Глава 6
Плохо
1.
читать дальшеТо, как стало, Соня назвала - «после жизни». Река высохла, двигаться пришлось не на добротном плоту, а пешком по дну. А не идти нельзя, свернуть тоже: отвесные берега сделали русло пропастью.
Отвращение к себе выжигало прежние мысли и привычки. Было трудно выдавать себя за прежнего человека. Каждую минуту Соня проваливала роль. Обыденные ситуации оборачивались ловушками. Соня наказала себе не болеть, но подлое подсознание умело игнорировать частицу «не». Всё давалось с трудом - просыпаться, поддерживать вещи в порядке, говорить нужные слова, изображать правильные реакции, учиться и ходить. Мыться и расчёсываться. Это от бесполезности заботы о себе, ведь странно лечить или украшать то, что скоро уйдёт в землю. Но дурацкое тело мечтало ещё пожить и отчаянно сигнализировало из темницы души о своём бедствии. Соня стала вдруг неуклюжей. Спотыкалась на ровном месте, наталкивалась на людей. Роняла и разбивала предметы. Несколько раз падала на льду и глупо подставлялась под низко растущие хлещущие ветки.
И только собственные заботы других позволяли людям не замечать её внезапной отстранённости.
Иногда Соня ощущала, что пространство как бы заполнено сетью. От одного пункта к другому ноги тогда несли Соню вдоль воображаемых линий, что стелились по полу, по земле (даже если на пути был кто-то другой), а в некоторых местах она спотыкалась раз за разом и уже знала заранее, где это будет. Она не против была получить какую-нибудь травму; наверняка тогда бы передумала; так рассуждал, по-видимому, разум тела.
Но худо-бедно Соня пробивалась вперёд, сквозь время. Сосредоточившись, контролировала координацию, разбитые коленки тщательно скрывала, через силу поддерживала с домашними интересующие их темы. Учила уроки от и до: несмотря на быструю утомляемость, была почти счастлива погрузиться в этот процесс, который позволял забыть… а вот внешний мир трясёт снова за ворот: смотри, смертница.
... спиной словила едко-любопытствующий взгляд. Не надо гадать: так могла из пяти человек, что сейчас обувались перед выходом, только Нилуфар. Уже который день Соня не посылает сестре слово «помню». Теперь-то Нилуфар знает, что происходит нечто странное. Соня не повернулась к ней.
Теперь я тоже хожу по тёмной стороне. Делай как знаешь, сестра. Теперь я понимаю, как это работает.
В школе не могли не заметить раскола. Им это «доставило», соученикам. С чего Соня взяла, что они изменились? То, что в классе происходило с сентября по декабрь, а также в прошлом мае, ей не почудилось.
Что им необходимо понимать? Отчего, по их версии, тройка друзей распалась? Правильно, не поделили что-то. Или Сонька позавидовала. Или третья лишняя стала. А ещё, знаете, чего Сонька теперь только чёрное носит? В секту вступила, да. А тётя с дядей разрешают? Так и они в той секте.
Только шквал подколок теперь ей никак. Людей, кто её игнорировал, Соня коротко про себя благодарила. Остальных, уже не сдерживаясь в мыслях, презирала за падкость на сладкие вымыслы и заполошность. Но всем завидовала. У них было будущее. У них было будущее. Врата в свободу. За спиной у каждого заурядного гражданина.
Эгле вернулась, переболев чем-то, вероятно, радостно напавшим на ослабевший от душевного потрясения иммунитет. Было испытание встречей. Не-встречей.
Эгле не умеет ненавидеть, только бороться со страхом и неуверенностью. Эгле не знает, в чём было дело. Зато Мартын с ней неотлучно. Кто, если не он, переживёт с ней это отвратительное время? Эгле опускала глаза, если была Соня поблизости, отходила, стараясь не привлечь к отчуждению напрасного внимания.
Соня пересела в другой угол класса. Там как раз для неё нашёлся полностью свободный стол, последний в ряду. Странно, потому что обычно такие самыми привлекательными считаются. Вроде бы совсем недавно здесь кто-то обитал. Чтобы отвлечься в очередной раз от сонма злых мыслей, Соня принялась вспоминать историю миграций народа по рядо-вариантным координатам… и этого «кого-то» не сумела идентифицировать. Представлялась смутная сероватая тень. Неприятная.
Впрочем, неприятным стало казаться всё.
Соня перестала ходить в спортзал. Это было вопиющей демаскировкой, но она не могла туда, где было весело и трудно, где работали ради жизни и радости. А ещё туда ходила и Эгле. Соня, правда, догадывалась, что уже нет. Сама же не могла заставить себя сделать простую вещь: позвонить Уне и объяснить, что вынуждена отсутствовать. Нет, Соня не могла смотреть в глаза никому из добрых знакомых.
Не могла смотреть на своё отражение. Её охватывали отвращение и стыд.
...сказав дома, что идёт на тренировку, поднялась на технический этаж, прихватив вместо формы ноутбук и складной стульчик.
Так как световой день давно стал достаточным, была возможность делать там уроки, если сесть недалеко от окна. Возвращаться было до тошноты страшно. Этот хруст бетонного мусора под ногами.
Сумку Соня оставила на плече, а ноутбук заставила себя открыть. Сколько-то печатала сочинение, привычно добывая сведения в интернете, и даже, несмотря на сквозняк, позабыла, где находится. А потом вдруг голову как вздёрнуло что-то извне. Темнота. Солнце ушло неизвестно сколько часов назад. Соня сообразила, что телефон оставила дома, и её, может быть, ищут. Надо преодолеть несколько метров до двери, от которой лестница спускается к людям. Снова обернулась к окнам. Ни один огонёк не подсказывал, что за ними цивилизация. Небо как чугунная крышка, просто нет ничего. Аккумулятор компьютера иссякает – правильно, Соня теперь ещё и за этим следит плохо.
- В могиле примерно так же будет, - сказала Соня темноте. Поднялась, пошла. Стул оставила. Ей же ещё понадобится место, куда прятаться. Придя в следующий раз, она обнаружила расклоченный кусок ткани и завязанные узлами алюминиевые трубки. Больше не было духу вслух бросать циничные фразы неведомому. Ей попросту хотелось бежать, покуда светло.
Выпрыгнуть из этой реальности. Вернуться на пару недель назад? Но лучше конкретно в ту таинственную точку, где произошёл сбой, испортивший всё. Что если было это в глубоком детстве, и вот инкубационный период созревания зла в её душе завершился?
Дрожащими руками Соня достала из кармана куртки баллончик с краской, позаимствованный без спросу у Наргизы. НЕ ЗАБУДЬ УМЕРЕТЬ – напылила она под окнами, размахнувшись на несколько метров. Эта надпись предназначалась ей одной, поэтому была сделана на другом языке, точнее, буквами алфавита, предположительно никому больше на Земле не известного. Буквы «русского» стилем начертания походили на розийские, а некоторые даже совпадали по звучанию, потому запомнить было его особенно легко. Не зря снилась Соне параллельная планета. Никто больше не увидит смысла в нестройных кракозябрах.
1., прод.
Плохо
1.
читать дальшеТо, как стало, Соня назвала - «после жизни». Река высохла, двигаться пришлось не на добротном плоту, а пешком по дну. А не идти нельзя, свернуть тоже: отвесные берега сделали русло пропастью.
Отвращение к себе выжигало прежние мысли и привычки. Было трудно выдавать себя за прежнего человека. Каждую минуту Соня проваливала роль. Обыденные ситуации оборачивались ловушками. Соня наказала себе не болеть, но подлое подсознание умело игнорировать частицу «не». Всё давалось с трудом - просыпаться, поддерживать вещи в порядке, говорить нужные слова, изображать правильные реакции, учиться и ходить. Мыться и расчёсываться. Это от бесполезности заботы о себе, ведь странно лечить или украшать то, что скоро уйдёт в землю. Но дурацкое тело мечтало ещё пожить и отчаянно сигнализировало из темницы души о своём бедствии. Соня стала вдруг неуклюжей. Спотыкалась на ровном месте, наталкивалась на людей. Роняла и разбивала предметы. Несколько раз падала на льду и глупо подставлялась под низко растущие хлещущие ветки.
И только собственные заботы других позволяли людям не замечать её внезапной отстранённости.
Иногда Соня ощущала, что пространство как бы заполнено сетью. От одного пункта к другому ноги тогда несли Соню вдоль воображаемых линий, что стелились по полу, по земле (даже если на пути был кто-то другой), а в некоторых местах она спотыкалась раз за разом и уже знала заранее, где это будет. Она не против была получить какую-нибудь травму; наверняка тогда бы передумала; так рассуждал, по-видимому, разум тела.
Но худо-бедно Соня пробивалась вперёд, сквозь время. Сосредоточившись, контролировала координацию, разбитые коленки тщательно скрывала, через силу поддерживала с домашними интересующие их темы. Учила уроки от и до: несмотря на быструю утомляемость, была почти счастлива погрузиться в этот процесс, который позволял забыть… а вот внешний мир трясёт снова за ворот: смотри, смертница.
... спиной словила едко-любопытствующий взгляд. Не надо гадать: так могла из пяти человек, что сейчас обувались перед выходом, только Нилуфар. Уже который день Соня не посылает сестре слово «помню». Теперь-то Нилуфар знает, что происходит нечто странное. Соня не повернулась к ней.
Теперь я тоже хожу по тёмной стороне. Делай как знаешь, сестра. Теперь я понимаю, как это работает.
В школе не могли не заметить раскола. Им это «доставило», соученикам. С чего Соня взяла, что они изменились? То, что в классе происходило с сентября по декабрь, а также в прошлом мае, ей не почудилось.
Что им необходимо понимать? Отчего, по их версии, тройка друзей распалась? Правильно, не поделили что-то. Или Сонька позавидовала. Или третья лишняя стала. А ещё, знаете, чего Сонька теперь только чёрное носит? В секту вступила, да. А тётя с дядей разрешают? Так и они в той секте.
Только шквал подколок теперь ей никак. Людей, кто её игнорировал, Соня коротко про себя благодарила. Остальных, уже не сдерживаясь в мыслях, презирала за падкость на сладкие вымыслы и заполошность. Но всем завидовала. У них было будущее. У них было будущее. Врата в свободу. За спиной у каждого заурядного гражданина.
Эгле вернулась, переболев чем-то, вероятно, радостно напавшим на ослабевший от душевного потрясения иммунитет. Было испытание встречей. Не-встречей.
Эгле не умеет ненавидеть, только бороться со страхом и неуверенностью. Эгле не знает, в чём было дело. Зато Мартын с ней неотлучно. Кто, если не он, переживёт с ней это отвратительное время? Эгле опускала глаза, если была Соня поблизости, отходила, стараясь не привлечь к отчуждению напрасного внимания.
Соня пересела в другой угол класса. Там как раз для неё нашёлся полностью свободный стол, последний в ряду. Странно, потому что обычно такие самыми привлекательными считаются. Вроде бы совсем недавно здесь кто-то обитал. Чтобы отвлечься в очередной раз от сонма злых мыслей, Соня принялась вспоминать историю миграций народа по рядо-вариантным координатам… и этого «кого-то» не сумела идентифицировать. Представлялась смутная сероватая тень. Неприятная.
Впрочем, неприятным стало казаться всё.
Соня перестала ходить в спортзал. Это было вопиющей демаскировкой, но она не могла туда, где было весело и трудно, где работали ради жизни и радости. А ещё туда ходила и Эгле. Соня, правда, догадывалась, что уже нет. Сама же не могла заставить себя сделать простую вещь: позвонить Уне и объяснить, что вынуждена отсутствовать. Нет, Соня не могла смотреть в глаза никому из добрых знакомых.
Не могла смотреть на своё отражение. Её охватывали отвращение и стыд.
...сказав дома, что идёт на тренировку, поднялась на технический этаж, прихватив вместо формы ноутбук и складной стульчик.
Так как световой день давно стал достаточным, была возможность делать там уроки, если сесть недалеко от окна. Возвращаться было до тошноты страшно. Этот хруст бетонного мусора под ногами.
Сумку Соня оставила на плече, а ноутбук заставила себя открыть. Сколько-то печатала сочинение, привычно добывая сведения в интернете, и даже, несмотря на сквозняк, позабыла, где находится. А потом вдруг голову как вздёрнуло что-то извне. Темнота. Солнце ушло неизвестно сколько часов назад. Соня сообразила, что телефон оставила дома, и её, может быть, ищут. Надо преодолеть несколько метров до двери, от которой лестница спускается к людям. Снова обернулась к окнам. Ни один огонёк не подсказывал, что за ними цивилизация. Небо как чугунная крышка, просто нет ничего. Аккумулятор компьютера иссякает – правильно, Соня теперь ещё и за этим следит плохо.
- В могиле примерно так же будет, - сказала Соня темноте. Поднялась, пошла. Стул оставила. Ей же ещё понадобится место, куда прятаться. Придя в следующий раз, она обнаружила расклоченный кусок ткани и завязанные узлами алюминиевые трубки. Больше не было духу вслух бросать циничные фразы неведомому. Ей попросту хотелось бежать, покуда светло.
Выпрыгнуть из этой реальности. Вернуться на пару недель назад? Но лучше конкретно в ту таинственную точку, где произошёл сбой, испортивший всё. Что если было это в глубоком детстве, и вот инкубационный период созревания зла в её душе завершился?
Дрожащими руками Соня достала из кармана куртки баллончик с краской, позаимствованный без спросу у Наргизы. НЕ ЗАБУДЬ УМЕРЕТЬ – напылила она под окнами, размахнувшись на несколько метров. Эта надпись предназначалась ей одной, поэтому была сделана на другом языке, точнее, буквами алфавита, предположительно никому больше на Земле не известного. Буквы «русского» стилем начертания походили на розийские, а некоторые даже совпадали по звучанию, потому запомнить было его особенно легко. Не зря снилась Соне параллельная планета. Никто больше не увидит смысла в нестройных кракозябрах.
1., прод.
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом