Глава 9
1.
2.
3.
читать дальшеЯн стоит возле Сониной кровати и что-то спрашивает. Если он здесь, значит Соня уже что-то ему говорила. Очевидно, Соня дала согласие на то, чтобы он вошёл, сам без спросу – ни за что бы. Но вот беда, ему позарез почти каждый вечер нужно бывать в этой комнате. Дети вытребовали право засыпать не с родителями, а в более интересной девчоночьей компании, в противном случае закатывали утомительные ритуальные скандалы. Даника была в восторге от упорства малышей - никто не мешал ей вечерами наводить лоск на телесную оболочку и, видимо, звонить старым знакомым. А Ян должен был переодеть, заболтать, умыть, накормить, уложить Даню и Павлину спать. В большую корзину, потому что обычные кроватки тоже, согласитесь, не интересно. Зато как волшебно утром просыпаться уже в другой комнате! Когда дети засыпают по-настоящему крепко, Ян и Лев корзину переносят.
Ян трепетно любит детей и никогда не выказывает и малейшего недовольства их поведением. Только мягкость, юмор и терпение на грани самопожертвования. Никогда не было, чтобы он предпочёл футбол по телевизору (заведомо им любимый) святой обязанности – уложить спать дочку и сына со всеми полагающимися их возрасту заученными прибаутками, уговорами присмиреть, детскими секретами и внезапными фантазиями, поделиться которыми считали они с папой обязательным, выскакивая с этой целью снова прямо из стадии быстрого сна.
И вот хозяйки комнаты снова и снова проходят всё это «детсадовское древневековье», все серии засыпания не до конца.
Золотая краска на волосах Яна – знак бывшей принадлежности к технической элите Олмидонии – медленно, но всё-таки сходит. Собственные его волосы тёмные. Наверное, никто бы не удивился, включая самого Яна, если бы вдруг выяснилось, что отец детей – не он…
Соне он даже был симпатичен, если исключить малодушную терпимость к Даникиным прибабахам. Соня хорошо представляла его в таёжной глуши у костра, умело готовящим ужин из дичи и чай на лесных травах, с гитарой, с бородой вдвое больше имеющейся. Он там был бы надёжным другом мужчин, кумиром подростков и любимцем выносливых, лёгких на подъём женщин с добрым сердцем. А гламуролюбивую Данику, по мнению Сони, надо было отпускать на все триста шестьдесят сторон.
…БАЮБАЮ…
Визги, пронзающие всё тело и сотрясающие пустую и тяжёлую голову. Уши забиты мокрой ватой, поэтому звуки атакуют в обход, сквозь череп и глаза. Прорываются внутрь.
…БАЮБАЮБАЮБАЙ…
…ЛЮЛИЛЮЛИЛЮЛИЛЮЛИ…
…ГУЛИГУЛИ…ЗАСЫПАЙ…
- Я убила… убила…
Соня себя не слышит. Она слегка раскачивается. Вот встревоженное лицо. Возможно, дети уже спят, за перегородкой, разделяющей комнату на рабочую и спальную зоны. Ян что-то спрашивает у Сони – почему, кого убило, что случилось…
Она отвечает. Разговор, судя по всему, связный и содержательный. Просто Соня не только не слышит свои и его слова – она не знает, о чём они говорят. Она не чувствует своей артикуляции, лица, губ, тела. Одни потоки холодного воздуха со всех сторон.
Она могла бы догадаться по лицу Яна, что он удивлён и озадачен сведениями, которые Соня доносит до него. Разговор спокойный – очевидно, Соня просто излагает свои соображения. Угол зрения плавает – видимо, она немного отворачивается, смотрит по сторонам и вверх, моргает, снова смотрит на собеседника, как и бывает в подобных случаях.
Что же, понятно. Зло добилось от Сони самого трудного и страшного – теперь просто развлекается по мелочи, и нет ему нужды, чтобы Соня принимала в том душевное участие.
Ян отходит, отворачиваясь, к зеркалу, чтобы подумать – его не заботит, что видно его отражение и вся работа мысли на лице соответственно. Он не знал, что Сони тут и нет, поэтому реагировал и отвечал честно.
- … что вы, это не слабость, а мудрость, - часть собственных слов ненадолго становится слышимой Соне, - … ещё раз повторю: я вас очень даже уважаю, спасибо.
Он чопорно кивает, уходит – человек со скорбными глазами старой собаки, любящий свою жену, своих детей.
___________________________________
Каждый народ Земли имеет свою легенду о Лунах.
Есть среди них такие, которые говорят, что Большая и Малая Луны – это печальные возлюбленные, которым не дано надолго встретиться. Большая Луна движется медленно и торжественно. Она напоминает короткую стрелку часов. Раз в тридцать пять дней её догоняет Малая; у них совсем немного времени, чтобы обменяться нежными словами, протянуть друг другу руки. Потом непреклонная сила – небесный ветер странствий в одних легендах, злой волшебник в других – гонит Малую прочь, и ничто, даже любимые умоляющие глаза Большой не в силах её задержать.
Для одних Малая Луна – это парень, которого полюбила принцесса, готовая жить с ним в лесной хижине, но он хочет, но не может отказаться от бесконечных приключений в чужих странах, а есть сказания, в которых Малая Луна – дева, поклявшаяся обойти весь свет, чтобы найти средство расколдовать жениха. Она обходит свет и возвращается в исходную точку много раз, и всегда способ неудачен, и всё, что может предпринять – послать одно-единственное слово ободрения при мимолётной встрече.
Говорят, когда они встретятся навсегда и продолжат путь вместе, кончатся беды и проклятия рода человеческого, и вместо бренного короткого существования настанет для всех вечная жизнь – но уже за гранью материи.
Соня смотрела, как серпик Малой Луны в окне вершит свой путь вместе с заходящим Солнцем. Он один, Лунный день – не сегодня. Соня готовилась к бесконечной, пыточной ночи, но вечерний свет мягко собрался вокруг неё, подхватил и забрал с собой.
Небо, небо выше, и шуршит-переливается прибрежная жизнь, а у горизонта маячит айсберг, здесь многое изменилось – линии воды, леса, песка и растительных островов; от волн идёт фронт прохлады, солнце проносится над землёй. Размеренно возникают следы кроссовок на песке, и другие следы, поменьше, тоже немного неровной строчкой. Ныряют в мелководную гладь и снова возобновляются. Просто в этом мире они невидимки без тел.
Этот пляж настолько долог, что можно идти и идти вволю, не опасаясь тупика, и вот плывут уже над снегом и льдом; местами сквозь снега прорастают цветы и трава, снег весенний, жёсткий, звонко хрустит, солнце по-прежнему бежит за ними, но вдруг разрастается и срывается с неба, как большой мяч. И кроме сияния - ничего.
Это просто полдень. Это чайка кружит на уровне двадцать пятого этажа, кличет. Не ожидая первого ясного дня этой весны, никто вчера не догадался задёрнуть шторы перед сном. Соня ошалело распутывается из постели, вспоминая. На ней два одеяла вместо пледа, а носки кто-то снял. Кто-то отключил её будильник. Скатилась вниз, прилипла лбом к стеклу. На горизонте дышало почти свободное ото льдов море.
Записка на зеркале:
Твои чёрные одежды я постирала, да и не надевай их больше никогда, ладно? Сил нет смотреть. Не уходи, пожалуйста, никуда, я скоро вернусь.
Вчера Соня сделала страшную вещь, но ей больше не страшно. Так было правильно. Ей спокойно.
Она собирается и идёт в школу - она обещала за всё отвечать.
конец главы 9
глава 10
1.
2.
3.
читать дальшеЯн стоит возле Сониной кровати и что-то спрашивает. Если он здесь, значит Соня уже что-то ему говорила. Очевидно, Соня дала согласие на то, чтобы он вошёл, сам без спросу – ни за что бы. Но вот беда, ему позарез почти каждый вечер нужно бывать в этой комнате. Дети вытребовали право засыпать не с родителями, а в более интересной девчоночьей компании, в противном случае закатывали утомительные ритуальные скандалы. Даника была в восторге от упорства малышей - никто не мешал ей вечерами наводить лоск на телесную оболочку и, видимо, звонить старым знакомым. А Ян должен был переодеть, заболтать, умыть, накормить, уложить Даню и Павлину спать. В большую корзину, потому что обычные кроватки тоже, согласитесь, не интересно. Зато как волшебно утром просыпаться уже в другой комнате! Когда дети засыпают по-настоящему крепко, Ян и Лев корзину переносят.
Ян трепетно любит детей и никогда не выказывает и малейшего недовольства их поведением. Только мягкость, юмор и терпение на грани самопожертвования. Никогда не было, чтобы он предпочёл футбол по телевизору (заведомо им любимый) святой обязанности – уложить спать дочку и сына со всеми полагающимися их возрасту заученными прибаутками, уговорами присмиреть, детскими секретами и внезапными фантазиями, поделиться которыми считали они с папой обязательным, выскакивая с этой целью снова прямо из стадии быстрого сна.
И вот хозяйки комнаты снова и снова проходят всё это «детсадовское древневековье», все серии засыпания не до конца.
Золотая краска на волосах Яна – знак бывшей принадлежности к технической элите Олмидонии – медленно, но всё-таки сходит. Собственные его волосы тёмные. Наверное, никто бы не удивился, включая самого Яна, если бы вдруг выяснилось, что отец детей – не он…
Соне он даже был симпатичен, если исключить малодушную терпимость к Даникиным прибабахам. Соня хорошо представляла его в таёжной глуши у костра, умело готовящим ужин из дичи и чай на лесных травах, с гитарой, с бородой вдвое больше имеющейся. Он там был бы надёжным другом мужчин, кумиром подростков и любимцем выносливых, лёгких на подъём женщин с добрым сердцем. А гламуролюбивую Данику, по мнению Сони, надо было отпускать на все триста шестьдесят сторон.
…БАЮБАЮ…
Визги, пронзающие всё тело и сотрясающие пустую и тяжёлую голову. Уши забиты мокрой ватой, поэтому звуки атакуют в обход, сквозь череп и глаза. Прорываются внутрь.
…БАЮБАЮБАЮБАЙ…
…ЛЮЛИЛЮЛИЛЮЛИЛЮЛИ…
…ГУЛИГУЛИ…ЗАСЫПАЙ…
- Я убила… убила…
Соня себя не слышит. Она слегка раскачивается. Вот встревоженное лицо. Возможно, дети уже спят, за перегородкой, разделяющей комнату на рабочую и спальную зоны. Ян что-то спрашивает у Сони – почему, кого убило, что случилось…
Она отвечает. Разговор, судя по всему, связный и содержательный. Просто Соня не только не слышит свои и его слова – она не знает, о чём они говорят. Она не чувствует своей артикуляции, лица, губ, тела. Одни потоки холодного воздуха со всех сторон.
Она могла бы догадаться по лицу Яна, что он удивлён и озадачен сведениями, которые Соня доносит до него. Разговор спокойный – очевидно, Соня просто излагает свои соображения. Угол зрения плавает – видимо, она немного отворачивается, смотрит по сторонам и вверх, моргает, снова смотрит на собеседника, как и бывает в подобных случаях.
Что же, понятно. Зло добилось от Сони самого трудного и страшного – теперь просто развлекается по мелочи, и нет ему нужды, чтобы Соня принимала в том душевное участие.
Ян отходит, отворачиваясь, к зеркалу, чтобы подумать – его не заботит, что видно его отражение и вся работа мысли на лице соответственно. Он не знал, что Сони тут и нет, поэтому реагировал и отвечал честно.
- … что вы, это не слабость, а мудрость, - часть собственных слов ненадолго становится слышимой Соне, - … ещё раз повторю: я вас очень даже уважаю, спасибо.
Он чопорно кивает, уходит – человек со скорбными глазами старой собаки, любящий свою жену, своих детей.
___________________________________
Каждый народ Земли имеет свою легенду о Лунах.
Есть среди них такие, которые говорят, что Большая и Малая Луны – это печальные возлюбленные, которым не дано надолго встретиться. Большая Луна движется медленно и торжественно. Она напоминает короткую стрелку часов. Раз в тридцать пять дней её догоняет Малая; у них совсем немного времени, чтобы обменяться нежными словами, протянуть друг другу руки. Потом непреклонная сила – небесный ветер странствий в одних легендах, злой волшебник в других – гонит Малую прочь, и ничто, даже любимые умоляющие глаза Большой не в силах её задержать.
Для одних Малая Луна – это парень, которого полюбила принцесса, готовая жить с ним в лесной хижине, но он хочет, но не может отказаться от бесконечных приключений в чужих странах, а есть сказания, в которых Малая Луна – дева, поклявшаяся обойти весь свет, чтобы найти средство расколдовать жениха. Она обходит свет и возвращается в исходную точку много раз, и всегда способ неудачен, и всё, что может предпринять – послать одно-единственное слово ободрения при мимолётной встрече.
Говорят, когда они встретятся навсегда и продолжат путь вместе, кончатся беды и проклятия рода человеческого, и вместо бренного короткого существования настанет для всех вечная жизнь – но уже за гранью материи.
Соня смотрела, как серпик Малой Луны в окне вершит свой путь вместе с заходящим Солнцем. Он один, Лунный день – не сегодня. Соня готовилась к бесконечной, пыточной ночи, но вечерний свет мягко собрался вокруг неё, подхватил и забрал с собой.
Небо, небо выше, и шуршит-переливается прибрежная жизнь, а у горизонта маячит айсберг, здесь многое изменилось – линии воды, леса, песка и растительных островов; от волн идёт фронт прохлады, солнце проносится над землёй. Размеренно возникают следы кроссовок на песке, и другие следы, поменьше, тоже немного неровной строчкой. Ныряют в мелководную гладь и снова возобновляются. Просто в этом мире они невидимки без тел.
Этот пляж настолько долог, что можно идти и идти вволю, не опасаясь тупика, и вот плывут уже над снегом и льдом; местами сквозь снега прорастают цветы и трава, снег весенний, жёсткий, звонко хрустит, солнце по-прежнему бежит за ними, но вдруг разрастается и срывается с неба, как большой мяч. И кроме сияния - ничего.
Это просто полдень. Это чайка кружит на уровне двадцать пятого этажа, кличет. Не ожидая первого ясного дня этой весны, никто вчера не догадался задёрнуть шторы перед сном. Соня ошалело распутывается из постели, вспоминая. На ней два одеяла вместо пледа, а носки кто-то снял. Кто-то отключил её будильник. Скатилась вниз, прилипла лбом к стеклу. На горизонте дышало почти свободное ото льдов море.
Записка на зеркале:
Твои чёрные одежды я постирала, да и не надевай их больше никогда, ладно? Сил нет смотреть. Не уходи, пожалуйста, никуда, я скоро вернусь.
Вчера Соня сделала страшную вещь, но ей больше не страшно. Так было правильно. Ей спокойно.
Она собирается и идёт в школу - она обещала за всё отвечать.
конец главы 9
глава 10
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом
-
-
05.06.2019 в 14:26* * *
Но, может быть, теперь наконец-то начнётся весна?
-
-
06.06.2019 в 01:11