совсем утречко
читать дальше
- Ох, Эгле, ты уже оделась! Мы уже выходим?
- Нет, ещё нет. Доброе утро!
- А... то есть всё в порядке? Меня подождёте? Я успею?
- Я полагаю, да.
- Так светло! Уже сколько?
- Часов девять.
- Девять?! Да это только если бегом... фух, с этими сумками! Почему вы меня раньше не разбудили?!
- А ты выспалась? Мы предположили, что нет, вот и зачем над тобой издеваться?
- Издеваться - это из-под одеяла в карьер! В аллюр. Я не хочу как вчера. Только не это. А я ещё всё раскидала в темноте...
- Заколку я подобрала, а кроссовки прямо справа от тебя.
- Слушай... качает меня, с поезда. Я буду тормозить.
- Ну так полежи ещё. Вода тоже рядом с тобой стоит, попей. Твою сумку сейчас достану.
- А что это за запах?
- Хороший, правда?
- Если бы я не знала, что у нас нет картошки, то сказала бы, что пахнет печёной картошкой.
- Надо, Соня доверять себе.
- Картошечка! Откель?
- Нуу, у нас же два добытчика. Пусть Миша поведает, не буду отнимать его удовольствия.
- А номер другой добытчик? Где он?
- Он... его я подвела, поэтому отсыпается.
- Так... я обо всём догадалась. Мартын дрыхнет, картошка печётся - на первый поезд мы не бежим.
- Не-не, не бежим. Счастье-то какое!
- А Мишка?
- Во саду. Скоро придёт.
- Так вот куда попали мы... А почему ты Мартына "подвела"? Отродясь не подводила же.
- Мы поднялись на второй этаж в темноте, а там, оказывается, только топчанчик, узкий даже для одного человека. В принципе мы почти поняли, где хранятся одеяла и всё такое, стали совещаться, как устроиться... точнее он прикидывал, а я села у окна и оторваться не могла. И в один миг заснула, где сидела. Он меня уложил, укутал - я даже не почувствовала. А самому негде. Он и сидел просто на полу, а потом, когда вас услышал, что дверь открыли, спустился.
- Хороши мы, Эгле - а я всю ночь ныла! Тогда да, вприпрыжку на поезд, жестоко. Честно, думать об этом противно.
- Я так понимаю, осталось спросить одного Мартына: он что, тоже не против остаться здесь!
- Мм... а меня, а я... а, ладно. Главное, что не прям щас решать. Очи не продрала.
-Так мы на каникулах! Не надо продирать, пожалуйста!
- Если так пойдёт, как вчера!
- Уже не так. У нас же картоооошка!
вчера, собственно, было
читать дальше
Утром промешкались, обнаружив, что серьёзно погорячились с "минималистической комплектацией" личных вещей, на полпути к вокзалу погнали обратно по домам и догрузились. Электричка первая, прямая, ушла без них.
Другая такая через два дня, заподозрили, что к тому времени передумают, так что договорились несколькими часами позже на транзитный вариант.
Три часа до пересадки - это погулять в незнакомом месте, перекусить в местной столовке привокзальной, попыриться на киоски, подремать на лавках. Не вопрос.
Но, выйдя на промежуточной станции, обнаружили, что
это платформа в полтора метра высотой,
между двумя путями,
с единственным навесом почти во всю - пятиметровую - её длину,
а по обе стороны и между шпал щедро цветущий йван-чай, он же киприан.
Лиловые метёлки в обе стороны, сколько хватает глаз.
А по сторонам от путей - еловый лес.
Лес справа и лес слева.
Ни одного здания,
огрызок лестницы, по которому не спустишься,
и никакой от платформы ведущей тропинки
или хоть каких вытоптанных участков, указывающих, куда отсюда могли идти пассажиры.
Цивилизация, ау.
На стене навеса выцветшие обрывки каких-то бумаг, среди них что-то вроде расписания.
Нечитаемо.
Всё с утра шло бококривисто. И вот это ещё.
Догадки о том, куда попали они, прозвучали незамедлительно.
У них были все основания так думать.
Миша стал звонить... а никуда не смог. Что подтверждало страшную гипотезу.
Миша не счёл нужным принимать её всерьёз. Он - нет, прочие - да.
Следовало предположить, что через три часа никакого поезда здесь не будет.
Соне нравится сейчас, прокручивая вчерашний день в памяти, осознавать, как каждый из них собрался с духом и взял себя в руки. Мартын отставил сарказм - что толку винить Мишу? Разработали план. Такой: бездействие → действие. Будет глупо, порешили они, сразу кидаться идти пешком до предыдущей станции (предположим, назад по шпалам это возможно, хоть и далеко весьма), вдруг сюда что-нибудь всё-таки причалит? Три часа ждём и терпим неопределённость.
По двое дежурили на платформе, высматривая поезда вдали в обоих направлениях, очереди ждали в тени под навесом, сидя на газетах.
Если, приняли решение они, не придёт - или, ужас, придёт, да не остановится в положенное время, отправятся пешком.
(А поезд, небось, возьмёт да опоздает, и будет здесь как раз едва отчалят они.)
Положенное время плюс контрольное плюс ещё немного, стало быть.
... а если сквозь йван-чан следит за ними оборотень, тот, что, видимо, давно опустошил здешний населённый пунктик?
Ухмыляется и ждёт, пока сползут они с платформы. Не к спеху ему, пущай сидят до ночи.
Почему несерьёзно? Мы-то знаем, что бывает всё.
Тоска выедает. Взялись за такое дело: альбомный лист достали, фломастер, и принялись письмо писать тем, кто в будущем может попасть сюда. Написали, какого числа-года, откуда, во сколько отправились, куда следовали, сколько их,
что увидели здесь,
во сколько ждали бы посадки, будь всё путём,
телефон написали, инициалы -
это если вдруг заблудятся и искать их... когда-нибудь будут -
- это если заброшенный полустанок находится всё-таки в их мире.
Если покажется издали поезд, договорились успеть написать и об этом - время и направление.
Прилепили на стену лист клейкой лентой.
Перекусывали,
хохмили,
хорохорились,
планировали и перепланировали,
учения по скоростному группированию с вещами у края платформы провели,
высматривали в бинокль.
Ничего страшного - не холодно и не голодно.
Только трясучка, каждый скрывает свою.
Соня, например, еле сдерживала слёзы временами, но не дело же заставлять себя сугубо утешать.
А подруга любимая, Эгле, говорит тихо, чтобы парни не расслышали: теперь представляю.
Время икс подползает, оборотень в траве изошёл слюной, нервы на пределе.
_____________________________________________
Поезд пришёл минута в минуту. Сволочь. А они орали ему и безобразно, отчаянно голосовали, на всякий случай!
С кондуктором повздорили, потому что хотел взять штраф за то, что билеты на станции не купили. Миша взялся за переговоры, пойдя, хоть и спокойным тоном, на принцип. Но Соня с Мартыном не стерпели, бросились и его защищать, и кондуктору вдалбливать, что он не может быть прав.
Тут Соне показалось, что уже имеет моральное право порыдать, но опять сдержалась как-то.
Другой кондуктор подоспел и внезапно подтвердил, что есть такая станция, где ничего нет. Облегчения не передать! Она существует!
Сидели, молчали, оттаивали.
Мартын оттаял, почти завёлся.
Соне снова не захотелось быть слабым звеном, снова передумала плакать. И подзатыльник Мартыну передумала. Всё-таки они повели себя как команда, а могло быть хуже.
Эгле говорила о том, что они живы, молоды, свободны, сыты, у близких всё в порядке, и что поэтому...
Позже уходили вагонами от гопообразных, которые слышали их спор с билетчиком и захотели спровоцировать на что-нибудь.
Где-то в середине состава потеряли сумку с едой.
И с биноклем, в спешке засунутым в еду.
Добрались в ночи, поклялись, что до утра больше не будут о происшедшем говорить. Поклялись, что не будут назначать Мишку виноватым в авантюре, её организации и последствиях. Все имеют свою ответственность!
В безлюдном, бессветном посёлке отыскали дом, где их ждал ключ от дачи. Были вынуждены разбудить деда-милиционера, который сегодня уже их и не ждал.
Но тот встретил приветливо. Предложил остаться на ночь - увы, внук-милиционер уехал на вызов далече, подвезти их не сможет.
Не стали наглеть. Гордость вдруг всех взяла или мозги потерпели некоторый урон от переживаний. А надо было, наверное - чтобы утром проще вернуться на вокзал. Ключ взяли и, следуя всем наставлениям...
Уронили в недосягаемость по пути фонарь.
Как-то так. Пачка печенья на утро осталась.