Глава 12
1.
2.
читать дальшеТолько привычный хлопок дверью; она всегда так! Удар и ответный откат, после которых дверь частенько долго стояла нараспашку, пока настырные соседи не являлись и не сообщали об этом. Это Линда проснулась, оделась и покинула квартиру, заставляя Агнию таким жестоким способом оторваться от заглотнувших её с головой воспоминаний. «Даже не заглянула ко мне, пошла к подружкам своим», привычно про это ординарное событие выходного дня подумала Агния. Из подъезда потянуло холодом, но вставать не хотелось. «Я как горгулья? Или я как ящерица? Мне нужен покой от солнца или не хватает тепла?» Она чувствовала себя крайне несчастной, близкий визит Эдгара не прибавлял энтузиазма совсем. Кажется, выставка не развеет её. Потом как назло где-то в другой комнате зазвонил телефон. Мерзкий звук. Агнию напрягло то, что она не узнавала мелодии. Но раз не её и не Линды, то понятно, чей. Хорошо, что эту трубку брать не надо, но Эгле могла бы, в конце концов, взять свой телефон с собой. Или она наконец-то купила себе другой? Когда-то Агния отдала дочери своего бывшего мужа этот красный аппарат с царапиной на корпусе.
Ну как же так, этот звук, этот звон снова напомнил ей о прошлом, пусть относительно недавнем, но так неуместно после визита мальчишки-наркомана, дружка Эгле!
лето 6518 г.
Было прошлогодним летом аномально жарко. Агния очень страдала от того, что придётся покинуть занавешенную кондиционированную комнату. Но делать нечего – сначала штатная «добрая соседушка» поинтересовалась, почему Агния в это пекло погнала доченьку работать на улице, Агния сделала совершенно царское лицо, так как не могла вникнуть в суть претензии. Какая работа? Линда с бабушкой отдыхать же уехала в более прохладный регион. Потом звонок из органов опеки и попечительства, самое жуткое, что Агния тогда могла себе представить. В первую очередь Агнию коробило то, что семья вроде не в списке неблагополучных, а вот всё равно непонятную ей контору интересуют обе дочери, причём и Линда тоже, но начала не раньше, чем Эгле приехала!
И вот некто предупредил, что ещё немного и Агнию ждут вопросы с их стороны. Пусть она исправит косяки свои в течение трёх дней, чтобы больше никто не мог наблюдать, как дочь четырнадцати лет, устроившись уже во второе место на летнюю подработку, рискует своим здоровьем.
Надо ли говорить, что Агния ни сном ни духом, и даже не помнила о таком, что школьники могут летом работать? Мало ли куда Эгле каждое утро уходит.
Агния заплакала и стала собираться: идти и доказывать, что ребёночек не без надзора. Ещё предстояло завернуть к той соседке на поклон, чтобы спросить, где же именно сегодня она видела Эгле.
Самое обидное, что Агния могла запросто сделать так, чтобы ребёночка у неё забрали из-за ненадлежащего исполнения родительских обязанностей. Просто ничего не делать, и случай представится сам, как сейчас! Но ей не хотелось волны и суеты, связанной с этой процедурой. Не хотелось, чтобы где-то в страшных документах стояла пометка о её неблагонадёжности (доказанной). Не хотела ни на шаг приближаться к маргиналам и прочим нелояльным гражданам, и ещё чтобы о ней все говорили.
Поэтому пришлось принять для себя решение – Эгле будет жить в её доме, и Агния будет считаться… насколько это вероятно… обычной матерью. Дело в том, что с Эгле как будто легко договориться. Девчонка точно так же не хотела считаться «ущемлённой», не хотела в детдом или другую семью. Разумеется, проще жить, когда окружающие не косятся, не шипят за спиной и не охают. «Ты уж извини, но я всем сказала, что мой бывший просто не отдал тебя при разводе». И вроде бы Эгле не была настроена искать справедливости и распространять правду – она была очень и очень молчалива. И практически не попадалась на глаза. Не потому ли, что готовилась Агнию вот так подставить?!
Даже если не принимать во внимание подозрения в том, что Эгле затаила злобу, она была для Агнии малопонятной и тем пугающей личностью. Разве может человек так бесшумно передвигаться по дому, так незаметно уходить по утрам? Как она делает так, что посуда вдруг вся чистая, хотя времени с момента, когда она ещё грязная, проходит немного? Как ей не надоедает каждый день ровно застилать свой надувной матрас? И что за мания двери в ванной и туалете закрывать, выходя, на защёлку? Не говоря о прочих хозяйственных мероприятиях, от иллюстративности которых кисло становится. Она что, штудировала старинные книги по домоводству? Или их там в школах так обучают, «жить скромно, чисто и правильно»? Даже коврик у двери всё чаще становился параллелен порогу. Линда смеялась, что якобы у Эгле учебники и тетради все в обложках, но Агния юмора не уловила.
Наоборот, упоминание школьной специфики вгоняло в тоску, о которой не решилась бы никому рассказать. Дело в том, что все люди, посещающие учебные учреждения, попадали у Агнии в категорию сверхчеловеков. А значит и разгильдяйка Линда тоже. Такой подвиг, как ежедневное попадание в школу и попытка соответствовать и «успевать» (это казённое слово было корнем зла!) для Агнии, которая в своё время обучалась на дому, вызывал сакральное уважение и тайную же радость, что её миновало. Школа - не просто приходить в неприятное здание с некрасивой мебелью, не просто сидеть и слушать, сколько надо, сдав в чужие руки свою верхнюю одежду и уличную обувь. Ещё и взаимодействовать против воли с людьми, которые игнорируют твою индивидуальность, и, скорее всего, будут тебя оскорблять ни за что. Учителя одно выдумают, одноклассники другое – каждый своё. И надо не просто учиться предметам, а «стоять за себя» и «держать удар» ежеминутно. И за это ещё иметь обязанность сдавать экзамены, отвечать у доски, вслух, при всех. Писать сочинения и какие-то контрольные, не забывая оформлять их по определённым законам.
И следовало из этого, что любой, имеющий мужество считать ад обычной, нормальной жизнью, имеет право сказать Агнии нечто нелицеприятное. Линда была сверхчеловеком своим, почти ручным. Да и держалась в школе только благодаря усилиям бабушки, что постыдным образом Агнию устраивало. Но Эгле – опасная незнакомка, боевой робот, отдающий все силы на то, чтобы «успевать». Когда как не было на планете человека, который принуждал бы её делать это.
Не было того, чего Агния в паническом оцепенении ждала: слёз ночью в подушку, истерик днём. Да скорбит ли она вообще? Любила ли отца? Что если она… довольна сложившимися обстоятельствами?! И чего она ждёт от Агнии… Почему Агния так напрягается, когда Эгле возвращается домой? Нет, не надо давать волю фантазии – ничего особенного эта мышка не представляет собой, ничего не планирует кроме того, что сама объявила, то есть в «мед» поступить. Сказала: «через два года я переселюсь в общежитие и больше здесь не покажусь» или что-то в этом роде. Однажды в её отсутствие Агния осмелилась полюбопытствовать немного о том, что составляет внутреннее содержание этой Эгле. Как вор-карманник, аккуратнейше вынула из-под подушки её книгу. Та щетинилась закладками, которые Агния чудом не рассыпала. Единственное слово, как бы понятное Агнии, на странице оказалось «кислородсодержащие». После этого Агния спала спокойно и почти не замечала скучную заучку.
***
Спустя час она вернула девчонку домой. Так вот из-за чего пришлось ехать по жаре, а потом ногами идти в отвратительно огромном лесопарке по неведомым дорожкам, не зная, придёшь ли правильно туда, куда объяснили – видите ли, та красила ограждение вокруг затерянных в глубине лесного острова аттракционов! Так что воздействием жары и ядовитых красочных испарений можно объяснить то, какой скандал Агния там закатила. Зачем ей было кричать на побросавших с удовольствием свои кисточки при её появлении подростков, требуя позвать «их начальника» - непонятно. Зачем озвучивать свои соображения о том, что «неизвестно что творится» и что «детей заставляют в таких условиях работать»? Зачем было тащить с рабочей площадки Эгле, притаившуюся в стороне от всех, с таким упорством – чтобы над ними все хохотали?! (А вот нечего было уговаривать Агнию разрешить остаться хотя бы до конца рабочего дня. Агния или решит этот вопрос прямо сейчас, или же просто не сумеет к нему вернуться!)
Им вслед мерзко свистели и ором возмущались, что придётся отрабатывать за «тормозиху с дикой мамашей», и с досады вслед кто-то пнул стоящую на бетоне бутылку с водой.
Ненормальная девчонка не произнесла в такси ни слова, покорно поднялась в квартиру, не попыталась убежать, когда Агния, прежде чем уйти в душ, объявила, что намерена серьёзно поговорить.
- Могу ли я… попросить…тебя… больше никогда так не делать?
Молчит и смотрит в глаза. Неужели не поняла, о чём?
- Я – не – хочу – чтобы – ты – где-то – работала. Понятно?
- Но почему?
- А потому! Со стороны выходит, что я – змея и эксплуататор, мне уже в лицо говорят об этом! А я даже не знала, чем ты там занимаешься!
(И немудрено им так думать, добавила про себя, у красивой мамы – некрасивая дочь, неинтересно одетая, можно и за служанку принять).
- Эксплуат…? Да нет же, очень многие сейчас работают, это нормально, всего двадцать часов в неделю, это немного. Хочешь, я объясню тем, кто…
- Не надо! Не вздумай ни с кем обсуждать меня! Разве я что-то сделала? Я тебя обидела? Скажи, я на самом деле заслуживаю…?
- Нет, конечно. Но лучше мне было бы остаться там. Нам платят за неделю, и если бы я ещё два дня доработала… можно, я сейчас вернусь? Завтра, послезавтра – и больше не буду.
Агнию просто тошнит от таких аргументов.
- Не смей! Я тебя прошу, нет, умоляю – поклянись мне, что больше не попытаешься устроиться работать!
- Я обещаю. Не беспокойся.
- Точно?
- Да.
- Иии ещё. Слушай внимательно. Больше никогда не делай уборку. Не надо посуду мыть. Мусор выносить – не надо. Никогда. И не трудись готовить. Всё равно мы суп не любим, одна будешь доедать. Ты меня поняла правильно? Ничего не надо. Пока ты в этом доме – ничего не делаешь. Отдыхай, веселись, кажется, сейчас каникулы.
- Мне нужно что-то делать, - произносит Эгле как-то странно, нараспев. Нелепая. Рабочий муравей, не знающий, какие бывают горизонты в жизни, кроме насущных дел. Скучная личность. Ей не дано другого видения мира. Выдрессировал, значит, вот ты какой…
- Оно того стоит? – саркастически поинтересовалась Агния, - Много заработала? Для чего тебе понадобились деньги?
Наркотики, спокойно отвечает девочка-муравей, заставляя Агнию онеметь и загнанно хлопать ресницами.
- Аккумулятор в телефон, и… по мелочи, - уточняет Эгле.
Аккумулятор, хоть и отжил окончательно, не нужен Эгле. Некому звонить. И под мелочью она ровно ничего не подразумевает. Агния не знает, что чуть не услышала это...
- Уф! Почему ты не сказала раньше? Из-за такой ерунды… издеваться надо мной. Сядь сюда, пожалуйста.
Агния стала перебирать вечные свои коробки, шкатулки и косметички, что скапливались почему-то под зеркалом вперемешку с обувью.
- Мама, что ты ищешь? Мама, почему ты не разрешаешь тебе помогать? Это не эксплуатация. Все, кого я знала… дети... помогают. Родителям.
- Ровно один раз я звонила, а потом поцарапала. Возьмёшь?
- Мама, не надо. Телефон я и сама уже могу…
- Если этот не понравится – куплю новый. Любой.
- Не надо покупать. Я его возьму. Спасибо.
- Так… и деньги. Сколько Линде даю, столько и тебе. И ты возьмёшь, и ты не будешь меня позорить! Купи себе хоть… одежду хорошую. Я не знаю, в кино иди, на дискотеку… откуда я знаю, чего ты хочешь? Надо будет – попроси ещё. Ты поняла меня, я – могу – обеспечить – вас - двоих!
Эгле с благодарностью распорядилась деньгами: для начала купила толстую тетрадь для записей и проездной на пригородные автобусы (некоторые ехали до своих конечных пунктов час или больше, Эгле рассудила, что прохладный ныне читальный зал городской библиотеки понадобится ей в течение учебного года, и не торопилась ежедневным присутствием намозолить глаза библиотекаршам раньше времени).
3.