Глава 35
1.
2.
3., нач.
3., прод.
читать дальшеЗдесь он сумел впервые как следует рассмотреть звёздное небо. Разные небеса мелькали слишком быстро для человеческого глаза, но для него было иначе: от каждого мира добавлялось на один общий фон. Все волнующие космические штуки, природу которых он едва ли понимал, не соотнося их с определениями из школьной астрономии и с собственным над-земным опытом, прибывали и вставали, как родные. Всем нововозникающим туманностям хватало места. Растаяло то жгучее, что пришлось прихватить с собой из красной пустыни и упаковать внутрь себя, пока он, не в силах отказать себе, изредка ловил отражение подкупольного видео в Сониных глазах. Он сидел боком к Соне, согнувшись, у противоположной стены, оберегая её от собственного взгляда, а себя - от риска взгляда великой пустоты, но всё равно чудесный эффект был обнаружен. Даже когда Соня закрывала глаза, перемещалась, поворачивалась куда-нибудь, ни один набор светил не пропадал, все "пропущенные" появлялись при следующем счастливом случае. Казалось бы, оптически он мог рассчитывать только на малейший участочек отражённого безлуниевого ночного неба где-то в правом нижнем углу внутреннего зрительного экрана, но ему удавалось утонуть полностью. Без вреда.
Ты даже не поняла, Соня, что сделала. Меня надкусили, но ты не дала завершить, когда отбросила от меня Пиовру. Малая гадина по причине относительно малой и малосильной гадостности смогла приблизиться настолько, насколько Бабушка уже не в силах, чтобы оставить совсем малую дозу яда во мне, и язва росла бы, пока я весь не стал бы язвой, это был их план; ты защищала Эгле в ночном лесу, не считаясь ни с каким ужасом, даже не знаешь, что ты победила тех, что тащили вас - они сгинули. Ты победила их.
_________________________________
Некоторое время Соня помогала сматывать в клубок верёвку обвязки ножа, которую восстанавливала Тива, но терпение лопнуло почти сразу. В ней боролись усталость и возбуждение, бросало в жар и в липкие мурашки. И в очередной раз проснувшись, уныло обнаружила, что они всё ещё здесь, и что и на этот раз ничего не поменялось. Соня извелась вся. Идеально ровный пол причинял больше мучения, чем комковатая земля. Лежать на спине из-за мелких ожогов невыносимо, на боку очень скоро тело затекало. Спиной к стене частично прислониться - болят голова, шея. Когда Соня вставала, держась за стену, чтобы размяться, у неё кружилась голова. Должно быть, инопланетяне Соню не одобряли, хотя снова никто ничего не совершил. Как хочется спать и как привычно, обязательно из ненадёжной дрёмы выбивает тревога, настоящий впрыск надоевшей ясности и последующий поток путаных, навязчивых мыслей. Удалось забыться у Тивы на коленях головой, надолго, но во сне ныли собственные колени, снилось неразборчиво-мерзкое, и внутренний голос сказал, что Тиве тоже неприятно, когда на неё давят. Ночь, ночь, проклятая. Безмолвствуют инопланетяне (настоящие инопланетяне, а тоска какая смертная от них!). Сколько сейчас времени? Что-то давило на ногу... это же качественно завязанный в отворот штанины Мишин телефон, который Соня считала потерянным в песках. Просыпанный из обуви песок казался кощунством и варварством, но его нечем и не во что было собрать. "Везде-то я оставляла что-то от себя, частицы кожи, волоски, лоскутки одежды, объедки, слова, эмоции, действия. Наверное, уже можно собрать из них ещё одну Соньку."
- Что если расскажешь мне первую часть вашего путешествия, - вдруг попросила Тива, - Мне очень хотелось бы.
Тива уже не пыталась лечить людей. Истощилась, устала, не хотела, не видела пользы? Сидела сама по себе, не подбадривала, не советовала дельного. Да, каждый нуждается в восстановлении. И в личном пространстве ещё.
- А... стоит ли теперь?
- Когда сможешь.
- Я и так тут обшумелась. Мне стыдно.
- Все здесь шумят. Почти все разговаривают.
- Ну да... хотя должна была догадаться - я чего-то не вижу, не слышу?
- Ты не видишь и не слышишь, не обоняешь. Тут отличная вытяжка и подаётся в меру кислород. А группа, например, которая ближе ко входу, общается ультразвуком.
- Я даже не знаю, сколько их и кто они... а ты их понимаешь?
- Не видишь, потому что темно; всего нас тут девятнадцать индивидуумов. Тех, у кого ультразвук, пятеро, эти первыми пришли после нас. Они тонкие, высокие, но складываются как спицы зонтиков, и при том очень сильные; их конечности имеют крючочки и липучки, с их помощью каждый разумник прикрепляется к другому, образуя каркасную конструкцию, если надо, и к почти любым поверхностям тоже, так что благодаря их группе двери мы придержали. Каждый из пяти звучит как настроенная на определённый тон струна, и в конце реплики к этому тону возвращается. Что именно они говорят, не знаю, но о своём, не о нас.
- Они что, вместе - скрипка?
- Не знаю, Соня.
- Ультразвук - понятно, - продолжила Соня допытываться, - Но почему никто даже не шуршит, а только мы?
- Ты не представляешь, сколько любой из присутствующих издаёт механических звуков. И пятеро, и трое первых, и трое вторых, и двое в тёмно-тёмно красном. Здесь есть поле, частично поглощающее звуки из более отдалённых источников, оно связано с работой машины, вот и весь секрет. Как мне кажется, именно по этой причине никому не нравится место в середине зала, там поле сильнее всего, а глохнуть никому не хочется. Ещё одна группа не пользуется звуковой речью, им нечем. Они общаются жестами и прикосновениями.
- Страшные на вид?
- Ну уж только не для тебя.
Соня невольно хихикнула.
- Ну скажи, какие они? Меня достала визуальная неопределённость.
- А сюрприза не хочешь? Думаю, что скоро мы отсюда выйдем.
- Не хочу.
- А будет, даже если я скажу тебе, что они составились сейчас в башенку, все трое, расплылись в блинчики. Так они время от времени обобщают свою внутреннюю среду между всеми. Сейчас ушли в себя, заснули, может.
- Таак, что бы это ни значило, честно, рада за них, пусть спять покрепче. А ты не шутишь?
- Не шучу.
- А первые... треуголинки... это они что ли в красном? В чёрном же?
- Если осветлить их цвет, ты бы увидела.
- И они разговаривают?
- Скорее да, чем нет. Тут есть смыслы. Есть эмоции. Я ж эмпат, отвечаю.
- Тогда остаются самые... нет, не странные, но приметные для нас, по количеству конечностей и голов. Если бы они были людьми, ты бы сказала? Или они, может, подошли бы к нам?
- Кремнийорганические организмы. Возможно, их тела сконструированы искусственно, но они живые и разумные.
- Даже вот так, они самые? Тут, я знаю, я должна сказать "вот это да"; и о чём же они... они о чём?
- А этим очень плохо. Но они на что-то рассчитывают. Чего-то ждут. Пока не понимаю, что можно было бы с этим сделать.
- О, Тива, точно, ты же Хранитель. И, видимо, хранишь нас ещё от многих и многих сведений. Помнишь, как меня "профдеформацией" поддразнила? А теперь хочу вернуть вопрос тебе. Я должна знать - мы должны знать, на сколько бы тут ни застряли - среди этого народа есть кто-нибудь, кто хотел бы убить другого? Или кого-то из присутствующих ненавидит? Можно ли сказать, что кто-то кого-то здесь раздражает?
- Кроме Мартына, нет здесь больше таких.
___________________________________________
Ты ещё не начинала страдать, вот и хватит вертеться, только калории тратишь, а потом и на ноги не встанешь вовремя. Длительный "перелёт" на телепорте именно предусмотрен, можешь уже успокоиться.
Всё будет не так, как я представляю. Оно уже настолько невероятно. Нелепо даже думать, но думаю в основном о том, как лёд наползёт на все миры по очереди и уничтожит их; останутся живы только те в мультивселенной, кто будет находится в пути внутри разнообразных телепортов, но как только прибудут на место, погибнут и они. Или, раз уж лёд разрушает всю физику мироздания, не прибудут никогда - умрут от истощения в кабинах-павильонах или, в субъективном ощущении, останутся живы вечно, вот только ничего в вечности с ними не произойдёт. Как с нами сейчас - ничего.
Соня думала, не обманула ли она Мартына, так ли она на самом деле думает, как сказала ему, верит ли сама своим догадкам. Но Тива их не разубеждала. Слышала ведь, но не подумала возражать. И правда, зачем. Тогда любые действия разрешены, разумные или нет, только бы не стоять на месте, уныло ожидая катастрофы. Приведёт нас маг домой, это скорее всего. Ему самому это интересно.
Еду стало быть домой, попрощаться, с кем получится. Вот я в Лесошишенске, мои действия? Я рассказываю тёте, дяде Льву, сёстрам, что ждёт Землю и прочие земли? Я звоню папе с мамой с теми же словами, прошу их приехать? Нет, я что, реально смогу каждому из них такое сказать - что все вмёрзнут, что мироздания больше не будет?! О, кажется, тогда лучше не появляться у себя... я смолчу о том, что ждёт нас, просто побуду с ними, но как организовать это? Едва объявившись, сумею ли добыть билет в Южностралию и спокойно улететь? Я даже не знаю, сколько у меня будет времени, чтобы разработать для этого времени план, понадобится ли спешить или нет. Реальный, привычный мир не ведает странной реальности нынешнего путешествия, придётся быстро перенастроиться по его правилам. Немногим проще рвануть к Мише поездом. Значит, делать рывок сразу, как только окажешься в своём мире, к тёте даже не заглядывая, иначе станут удерживать, выспрашивать и лечить, конечно, потому что реально нуждаюсь. А если и выскользну, разжившись деньгами... прежде навсегда придётся попрощаться с Мартыном и Эгле. Грустно как. Ведь все, кто мне дорог, оказывается, разбросаны по планете. Как выбирать? А впрочем, всё само без тебя выберет себя, это точно. "Другая" Тива, которая осталась в человеческом городе, понимает ли то же, что и Тива рядом? Существует ли ещё тот город, Ааар, лошадка, мальчики с моста?
Порталы есть аномалия, стало быть ходить сквозь них противоестественно, это мы уже уяснили. И тот, кто раз за разом идёт через маловероятное и ненормальное, тот сам становится всё менее вероятным существом. Более "физиологично", идя через точку, где в плохом случае был бы портал, миновать её как любые другие точки. Так что зря ты, Соня, испереживалась за раздвоившуюся Тиву. Ты сама двоилась и ветвилась многажды. Ты, которая здесь, входила в каждый новый мир, становясь тем самым всё более невероятной Сонькой, оставляя в каждом за спиной по чуть более вероятной. И бредут, бредут они до сих пор в каждом из предыдущих; некоторые из них погибли, и есть та из ряда тебя, что в плену у Ведьмы. Чем ты лучше неё оказалась, что тебя сейчас не пытают, не переключают, не заставляют смотреть на муки Мартына и Корнея? Самой везучей как бы, но именно как бы, потому что, в расплату за везение, ты - наиболее маловероятная, самая нечестная для вселенной из всех Сонек. Самая вероятная сейчас доучивается в девятом классе средней школы города Мозгвы, заносчивая девочка со счастливым самомнением.
***
Валяй, разрешил Мартын из-под сна, только меня не трогай, всё сама. Только, спохватился он, ничего не пропусти, пожалуйста, распиши уж во всех подробностях. Тиве надо это знать.
Верно, услышит ведь и Стас, которого следовало в этом пассаже подразумевать. А что, есть теперь, чего ему нельзя знать? Мартыну хотелось уязвить его этой историей. В Сонином исполнении самое то. Она сосредоточилась. Начинать с чего?
- Двадцать второго апреля утром Мартын пришёл ко мне.
Извини, Мартын. Только факты и коротко, минуя сопли, а то будет чрезвычайно тяжёлое, в редакторском смысле, повествование. А Стаса грузить точно не надо. И как вы с Эгле жили на даче, не его ума дело. Пусть сам спросит, если по-настоящему надо чего.
Тива спрашивала и уточняла. Стас даже не повернулся к ним. Соня отключилась очень скоро, на яме, где встретила Корнея впервые.
Корней спал. Он слишком много времени провёл без сна, чтобы реагировать на что-либо.
Когда открыла глаза в энный, несчётный раз, треуголинки жевали колючие веночки, которые сплела когда-то Тива. Создание покрупнее - половинку, меньшее - целый "бублик" и ещё половину держало в возникшей руке или ложноножке. Логично, голодным детям отдают большую часть, сказала себе Соня и успешно развидела абсурдное видение, уже более полноценно провалившись в сон. Донеслись звуки некоей возни, голоса Тивы и Мартына, вокруг Сони произошло какое-то движение и сквознячок, и это ровно тогда, когда ей удалось утвердиться в грёзе. Она хотела игнорировать, но странные звуки сыплющихся на пол предметов лишили покоя. Есть ли у инопланетян багаж? Мы своё барахло вроде бы сложили в полосатый мешок; колючки съедены, наконец-то сгодились... Мартын, наблюдающий, приподнявшись на локте, как что-то собирает по полу Тива, и с ней кто-то ещё. Это не Корней, не Стас, треуголинки - где были, там и есть. Это... трое, которым плохо, как сказала Тива.
- Достаньте, пожалуйста, мешок из мешка! - попросила Тива, и было её прекрасно слышно - слабеет ли "поле", означает ли это скорый конец полёта?
- За...зачем?
- Не во что собрать пальцы и прочее. Наверное, они сюда в спешке собирались, не всё предусмотрели.
- И прочее?!
- Тебе понравится, Сонька, - сказал Мартын, уже шарясь в мешке, - Был свет ненадолго, я видел, это нереально крутые чуженоиды, они тебе не обшарпанные скелеты унылого вида, у них всё при них. Вот бы с кем фантастику снимать.
И верно, теперь вспышки наверху чуть чаще сливались в длинный замерший световой миг. Один из трёх сидел посреди зала на коленях в позе тошнящего. Он так поразил Соню, что она не успела отвлечься на остальные расовые группы прежде чем светополоса кончилась. Мускулистый человек из пористого камня или из глины, чьи суставы не прятались под кожу, строение которых можно было изучать безвозбранно. Симметричные пары частей тела своего оттенка каждая, и части туловища - тоже, кажется, все окрашены по-разному. Части тела, лапидарно представленный набор вроде конструктора, вот было определение этих существа. И тот, кто сидел в центре, осыпался. Его многосоставная спина, подрагивая, подкручивалась, пригибаясь всё ниже. Рядом на полу отдельно лежала стопа. Со стуком, который Соня теперь узнала, отвалилась по плечо рука. Товарищ поднял её и прицепил обратно - пострадавший благодарно подвигал конечностью. Тива отдала им пригоршню фаланг, второй товарищ принялся умело разбирать их и сцеплять по порядку, а третий занялся стопой. Соня таращилась на их точёную, невероятную и чужую бесполую красоту, вместо того, чтобы передать им один из распоротых мешков, тот, который сооружала сама, чтобы нести в нём крупу. Рука на существе удержалась недолго - оно взмахнуло ею по безответственности или же в процессе агонии. Брызнуло мелкое и среднее во все стороны. Кто-то по углам павильона зашевелился. Рассердятся или правильно поймут те, кому прилетело? Наступила очередная тьма. Потраченный силуэт во тьме гибко вздёрнулся, распрямляя дугу выставленного наружу позвоночника, встал на ноги, закачался. Скульптурные, утрированные мускулы, ширококостность и балетная мощь в единстве - он был воплощением борьбы. От рывка сорвалась с шеи и...
...в их сторону.
Позже, когда уже сидели на скамье под раскидистым деревом на краю утренней площади, куда попали вместе с разнопланетянами из кабины телепорта, которая открылась с другой стороны и створками наружу, после того, как всем спокойно удалось рассмотреть попутчиков, каждый из которых, кроме треуголинок, вынес с собой какую-нибудь часть тела несчастного кремнёвца, вслед за тем, как эти части передали его соплеменникам, помогая расфасовать по хлебному и крупяным мешкам и по каким-то непонятным плёнкам, что нашлись у бывших "блинчиков", отрастивших лапки с лапками, после того, как Соня до окончания рейса держала на коленях поднятую из-под ног Корнея голову, вопреки неуместности в этой ситуации заворожившую её гибридной, околочеловеческой красотой, голову, рассмотреть место крепления которой с шеей не смела из чувства деликатности, а не из-за страха, шершавую, точёную, не повреждённую внешне при падении, медленно остывающую, но иногда снова самостоятельно разогревающуюся, не испускающую ни капли какой-либо жидкости, но тем не менее, по утверждению Тивы, живую и потенциально здравствующую на собранном вновь теле, когда то тело в содружестве с головой восстановится механически и энергетически, где-то подзарядится, с помощью товарищей, после того, как Соня, передавая голову кремниевым товарищам, сказала "думаю, что он - как для нас Эгле" - после того, как переполох рассосался, Корней так и не смог заговорить.
конец главы 35
глава 36