пожирала. Похоже, некоторых только принуждение со стороны способно расшевелить... Когда почти нет свободного времени, мозг работает быстрее, потому что время - как полынья во льдах, надо чистить без конца. А как расчистишь и берёшь учебник, налетают страдальцы и агитируют тебя расслабится - покурить, поболтать…
Но он не курил - и не собирался поддаваться, это точно.
- Мне хочется забрать тебя с собой, как будто я тебя оставила в грязном и холодном месте, у равнодушных людей. Иногда такое про тебя приснится! Я не верю, что здесь так пользительно и благодисциплинно живётся, как ты говоришь! – говорила Соня, заботливо поднимая воротник Мишиной формы.
- Считаешь, что мне это не нужно? Зато узнаю, чего стою. Зато ещё немного – и все горы наши, тёплые и летние. Давай считать, что есть подарок, который пока нельзя распаковать?
_________________________________________________________________
- Не знаешь, кому пришло в голову ставить скамейки в "чистом поле"?
- Нет, это загадка. Но видишь, «наша», единственная, всё-таки уцелела.
Каждый раз, бывая здесь, Соня делала снимок гор, фиксируя фотоаппарат в одной и той же точке, в левом углу спинки скамейки. Но сегодня они с Мишей обнаружили, что спинка скамейки сорвана, скорее всего, ветром. А фотоаппарат отказался работать на холоде.
Пограничный городок Агдь (грамматический род топонима Мише пока не удалось выяснить, так как вокруг каждый склонял его по своему разумению), расположился в предгорье, на большом неровном "блюдце". «Градообразующее предприятие» – военная часть. Застройка вынужденно, из-за рельефа, беспорядочная - и всё серые малоэтажные параллелепипеды. С холма в нескольких километрах от города, куда выбирались каждый раз Миша и Соня, можно было видеть его планировку до мелких подробностей (что, в общем-то, могло объяснить наличие скамеек). Вокруг тундростепь, но восток возвышается головокружительными пиками, похожими на сказку, а ещё полгоризонта – просто большими горами. Природа предельно экстравертна: не даёт тени летом и укрытия от ветра зимой. В городе, во всём ей подобном, некуда пойти. Негде спрятаться от любопытных глаз. И теперь, в ноябре, когда вовсю зима, так странно вспоминать, как…
- Подарок – это только миг. А помнишь, как мы…
…в роще, которую можно отсюда разглядеть, на полпути к горам (на самом деле даже не в четверти, близость их обманчива), летом они нашли запруду в ледяном ручье, где плавали нагишом (само собой, ведь на такой подарок, как годный водоём, ну никак не рассчитывали), и чудом никому больше одновременно с ними ручей не понадобился.
- Скажи, так ещё будет? Можно смело сказать, что нет. Я знаю уже, к чуду прикасаешься, а потом от него тут же что-то отталкивает…
- Как одноимённые заряды? Нет, всё будет, как мы решим и сделаем, как захотим. Продержимся – станем сильными. Можем из принципа через год сюда приехать - я слова не скажу, что мне эта местность надоела. И искупаемся. Сонька, пойдём, я не могу уже смотреть, как ты мёрзнешь!
- Ну уж нет! Сидеть что ли на заплёванном вокзале, где каждый нас комментирует, как если бы в первый раз девушку увидел? А тут чистое место. И не так чтобы холодно пока. А тебе?
- Через месяц над этой скамейкой два метра снега будет. Уже метр был, но ветрами сдуло. Говорят, будет суперснежная зима. Это значит, что перевалы и дороги занесёт, а поездов раз в пять будет меньше ходить. Соня, не обижайся, если тётя не захочет, чтобы вы сюда ехали зимой.
- Знаю, ей не так чтобы хочется дом оставлять, но…
- Здесь реально жёстко будет. И точно негде видеться. Знаешь, здесь гостиницу не построят – нечего посторонним шастать, город полузакрытый. Командировочным военным есть, где останавливаться, а туристов здесь можешь представить? И ни один местный житель не сдаст солдату комнату. Особенно с девушкой не пустят. Считается, здесь строгие нравы. Кинотеатр скоро развалится. Строят, однако, вместо него что-то вроде ночного клуба – ну, ясен клуб… ты что? Не надо. Всё, больше не буду ерунды. Зима до конца апреля, это правда. Но я буду звонить и письма на бумажке, как всегда. Сонь, у меня же тебе подарок…
…это не такая примитивная вещь, как кажется на первый взгляд - это ископаемый перламутр, олурийского периода.
- …ты же знаешь, что я люблю ракушки, деревяшки, стекляшки, медяшки… а от тебя всё люблю!
- … не надо сейчас на шею вешать – она ледяная. В городе живёт одна девочка, Аэлла. Десять лет, а одна семью кормит. Родители больны, работы для них нет. Она делает украшения. По правде, я слишком мало заплатил за эту работу – ручная полировка, а ещё она сама по окрестностям материал добывает… взяла, сколько у меня с собой было. Как-нибудь сниму побольше денег для них, когда банкомат заработает.
- Спасибо Аэлле… Я же через три часа уезжаю. Мне страшно. Как будто надо переползти через ледяную колючую глыбу.
- А лет сто всего назад по три года служили. Была большая вероятность, что война начнётся, войска держали в готовности. Мы родились в счастливое время – всего-то поскучать немного… Это не в упрёк тебе! А я, вообще-то, самый счастливый человек на сто километров вокруг. Знаю, о чём говорю. Расскажу ещё, по телефону… опять я ерунду несу. Всего три часа – это ёжкин код! Смотри, там целая улица стоит как бы отдельно от всего города. Это Чёрная слобода, все дома в ней бревенчатые и двухэтажные. В ней почти каждый год случается пожар, и всегда выгорает до конца только одна изба – та, что ближе к основному массиву. Но старухи, которые живут на этой улице, отказываются переезжать. Вроде как то место питает их тонкую ниточку жизни, а та, которая погибает… брр... она как бы жертва, подкрепляющая эту нить, от.
- Что, правда?! Или на самом деле? Почему ты начал про это говорить?
- Не знаю, не знаю. Но говорят, в каждом из тех домов – по полтергейсту. Не боишься?
- Ми-ша? Что, мы… сейчас туда пойдём?
- Так ты боишься?
- Значит… ты думаешь, эти старухи не будут против ни солдата, ни какой-нибудь девушки, да?
- Ну, как-то так! То есть, эта мысль требует уточнения.
- Ну так наплевать на него, на этого полтергейста! Я же с тобой никогда и ничего… Не боюсь с тобой ничего.
Но напоследок они снова захотели полюбоваться неприступной горной твердыней. Которая если повезёт, будет принадлежать им.
конец главы 11
глава 12