Глава 3
Начало пути
1.
читать дальше- Это... - сказала Соня, и больше ничего долго никто не сказал: они сосредоточенно удалялись с трассы, меланхолично подрагивающей вокруг них, к единственно доступному чистому месту: немного возвышенной, заросшей травой обочине, предполагая, что с любым шагом могут погрузиться на неопределённую глубину. Тем не менее, когда поднялись на полуметровый земляной гребень, обувь оказалась покрытой грязью даже не до верха. Гигантские деревья густо росли на дне оврага, что находился прямо по другую сторону гребня. В овраге притаился тёмно-зелёный мрак.
- Мотоцикл за поворотом был, - напомнила Соня.
- Туда. Бежим.
Вероятно, им показалось, что «другое измерение», так лихо идентифицированное ими, это всего лишь ограниченный участок дороги, а логичный пейзаж снова возникнет, если они преодолеют в направлении Лесошишенска примерно полкилометра.
Они побежали и снова скоро остановились. Проползли под нависавшей ветвью, перешли на шаг. Впереди таких ветвей, тянущихся от низинных гигантов, толстых, параллельных горизонту, с волнистыми листьями величиной с лопату, перекрывающих путь, было множество. Вправо, на глинистый каток, старались не смотреть.
- Если мы спустимся и пойдём параллельно… - Мартын не договорил и шагнул в сторону оврага.
Спуск казался надёжным и не отвесным, его укрепляли травы и корневища.
- ...может, так срежем угол, - продолжил Мартын неуверенно, но Соня немедленно и молча последовала вниз за ним, и оставалось только подать ей руку.
Шок от изменившейся картины мира вяло плёлся где-то за спиной. Соня думала, что всё-таки везучий она человек – не то что куртку кто-то одолжил, а целый тёплый лес подвернулся. Высоко-высоко от неба их укрывали переплетённые ветви. Наступило опустошающее блаженство после долгого мандража. Косые лучи, ниспадающие в прорехи лесного шатра, застилали взгляд, ласкали лицо. Соня перестала думать и слышать, пока не потемнело. Они шагнули в зону, куда солнце не пробивалось вовсе.
- Под ноги!
Естественно, Соня немедленно споткнулась.
Задев ладонью что-то склизкое, Соня, прежде чем опознать серый лишайник на обширном плоском камне под ногами, судорожно вытерлась о штаны, нечаянно взбодрилась тем самым и опять старательно зашагала вперёд. Тропинки, аллейки – не было. Разметки, указателя, бордюра…
- Не иди. Стой.
Глухой какой у него голос. А там мотоцикл горит же. Горит.
- Остановись, - повторил Мартын. Они встали возле выплывшего на них монолита - вертикального, как стела, обтрескавшегося подо мхом камня. Соня моргала, чтобы восстановить зрение, а Мартын, удерживая её за плечи и поведя вокруг себя, встал вместе с ней к камню спиной.
- Смотри на это.
Они очутились в противоестественном, если исходить из предпосылок их перемещений и ожиданий, месте. Куда ни глянь – отдельные, выбившиеся из толстого слоя гигантской палой листвы, обильно присыпанной ещё семенами величиной с ладонь (всё то, что пружинило, ломая ритм ходьбы), ростки. Большие бледные стебли с плоской нераспущенной спиралью на верхушке, явно урывно, как в нижнем ярусе джунглей, перебивающиеся быстрыми, капризом ветра, стаями солнечных пятен. Эта трава ростом с человека и выше. Вырастающие тут и там из сохло-прелого ковра валуны. Парашютики и плоские винты тех же семян замедленно спускались с высот породивших их ветвей. Это был разреженный, но постоянный дождь из глянцевых блёсток. Трепыхалась паутина, везде, где ей было место закрепиться.
И тишина.
- Приехали…
- Ответь на вопрос: если ты видишь то же, что и я, то мы сейчас где?
- Как же… ты сразу сказал – другое измерение.
- Соня. Что, по-твоему, есть "другое измерение"?
- Ты первый сказал, - повторила Соня, потому что самой ей сообщить было нечего.
- Ты думаешь, я думал, что говорил? Ты - почему именно не стала спорить?
- Я в Легендариуме про это читала; знаю, тот ещё источник. Просто мне всегда нравилось думать, что такое - бывает. То есть именно вокруг Лесошишенска. Это же ни к чему не обязывало?
- Бред какой-то - здесь же лето. Я сегодня приехал из Важной Горы, и там ещё не так… не наросло столько зелёнки, если понимаешь. Мы только что по снежным полям ехали, да?
- Ты веришь своим глазам? Я не хочу, чтобы это глюк. Иначе всё бессмысленно.
- Ладно. Я тоже читал. В разной фантастике…. Посмотри телефон!
Соня тотчас уловила мысль.
Сеть не находилась. Вдруг кольнуло, и Соня, зажмурившись, вслепую набрала Мишкин телефон.
Абонент, конечно, не был недоступен. Его просто не существовало. В трубке шевелились шорохи, рождая ощущение стены без дверей где-то посреди вселенной.
Соня набрала ещё номер.
- Выруби, надо беречь заряд, - занервничал вдруг Мартын, - Я понял.
Соня послушалась. И только крупные числа, обозначающие время, ещё сколько-то мелькали в глазах самостоятельно. Десять ноль две. Двадцать второе апреля.
В её руках, как оказалось, был ценный научный прибор, с помощью которого можно обнаружить, где выход из...
- Подумаешь, параллельный мир, - воскликнула Соня, - Надо идти!
Одновременно с этими словами, прямо из ниоткуда, как показалось, вылетела – на них и потом мимо - так же необъяснимо исчезая, некая плотная, но размытая тень величиной с собаку. Соня отшатнулась назад. Вот этого «шур-шурха» на грани видимости, символизирующего неотменимость происходящего, как раз хватило бы вытолкнуть Соню из сна, а она всё ещё здесь, глотает воздух. Она смогла не вскрикнуть от ужаса, зато на затылке собрался пренеприятнейший холодовой заворот.
- Животное, - говорит Мартын, - Ничего. Его не мы интересовали, он за кем-то охотился.
- Киса, - кисло произносит Соня, лишь бы вернуть почву под ногами.
- А ты права, измерение так измерение. Делов-то…
Он постепенно отпускает, обгоняет Соню, движется вперёд, по дороге, на которой ни одного плоского участка. Наметил некоторые ориентиры. Взбивает лесную подстилку. Прыгает по камням. Соня спешит следом, держа руки перед собой и предполагая, что придётся лезть и на четвереньках.
- Держимся правее, к дороге. Срежем или не срежем, фиг его знает...
Спину печёт и холодит воображаемый взгляд неведомого зверя. Может быть, зверь уже перестроился на более лёгкую добычу, крадётся следом, чтобы познать новое лакомство?
На первый взгляд, это лес кончился, но гигантскому лесу – гигантские поляны. Травяная стена, подобная лесу меньшего масштаба, окаймляет солнечную пустошь с другой стороны. А горизонт обозначен верхушками леса ещё одного, дальнего, за этим и за тем лесами. Притягивает взгляд залысина в растительности. К ней Мартын идёт, всё замедляясь, преодолевая кисель, которым становится для него воздух.
Серебристая залысина эта – кострище в несколько квадратов. Символ рухнувшего мира Мартына спокойно отдыхает посреди - мотоцикл, столь цинично вкаченный в пепел и брошенный в нём уже после того, как отполыхало пламя. Мартын вбегает в кострище, переворачивает серое горсть за гостью. Ползком огибает целёхонький мотоцикл. Соня не может пошевелиться. Она понимает, что должна помогать. Или что хочет развести костёр для себя.
Потом вдруг звуки ветра и голоса птиц возвращаются к ней. Она садится в пепел рядом с Мартыном:
- Видишь, ну видишь, сколько тут дерева не прогорело?! Температура не та была! Это просто костёр – может, грелся... тот… после Лесошишенска? Может, он хотел этот дурацкий мотоцикл сжечь, а потом передумал или не успел?
Мартын сосредоточенно проверяет новую порцию мусора.
- Клянусь, её здесь нет! Мартын, да очнись!
К счастью, он, подумав, поднимается с колен.
- Он что, без топлива ездил? – буднично осведомляется Мартын, обстучав бак, на Соню даже не взглянув.
Конечно, это именно та машина. Треснутая фара. Мятый бак. Облупленная, проржавевшая поверхность.
Вблизи мотоцикл ещё запущенней. А крышка бака как приваренная. Она не открывалась с окончания войны.
Соня не выдерживает и направляется обратно в лес. Она заново вспомнила, почему летом не могла выйти из дома без светлого на голове. Не хватало ещё теплового удара. Даже страх перед скоростным животным подзабылся.
- Брось, ну прекрати, не надо, - очень тихо говорит она.
Мартын через некоторое время возвращается, забирается в низко над землёй начинающуюся развилку и распластывается по наклонному стволу, одному из трёх растущих из одного корня. Кора грубая, в её монументальных складках текут тонкие струйки строевых букашек. Всюду жизнь. Мартын хочет бежать изо всех сил на поиски Эгле, но не может.
- Тут дышать тяжело, - сказала Соня снизу.
- Я почти сделал что-то нехорошее, - так же глухо, как и всё ранее, отвечает он он, - Вот именно, тяжело дышать. Ты наверное, знала, что делала, когда предала нас. Наверное, это плохой поступок и так далее. Очевидно, я не могу простить и так далее. Но за это не убивают, не казнят, слышишь ты? Я тебе больше не желаю зла, а получается, сделал.
Соня понимает, о чём он.
- Ты сейчас вернёшься по нашим следам. Не заблудишься, мы недалеко ушли. Только точно по нашему пути, не пытайся отсюда спрямить. От торчащего камня - налево. Выберешься на дорогу, пойдёшь до поворота. По обочине, пока глина не кончится. Только медленно, некуда торопиться, осторожно. Поймаешь попутку.
Соня порывисто вздыхает.
- Я не должен был тебя звать, но пока ещё можно отыграть назад. Когда ты вернёшься, не надо никого звать на помощь. Даже не надо никому говорить, что ты со мной была. Просто, Соня, если даже ты с кем-то вернёшься в ту точку, где мы вылезли из автобуса, вы не попадёте сюда. Портал исчезнет, закроется. Если уж мы ориентируемся на литературу, везде написано, что с порталами так всегда бывает. Поэтому я тебя не буду провожать.
- Хочешь остаться здесь совсем один?!
- Это моя война. Мне там больше ничего не надо... она однажды сказала, трусость – худшая вещь. Так вот, я из трусости за тобой пришёл. Уходи. А я без Эгле не вернусь.
- Это тебя что-то правильное ко мне привело, а я благодарю тебя и благословляю, что пришёл! Уж поверь, я не сдуру за тобой побежала. Это мой выбор. Мне тоже там делать нечего, если Эгле не будет.
- Вот как? – Мартын даже поворачивается к ней, - А Михаил?
- Он сможет справиться. Эгле – нет. Я иду с тобой.
________________________________________
Ползком нарезают дуги возле костра, стараясь угадать следы человеческого пребывания: ошибиться в направлении нельзя! Соня боится непролазных зарослей гигантской травы куда больше, чем леса. Внезапные шорохи парализуют её волю. Она держалась ближе к Мартыну, он не возражал, несмотря на то, что правильно было бы разделиться и искать в некотором отдалении друг от друга. Казалось, что он совсем не рассчитывает на её помощь и снисходит к её страхам… Временами Соня перестаёт понимать, что же должна обнаружить и где вообще находится. Перед глазами рябит зелень. Оказывается, мозг недоверчиво воспринимает травяной и лиственный покров без вкраплений привычных символов цивилизации: окурков, пробок, пластиковой посуды, фантиков… Здесь пугающе в этом смысле чисто. Работа помогает на первых порах, а потом Соня сдерживает себя от того, чтобы посмотреть, сколько времени, от того, чтобы говорить лишь бы о чём, забалтывая подступающий кризис самообладания. Мартын себя не щадит. Но вот он приходит к тому, что здесь ловить нечего: нигде хоть немного примятых или сломанных определённым образом стеблей нет, нигде не открывается, если раздвинуть их, чего-нибудь похожего на тропинку. Они возвращаются в лес, садятся на землю.
- Костёр слишком большой, чтобы только одежду жечь. Он остыл, как будто полсуток прошло, а мы почему-то видели его только что…
Соня не знает, как можно объяснить. Соня не эксперт.
- Как он бензин туда заливал, если не через крышку? - продолжает бормотать Мартын, - Ладно, бросил, тут всё равно не поездишь, а? Как бы понять - он по лесу продолжал двигаться или в траву? Блин, как мы могли оттуда увидеть этот костёр, а?
- Не знаю. Но я думаю, что здесь время идёт по-другому...
- Да я вижу, что здесь время идёт по-другому! Следов, блин, нигде нет… я сейчас буду опять искать. Я заберусь повыше.
Соня стоит на границе леса и травяной поляны, спиной к дереву, но не касаясь его. Там звери и насекомые, а там - невыносимо жарко. В руке камень. Бесполезен, просто для самоуспокоения. Место становится всё более зловещим и отвратительным; насколько легче было бы двигаться хоть куда вперёд. Мартын довольно быстро спускается и ничего не говорит. Гнев и страх больше не помогают ему. Сверху ничего полезного не высмотрел.
- От тебя нет никакой пользы, - говорит он Соне, - Ты должна уйти.
Соня молчит. Она не будет ни в чём убеждать его. Не будет обижаться. Просто вся её жизнь сошлась в этом поиске. Назад дорога бессмысленна.
И вдруг они видят. На этот раз движение начинается сзади, из леса. Никакого звука: просто ставят перед фактом своего существования два летящих белых платка. Проявляются на фоне неба.
Они очень медленно переливаются в воздухе. Невысоко, недалеко. И как ни всматривайся, ни на что кроме белых платков среднего размера не похожи.
За ними почти прозрачный след вроде дымового, вибрирующий и зигзагообразный, не соответствующий общей траектории полёта. Что-то потустороннее. Нельзя шевельнуться. Нельзя отвести взгляд. Нельзя думать, что они пролетят своей дорогой мимо.
Соню охватывает чернота (в который раз за день), но услышав голос, она понимает, что немного всё-таки владеет собой. Она же хотела перемен в их странном положении - наверное, это оно.
- Я такое уже видел где-то, - прошептал Мартын.
- Где, когда?
- Не помню! Но они какие-то знакомые.
- Мартын, думай. Страшно как...
- Видел. Точно. Где-то.
- Что это значит?! Что это такое?
- Я иду за ними.
Подобие тропы, которой они не обнаружили за время кропотливых поисков, упало под ноги через минуту преследования летучек. Едва успели заметить, в какой стороне осталось кострище – кинулись напролом, не думая о возможном бездорожье.
И это правильно. Пусть самое страшное произойдёт как можно скорей.
2.