Глава 12
В джунглях бывает всё (ещё одна или две аномалии)
1.
читать дальше- Вот чего вы мне доказываете про «пределы нормы» после того, что они вытворяют? Я и сам злодей, чего смеётесь? Даже не знаете, какой я циничный в мужском коллективе! Но вот это – ненавижу…
Мартыну припёрло доказать, что в список проверенных Лесошишенских аномалий нужно обязательно включить их девятый «Ё» класс, включить не в плане хохмы. И не пытаться списать настроения злобствования большинства одноклассников только на дерзкий возраст! Кроме того, девушки узнали, что первоначальный состав «9Ё» представлен Мартыном одним, то есть нет больше никого, кто учился бы с ним с первого класса. Бесконечные появления новых учеников и чьё-то выбывание все видели, и сами (Соня и Эгле) в трафике поучаствовали, ничего сверхъестественного. Но Мартын утверждал, что большинство приходящих за года два-три последних «самоутверждаются, как голодная шпана». Мысль, которую он продвигал в меру способностей, состояла в том, что большинство одноклассников, в любом составе, проявляют слишком узкий спектр реакций и устремлений: принизить и «наказать» тех, кто им подозрителен или кажется слабым, и этого он видит гораздо меньше в параллельных классах. Эгле стала возражать, объясняя, что Мартын находится «внутри системы», поэтому не является объективным наблюдателем, к тому же своим присутствием влияет на происходящее. «Если всерьёз исследовать динамику «настроений класса», стоило бы опросить незаинтересованных свидетелей разных лет его существования. Но где мы их найдём? Впрочем, Эгле считала, что один человек мог бы дать достоверные сведения, но к нему – к ней - с такими глупостями просто стыдно обращаться.
- Эх, девчонки, вы что, правда, не понимаете? Мы с вами втроём именно потому, что вы на их фоне совсем другие! То есть, на Соньку я тоже сначала всякое думал, да, ты не обижайся только. А как только к нам ещё кто-то адекватный придёт, сразу увидите разницу.
- Хо-хо, и мы созовём Армию Света! И заборемся противу Армии Тьмущей Тьмы!
Соня полагала, что разговор Мартын затеял для того, чтобы продекларировать свою разумность и цивилизованность. И в целом одобряла такой ход: каждый ищет свой путь к счастью на ощупь, пусть зачастую через курьёзы – и да пребудет с ищущим радость!
Следующим, кто пришёл, была Наина. Соня мысленно передала ей увесистую корону «знаменитости» и приветствовала как избавительницу.
Всё в Наине было классика: мини-юбки, большие каблуки, бижутерия, духи и косметика, дежурная пудреница и стразы… но эта мишура не мешала видеть: Наина сама очень хороша. Платиновые от природы, почти белые, невероятные волосы, высокий рост истинной уроженки Лесошишья и сине-дымчатые глаза. Наина мигом очутилась в кругу ценителей: тех, кто хотел бы на неё походить и тех, кто хотел бы с ней ходить. В отличие от Сони, популярностью она не тяготилась.
К сожалению, она разбирала по сортам окружающих людей и не стеснялась озвучить результаты атрибуции. Мартын и Эгле очень скоро прошли по статьям типа «дурень» и «зажатая». Соня так сразу в реестр не вписалась, потому что Наина чувствовала исходившее от неё нелогичное дружелюбие, но общества её Соня не искала. Первое время Наина списывала это на стеснение.
В первое время преобладала гармония. Благодаря личному обаянию Наины, в девятых классах набирала обороты мода на «личную жизнь». То, что раньше подростки не афишировали в стенах школы, расцвело махровым цветом. Каждый будний день стал вроде бестолкового, но энергичного и яркого молодёжного сериала. Школьники флиртовали, ластились на публику, ссорились, громко «бросали» и вновь подбирали, создавались и разобщались группировки со скоростью модных ритмов – в меру вкуса, фантазии и опыта. Лились слёзки и летали перья. Соня (точно как год назад в своей другой школе!) веселилась, лицезрея, и радовалась, что нет ей резона повторять эти пассы, играть в любовь со смешными ровесниками. «Нет, конечно, каждый имеет право пытать счастье, но вы у меня такие… забавные!» И каково было её удивление, когда классный руководитель Марьиванна Штефановна однажды вызвала её на воспитательную беседу, в ходе которой возложила именно на Соню ответственность за «падение нравов». Припомнила явление Миши на мотоцикле. У Сони выпало благостно-хулиганское настроение, так что она с удовольствием взяла всю вину на себя. «А ведь уже давно я, да Эгле ещё, скромнее всех ведём себя, что же вы не замечаете. А остальным… время пришло?», - думала она при этом.
Миша, Миша… мог «на пальцах» за пять минут объяснить всё что угодно из физики, химии, математики, да так, что гуманитарная Сонька ничего потом не забывала. Одно-другое примечание, «маленький секрет» построения формулы, отсылка к какому-то полезному источнику часто заменяли ей десять уроков. И Соня прозревала, как нужно справляться с образовательными затруднениями любого рода! Ей нравится учиться… Что касалось слова, языка, музыки, и без того давалось ей легко, а подмога с нелюбимой историей пришла откуда не ждала: из снов. Ночные «репортажи из параллельного мира» не могли не разжечь любознательности.
Соню занимало сопоставление исторических периодов и культуры двух миров, хотя она вовсе не полагала, что всё увиденное ею во сне непременно где-то существует. Даже, скорее, по её разумению, это подсознание конструировало себе замечательно проработанные химеры из прочитанного, виденного по телевизору, а также из генетической памяти – и что с того? Ей того и надо! Она будет дурой, если не запишет, не вникнет. И заполняла в свободные минуты сравнительные таблицы, рисовала по памяти или описывала словами предметы – сравнивая с реальными источниками.
В душе торжествовал мир.
- Не понимаю, как можно кропеть над всякой такой ерундой! Так и молодость пройдёт, лапа!
Соня сидела в кабинете в ожидании зачёта после уроков, прочие же в коридоре. Она не без труда отвлеклась. Подняла глаза.
- А?
- Йё! Я на тебя уже пять минут смотрю - ты выпала из реальности! Шифруешься от коллектива? Или лекарства… какие-то… регулярно принимаешь?
За секунду до того, как Наина фамильярно протянула руку к её тетрадке, Соня догадалась, что это наезд.
Наина встряхнула головой, волосы распределились по плечам серебристым шлейфом. Её глаза светились сочувствием. У, бездельница, трать ещё время на тебя, подумалось Соне…
- Ты тоже от «коллектива» немного устала? - доверчиво глядя снизу вверх, предположила она, а тетрадку убрала. Потянулась и зевнула.
- Давно хотела спросить… - Наина сделала паузу, но реплики не дождалась. Соня жизнерадостно протянула ей конфетку.
- О, нет, я же слежу за фигурой! Вот скажи, тебе это зачем?
- Я делаю то, что мне интересно, - тут же ответила Соня, включив в качестве тестового режима «дурочку».
- Вот давно смотрю на тебя… а ведь тебе совсем чуть-чуть не хватает – одеться поярче и подстричься, и ещё подкраситься…
- И пластику, пластику не забыть, - невольно фыркнула от смеха Соня, - Ой, извини, я тебя перебила.
- Ну и зря ты так. Если женщина не следит за собой, рано или поздно её бросают. Я ведь много слышала про тебя, и подумала – если ты выбрала парня, который служит в армии, значит, возможно не уверена, что заслуживаешь кого-то получше… прости, если я тебя задеваю, но кто знает, может быть, через год или два ты мне спасибо скажешь, если научишься смотреть на мир по-другому. Когда станешь совсем другим человеком.
Соня остановила на ней долгий взгляд. Смеяться расхотелось.
- Однозначно я не заслуживаю кого-то «получше», - со всей искренностью ответила она, - А зачем тебе моё спасибо?
- Ну как же… - Наина захлопав ресницами, приспособилась усесться на край стола, так что Соне пришлось отстраниться, - Просто, хочу как лучше чтобы. Для всех!
- Ясно, а у меня какая задача? Теряюсь в вариантах моей экзистенции в свете твоего присутствия.
- Да ну тебя! Вот как с тобой говорить? И кстати, парни этого не любят.
«Без гнусностей, без игры со мной говорить бы».
- Ты мудра и добросердечна, - снова зевнув, признала Соня (про себя добавив - «лапа»).
«Если обижусь и пошлю её, если покажу, как она меня раздражает, прицепится клещом. Было бы удобно уже сегодня ей надоесть.»
- Ты мне не веришь, - непонятно обиделась Наина, - А я только помочь хотела!
- Верю, только сегодня уже не успею перемениться к лучшему…
Никчёмный разговор на измор длился не менее получаса, пока остальные спокойно сдавали зачёт. Соня открыто смотрела в глаза Наине, отвечала, не задумываясь, уводила нить разговора в беспредметность, улыбаясь, стараясь не проявлять никаких чуть более выраженных эмоций – одним словом, по легенде, убивала время понятным Наине способом. Ни разу не высказала удивления или гнева и, кажется, с этим переборщила. Но Наина сдалась первая и ударилась в бегство – вскочила, картинно схватилась за виски и без всякого повода заявила:
- Ну ты и замороченная, Сонька, кто бы знал!
____________________________________
«Она хорошая актриса, я б сняла в кине». Был это первый раунд, с целью прикинуть, кем Сонька будет – прихлебательницей, девочкой для битья или, как знать, соперницей. «Хорошо ей. Органична. Отдыхает, небось, после непосильных школьных нагрузок, а я, да столь умная и тонкая, должна ломать голову, как с ней грамотно обращаться. И буду обязательно думать, потому что, как она же выразилась, вопрос статуса. На самом деле – вопрос условий труда. Мне ведь что от школы надо? Чтобы тут путём аттестации фиксировалась моя интеллектуальная и гражданская состоятельность. И ещё чтобы общаться с теми, кого люблю, а не с этой козой, ибо свобода совести. А тут, ну ты подумай, общественная нагрузка – развлекать оную козу. И ейную компааашку…»
«И что интересно. Если что в жизни понимаю, сделает так, чтобы я или заплакала или обвинила её в несправедливости. Лучше всего, чтобы набросилась. Сегодня пристрелялась, болевые точечки поискала. Сегодня я продержалась. А потом? Каждый день этот и будущий, если не повезёт мне с Наиной, год?»
«Ничё не выйдет, красна девица. Я себе слово дала, что не позволю никому себя травить.»
«А может, я тут нагнетаю? Слишком много думаю о своей «персоне-Соне» Вот Эгле бы правильно отнеслась.»
Но на следующий день (зачёт, дубль-два) Соня обнаружила себя в плотном кольце мирно ждущих чего-то от неё одноклассников во главе со светловолосой наядой, когда снова сидела в кабинете. Ух ты, Устин, Анфиса, Темий, Ильнокентий, Миланья, Антим, Родион, Тамила, Ерёмий, Лада, Алексина – все здесь, Аир-Тиура только не хватает, и то сказать, человек занятой. «Это уже было! Только тогда они «боялись» ко мне приблизиться и играли в «нравственное общество». Наина ехидно глядела на Соню, а реплики пускали все остальные. Зазвучали вступления, выплетались вариации. Наина хорошо подготовила своих друзей.
- ...потому что мы подумали, что так мало, вот мало знаем друг о дружке – всё время новенькие приходят, старенькие уходят… надо плотнее общаться, Наина, вот, хочет побольше о тебе узнать…
- …слушай, а расскажи нам, правда ли, что у вас в Мозгве в школе все уроки идут под музыку…
- … как ты относишься к нашему географу?
- … он же крррасава, да?
- … мы тебя в позавчера в «Миллие-Метрие» видели – зовём, зовём, а ты нас игноришь, танцуешь себе на столе…
- … каблуком стаканЫ давишь… если не секрет, что за коктейль был?
- …а как ты относишься к акустическому сексу?
«Ой, какие дурные! И это перед вами - я должна держать лицо?»
- Собственно, что вы все надо мной нависли? – поинтересовалась Соня, - Дышать тяжело.
- Ой, а мы тебе сделаем искусственное дыхание! Кто хочет помочь Соньке «рот в рот»?
- Крот в рот!
- Крот в…
Кто-то осторожно оттянул подальше её сумку – значит, «радость» должна надолго затянуться?
«Слишком много вас, дети – ну так потому мне и не зазорно бежать с поля боя. Простите, но бить меня вам не судьбинушка!»
Соня резко поднялась и поставила ногу на стул. «Оооо!» и «какие чулочки!» последовало незамедлительно. Соня легко вступила на парту и с высоты обвела круг товарищей особым взглядом, и остановила его на мальчике по имени Кеша.
- Ты! – указала на него, - Это сделаешь ты!
И, не давая никому опомниться, наклонилась и прильнула к нему, объяв сразу руками и ногами.
- Не урони красивую девушку, - сразу предупредила она обалдевшего юнца, а потом добавила уже на ухо ему, нежно и убедительно:
- Я же тебе нравилась – так поехали на край света, в раздевалку за актовым, например. Не подведи!
Кеша не подвёл, хотя был на грани – не так чтобы силён оказался в поднятии красоты. В присвистывающем молчании народных масс и позвякивании монист на Сониной сумке, которую она изъяла по пути у зеваки, парень более-менее успешно вынес её из кабинета-ловушки. Возможно, он прикинул, что вот случай поквитаться с Соней, которая именно на нём как-то опробовала физическую самооборону, когда «всего лишь» распустил язык… Что случилось за пределами класса, ради чести и достоинства мальчика Кеши следует умолчать. В любом случае, возвращаться к «своим» и делиться впечатлениями у него не было ни малейшего желания.
«Ох, прав был Мартын! Эх, жаль, что несколько дней не будет его. Война однако. А где Эгле-то?»
____________________________________________________
Эгле молчала, опасаясь, что в противном случае постыдно прольёт слёзы, лишь кивала или мотала головой на Сонины слова. Предательское желание выплакаться.
- Вот дерьмо, они ещё и молчали, что заперли тебя и телефон отобрали! Как я угадала с этим слизняком Кешуней… не все сопли из него вытрясла… в тихом омуте дерьмо водится! Но ты, что за человек! Всё себе запрещаешь, во всём себя винишь – ладно, гиперответственность, с кем не бывает, но чего ты повадилась их оправдывать?! Особенно после всего?!
- Не оправдывать. Обижаться – стыдно, - наконец, выговорила Эгле, - Стыдно обижаться и жалеть себя. Это всего лишь школа, а не тюрьма. Давай больше не будем об этом. Ты не говори ничего Мартыну, а то он будет просто вынужден сделать недостойную вещь. Я не хочу заставлять его разбираться с девчонками.
- Сам решит! Не хочет с девчонками – есть ещё полчеловечества. Ладно. Это мне понятно. Прорвёмся.
- Прости, что тебе пришлось из-за меня драться… Что стекло пришлось разбить. Я оплачу.
- Эгле, хорошая моя, не забывай, что в моём распоряжении ажно целая стекольная промышленность. Школа-то в накладе не останется. А что до факта драки, мой дядя меня не осудит, зуб даю. Он знает, что такое за друзей стоять. И тётя знает, что я никогда не стала бы кого-то на мордобой провоцировать. А гнева Марьиванны или, там, педсовета просто смешно бояться. Если эти господамы не хотят замечать, как под носом у них кого-то запирают в кабинете и пытаются избить одну впятером, да ещё на камеру снимать, я даже не начну их уважать. А вообще мне понрааавилось! Да-да, я всё делаю с удовольствием, и рыла чищу тоже. В жизни надо испытать всё…
- … я и не знала, что я такая! - забывшись, пробормотала Эгле.
Небо молча оделяло город равнодушными снежными хлопьями.
2.
В джунглях бывает всё (ещё одна или две аномалии)
1.
читать дальше- Вот чего вы мне доказываете про «пределы нормы» после того, что они вытворяют? Я и сам злодей, чего смеётесь? Даже не знаете, какой я циничный в мужском коллективе! Но вот это – ненавижу…
Мартыну припёрло доказать, что в список проверенных Лесошишенских аномалий нужно обязательно включить их девятый «Ё» класс, включить не в плане хохмы. И не пытаться списать настроения злобствования большинства одноклассников только на дерзкий возраст! Кроме того, девушки узнали, что первоначальный состав «9Ё» представлен Мартыном одним, то есть нет больше никого, кто учился бы с ним с первого класса. Бесконечные появления новых учеников и чьё-то выбывание все видели, и сами (Соня и Эгле) в трафике поучаствовали, ничего сверхъестественного. Но Мартын утверждал, что большинство приходящих за года два-три последних «самоутверждаются, как голодная шпана». Мысль, которую он продвигал в меру способностей, состояла в том, что большинство одноклассников, в любом составе, проявляют слишком узкий спектр реакций и устремлений: принизить и «наказать» тех, кто им подозрителен или кажется слабым, и этого он видит гораздо меньше в параллельных классах. Эгле стала возражать, объясняя, что Мартын находится «внутри системы», поэтому не является объективным наблюдателем, к тому же своим присутствием влияет на происходящее. «Если всерьёз исследовать динамику «настроений класса», стоило бы опросить незаинтересованных свидетелей разных лет его существования. Но где мы их найдём? Впрочем, Эгле считала, что один человек мог бы дать достоверные сведения, но к нему – к ней - с такими глупостями просто стыдно обращаться.
- Эх, девчонки, вы что, правда, не понимаете? Мы с вами втроём именно потому, что вы на их фоне совсем другие! То есть, на Соньку я тоже сначала всякое думал, да, ты не обижайся только. А как только к нам ещё кто-то адекватный придёт, сразу увидите разницу.
- Хо-хо, и мы созовём Армию Света! И заборемся противу Армии Тьмущей Тьмы!
Соня полагала, что разговор Мартын затеял для того, чтобы продекларировать свою разумность и цивилизованность. И в целом одобряла такой ход: каждый ищет свой путь к счастью на ощупь, пусть зачастую через курьёзы – и да пребудет с ищущим радость!
Следующим, кто пришёл, была Наина. Соня мысленно передала ей увесистую корону «знаменитости» и приветствовала как избавительницу.
Всё в Наине было классика: мини-юбки, большие каблуки, бижутерия, духи и косметика, дежурная пудреница и стразы… но эта мишура не мешала видеть: Наина сама очень хороша. Платиновые от природы, почти белые, невероятные волосы, высокий рост истинной уроженки Лесошишья и сине-дымчатые глаза. Наина мигом очутилась в кругу ценителей: тех, кто хотел бы на неё походить и тех, кто хотел бы с ней ходить. В отличие от Сони, популярностью она не тяготилась.
К сожалению, она разбирала по сортам окружающих людей и не стеснялась озвучить результаты атрибуции. Мартын и Эгле очень скоро прошли по статьям типа «дурень» и «зажатая». Соня так сразу в реестр не вписалась, потому что Наина чувствовала исходившее от неё нелогичное дружелюбие, но общества её Соня не искала. Первое время Наина списывала это на стеснение.
В первое время преобладала гармония. Благодаря личному обаянию Наины, в девятых классах набирала обороты мода на «личную жизнь». То, что раньше подростки не афишировали в стенах школы, расцвело махровым цветом. Каждый будний день стал вроде бестолкового, но энергичного и яркого молодёжного сериала. Школьники флиртовали, ластились на публику, ссорились, громко «бросали» и вновь подбирали, создавались и разобщались группировки со скоростью модных ритмов – в меру вкуса, фантазии и опыта. Лились слёзки и летали перья. Соня (точно как год назад в своей другой школе!) веселилась, лицезрея, и радовалась, что нет ей резона повторять эти пассы, играть в любовь со смешными ровесниками. «Нет, конечно, каждый имеет право пытать счастье, но вы у меня такие… забавные!» И каково было её удивление, когда классный руководитель Марьиванна Штефановна однажды вызвала её на воспитательную беседу, в ходе которой возложила именно на Соню ответственность за «падение нравов». Припомнила явление Миши на мотоцикле. У Сони выпало благостно-хулиганское настроение, так что она с удовольствием взяла всю вину на себя. «А ведь уже давно я, да Эгле ещё, скромнее всех ведём себя, что же вы не замечаете. А остальным… время пришло?», - думала она при этом.
Миша, Миша… мог «на пальцах» за пять минут объяснить всё что угодно из физики, химии, математики, да так, что гуманитарная Сонька ничего потом не забывала. Одно-другое примечание, «маленький секрет» построения формулы, отсылка к какому-то полезному источнику часто заменяли ей десять уроков. И Соня прозревала, как нужно справляться с образовательными затруднениями любого рода! Ей нравится учиться… Что касалось слова, языка, музыки, и без того давалось ей легко, а подмога с нелюбимой историей пришла откуда не ждала: из снов. Ночные «репортажи из параллельного мира» не могли не разжечь любознательности.
Соню занимало сопоставление исторических периодов и культуры двух миров, хотя она вовсе не полагала, что всё увиденное ею во сне непременно где-то существует. Даже, скорее, по её разумению, это подсознание конструировало себе замечательно проработанные химеры из прочитанного, виденного по телевизору, а также из генетической памяти – и что с того? Ей того и надо! Она будет дурой, если не запишет, не вникнет. И заполняла в свободные минуты сравнительные таблицы, рисовала по памяти или описывала словами предметы – сравнивая с реальными источниками.
В душе торжествовал мир.
- Не понимаю, как можно кропеть над всякой такой ерундой! Так и молодость пройдёт, лапа!
Соня сидела в кабинете в ожидании зачёта после уроков, прочие же в коридоре. Она не без труда отвлеклась. Подняла глаза.
- А?
- Йё! Я на тебя уже пять минут смотрю - ты выпала из реальности! Шифруешься от коллектива? Или лекарства… какие-то… регулярно принимаешь?
За секунду до того, как Наина фамильярно протянула руку к её тетрадке, Соня догадалась, что это наезд.
Наина встряхнула головой, волосы распределились по плечам серебристым шлейфом. Её глаза светились сочувствием. У, бездельница, трать ещё время на тебя, подумалось Соне…
- Ты тоже от «коллектива» немного устала? - доверчиво глядя снизу вверх, предположила она, а тетрадку убрала. Потянулась и зевнула.
- Давно хотела спросить… - Наина сделала паузу, но реплики не дождалась. Соня жизнерадостно протянула ей конфетку.
- О, нет, я же слежу за фигурой! Вот скажи, тебе это зачем?
- Я делаю то, что мне интересно, - тут же ответила Соня, включив в качестве тестового режима «дурочку».
- Вот давно смотрю на тебя… а ведь тебе совсем чуть-чуть не хватает – одеться поярче и подстричься, и ещё подкраситься…
- И пластику, пластику не забыть, - невольно фыркнула от смеха Соня, - Ой, извини, я тебя перебила.
- Ну и зря ты так. Если женщина не следит за собой, рано или поздно её бросают. Я ведь много слышала про тебя, и подумала – если ты выбрала парня, который служит в армии, значит, возможно не уверена, что заслуживаешь кого-то получше… прости, если я тебя задеваю, но кто знает, может быть, через год или два ты мне спасибо скажешь, если научишься смотреть на мир по-другому. Когда станешь совсем другим человеком.
Соня остановила на ней долгий взгляд. Смеяться расхотелось.
- Однозначно я не заслуживаю кого-то «получше», - со всей искренностью ответила она, - А зачем тебе моё спасибо?
- Ну как же… - Наина захлопав ресницами, приспособилась усесться на край стола, так что Соне пришлось отстраниться, - Просто, хочу как лучше чтобы. Для всех!
- Ясно, а у меня какая задача? Теряюсь в вариантах моей экзистенции в свете твоего присутствия.
- Да ну тебя! Вот как с тобой говорить? И кстати, парни этого не любят.
«Без гнусностей, без игры со мной говорить бы».
- Ты мудра и добросердечна, - снова зевнув, признала Соня (про себя добавив - «лапа»).
«Если обижусь и пошлю её, если покажу, как она меня раздражает, прицепится клещом. Было бы удобно уже сегодня ей надоесть.»
- Ты мне не веришь, - непонятно обиделась Наина, - А я только помочь хотела!
- Верю, только сегодня уже не успею перемениться к лучшему…
Никчёмный разговор на измор длился не менее получаса, пока остальные спокойно сдавали зачёт. Соня открыто смотрела в глаза Наине, отвечала, не задумываясь, уводила нить разговора в беспредметность, улыбаясь, стараясь не проявлять никаких чуть более выраженных эмоций – одним словом, по легенде, убивала время понятным Наине способом. Ни разу не высказала удивления или гнева и, кажется, с этим переборщила. Но Наина сдалась первая и ударилась в бегство – вскочила, картинно схватилась за виски и без всякого повода заявила:
- Ну ты и замороченная, Сонька, кто бы знал!
____________________________________
«Она хорошая актриса, я б сняла в кине». Был это первый раунд, с целью прикинуть, кем Сонька будет – прихлебательницей, девочкой для битья или, как знать, соперницей. «Хорошо ей. Органична. Отдыхает, небось, после непосильных школьных нагрузок, а я, да столь умная и тонкая, должна ломать голову, как с ней грамотно обращаться. И буду обязательно думать, потому что, как она же выразилась, вопрос статуса. На самом деле – вопрос условий труда. Мне ведь что от школы надо? Чтобы тут путём аттестации фиксировалась моя интеллектуальная и гражданская состоятельность. И ещё чтобы общаться с теми, кого люблю, а не с этой козой, ибо свобода совести. А тут, ну ты подумай, общественная нагрузка – развлекать оную козу. И ейную компааашку…»
«И что интересно. Если что в жизни понимаю, сделает так, чтобы я или заплакала или обвинила её в несправедливости. Лучше всего, чтобы набросилась. Сегодня пристрелялась, болевые точечки поискала. Сегодня я продержалась. А потом? Каждый день этот и будущий, если не повезёт мне с Наиной, год?»
«Ничё не выйдет, красна девица. Я себе слово дала, что не позволю никому себя травить.»
«А может, я тут нагнетаю? Слишком много думаю о своей «персоне-Соне» Вот Эгле бы правильно отнеслась.»
Но на следующий день (зачёт, дубль-два) Соня обнаружила себя в плотном кольце мирно ждущих чего-то от неё одноклассников во главе со светловолосой наядой, когда снова сидела в кабинете. Ух ты, Устин, Анфиса, Темий, Ильнокентий, Миланья, Антим, Родион, Тамила, Ерёмий, Лада, Алексина – все здесь, Аир-Тиура только не хватает, и то сказать, человек занятой. «Это уже было! Только тогда они «боялись» ко мне приблизиться и играли в «нравственное общество». Наина ехидно глядела на Соню, а реплики пускали все остальные. Зазвучали вступления, выплетались вариации. Наина хорошо подготовила своих друзей.
- ...потому что мы подумали, что так мало, вот мало знаем друг о дружке – всё время новенькие приходят, старенькие уходят… надо плотнее общаться, Наина, вот, хочет побольше о тебе узнать…
- …слушай, а расскажи нам, правда ли, что у вас в Мозгве в школе все уроки идут под музыку…
- … как ты относишься к нашему географу?
- … он же крррасава, да?
- … мы тебя в позавчера в «Миллие-Метрие» видели – зовём, зовём, а ты нас игноришь, танцуешь себе на столе…
- … каблуком стаканЫ давишь… если не секрет, что за коктейль был?
- …а как ты относишься к акустическому сексу?
«Ой, какие дурные! И это перед вами - я должна держать лицо?»
- Собственно, что вы все надо мной нависли? – поинтересовалась Соня, - Дышать тяжело.
- Ой, а мы тебе сделаем искусственное дыхание! Кто хочет помочь Соньке «рот в рот»?
- Крот в рот!
- Крот в…
Кто-то осторожно оттянул подальше её сумку – значит, «радость» должна надолго затянуться?
«Слишком много вас, дети – ну так потому мне и не зазорно бежать с поля боя. Простите, но бить меня вам не судьбинушка!»
Соня резко поднялась и поставила ногу на стул. «Оооо!» и «какие чулочки!» последовало незамедлительно. Соня легко вступила на парту и с высоты обвела круг товарищей особым взглядом, и остановила его на мальчике по имени Кеша.
- Ты! – указала на него, - Это сделаешь ты!
И, не давая никому опомниться, наклонилась и прильнула к нему, объяв сразу руками и ногами.
- Не урони красивую девушку, - сразу предупредила она обалдевшего юнца, а потом добавила уже на ухо ему, нежно и убедительно:
- Я же тебе нравилась – так поехали на край света, в раздевалку за актовым, например. Не подведи!
Кеша не подвёл, хотя был на грани – не так чтобы силён оказался в поднятии красоты. В присвистывающем молчании народных масс и позвякивании монист на Сониной сумке, которую она изъяла по пути у зеваки, парень более-менее успешно вынес её из кабинета-ловушки. Возможно, он прикинул, что вот случай поквитаться с Соней, которая именно на нём как-то опробовала физическую самооборону, когда «всего лишь» распустил язык… Что случилось за пределами класса, ради чести и достоинства мальчика Кеши следует умолчать. В любом случае, возвращаться к «своим» и делиться впечатлениями у него не было ни малейшего желания.
«Ох, прав был Мартын! Эх, жаль, что несколько дней не будет его. Война однако. А где Эгле-то?»
____________________________________________________
Эгле молчала, опасаясь, что в противном случае постыдно прольёт слёзы, лишь кивала или мотала головой на Сонины слова. Предательское желание выплакаться.
- Вот дерьмо, они ещё и молчали, что заперли тебя и телефон отобрали! Как я угадала с этим слизняком Кешуней… не все сопли из него вытрясла… в тихом омуте дерьмо водится! Но ты, что за человек! Всё себе запрещаешь, во всём себя винишь – ладно, гиперответственность, с кем не бывает, но чего ты повадилась их оправдывать?! Особенно после всего?!
- Не оправдывать. Обижаться – стыдно, - наконец, выговорила Эгле, - Стыдно обижаться и жалеть себя. Это всего лишь школа, а не тюрьма. Давай больше не будем об этом. Ты не говори ничего Мартыну, а то он будет просто вынужден сделать недостойную вещь. Я не хочу заставлять его разбираться с девчонками.
- Сам решит! Не хочет с девчонками – есть ещё полчеловечества. Ладно. Это мне понятно. Прорвёмся.
- Прости, что тебе пришлось из-за меня драться… Что стекло пришлось разбить. Я оплачу.
- Эгле, хорошая моя, не забывай, что в моём распоряжении ажно целая стекольная промышленность. Школа-то в накладе не останется. А что до факта драки, мой дядя меня не осудит, зуб даю. Он знает, что такое за друзей стоять. И тётя знает, что я никогда не стала бы кого-то на мордобой провоцировать. А гнева Марьиванны или, там, педсовета просто смешно бояться. Если эти господамы не хотят замечать, как под носом у них кого-то запирают в кабинете и пытаются избить одну впятером, да ещё на камеру снимать, я даже не начну их уважать. А вообще мне понрааавилось! Да-да, я всё делаю с удовольствием, и рыла чищу тоже. В жизни надо испытать всё…
- … я и не знала, что я такая! - забывшись, пробормотала Эгле.
Небо молча оделяло город равнодушными снежными хлопьями.
2.
@темы: книга 1, сны лесошишья, жизнь волшебная