Глава 16
1.
2., нач.
читать дальшеОни испугались одновременно – Ерминия тому, как женщина ахнула и забормотала что-то беспомощно-возмущённое, а Марейя – тому, что в своей цитадели вдруг видит эту девицу; тому, что в глазок плохо смотрела.
- День добрый, - приветствовала её Ерминия (она из интонаций услышанного уяснила то, что Миша, без сомнения, среди живых, и выдохнула с облегчением), - Вы позволите? – и, не дожидаясь дозволения, тут же переступила за порог, подтверждая о себе всё, что Мишкиной маме было до сих пор известно.
Огляделась – да здесь хоромы! Эта квартира передавали по наследству несколько поколений, и продадут её только в каком-нибудь критическом случае. Высокие потолки, неправильной формы коридор, сожрать простор которого не сумели даже понаставленные стеллажи с книгами (зачем людям столько бумаги?). И комнаты… сколько комнат? Редкое какое логово, нет же! Пыльновато только, попробуйте без слуг вылизать столько поверхностей… Ерминия наморщилась от щекотания в носу. Марейя расценила это как неприкрытый снобизм.
- Не нравится? – с некоторым вызовом осведомилась она.
Ерминия чихнула и искренне воскликнула:
- Всё нравится!
- Моя болезная, - проворчала Марейя, - Ну какого ты пришла, на мою голову, а? Не могу даже представить, красота ненаглядная, что тебя привело. Жалость какая, что муж не дома - без разговоров бы выдворил...
- А Майк решил бы моё затруднение за минуту, - глянув искоса, перебила Ерминия, - Но вы тоже годитесь. Покажите, пожалуйста, где его комната. Всё равно не уйду, пока не получу свой диск. Больше ничего и никогда мне здесь не понадобится.
- Миша диск, свой, увёз, - негромко сообщила Марейя, боявшаяся, что не совладает с эмоциями, - А твоего здесь быть не может.
- Ну что вы, конечно же есть. Среди прочих. Вы просто его не знаете в лицо!
- Наверное, ты думаешь, что он хранит россыпь доисторических компактов...
- Возможно, мне необходим какой-то из метательных дисков, - усмехнулась Эрми, - Впрочем, о старине: у Майка случайно остался редкий, дико лимитный, а точнее, единственный на всю Солнечную систему диск группы «Эквиноквиэквус», подписанный участниками, как один два часа назад погибшими в авиакатастрофе. Надо отдать тому будущему миллионеру, кому он принадлежит. Сро-чно.
Марейя молчала, соображая, как лучше переждать нашествие. Девица была выше её на две головы. И противостоять ей как-то не представлялось целесообразным. Болтливая наглючка, читалось на лице женщины.
А девица… скинула свою собачью шкурку – тонкую меховую куртку без подкладки – и небрежно передав Марейе (выиграть время, пока та будет соображать, за что куртку повесить), грациозно прошла вглубь квартиры. Теперь ей не было нужды спрашивать, в какую сторону.
Марейя не выдержала и застонала, как от зубной боли, от унижения. Вызывающая Ерминия одета была дорого, одновременно неброско и затейливо. Белый шелковистой шерсти свитер, замшевые бежевые брюки - и эта дикая рыжая шкура с хулиганским хвостом, свисающим ниже колен, сзади. Правда, немногие поняли бы, что мех – искусный искусственный, ну не носит Ерминия натуральных, как ни удивительно. Сапоги, правда, кожаные, ничего лучше для обуви пока не придумано. Их острейшие шпильки, казалось, оставляют дырочки в паркете.
Так вот как ты жил. Вот где детство провёл. Но интенсивность запаха такого неповторимого геля для душа говорит о том, что тебя давно здесь нет.
Эрми не могла ошибиться. Не так давно она обрела способность различать скрытые ароматы, их распространение в пространстве. Их срок давности. Нет, пока ещё не далеко продвинулась в искусстве – надо ведь тренироваться, но ради этого добровольно обонять всякую дрянь желания не было. Много сведений по запахам уже могла получить для человека, но слишком мало - для благородных лис.
Зато благодаря гелю, который позапрошлым летом Миша в аффекте вылил на себя, Эрми везде его найдёт. В любой толпе. Сколько бы ни мылся, специфический, не подлежащий тиражированию, изысканный и дорогой аромат, заказанный Ерминией для себя любимой, останется при нём на всю жизнь.
Ну как? Смотрим внимательно. Чисто, голо. Значит, ты теперь вполне способен снимать себе отдельное жильё, не сомневалась нисколько.
Пользуясь предоставленной свободой, Эрми осмотрела мелкие ящички книжного шкафа. А вот и неправда, госпожа: есть целая коробка с перламутрово-пёстрыми кругляшками. На подарочный выпуск популярной группы ни одна не тянет… было бы желание – Ерминия нашла маркер и поставила на одной из них несколько разнообразных импровизированных «подписей». Собралась положить диск в ящик, в котором она его «найдёт». Улыбнулась – глупость могла бы быть и половчее.
И будто что дёрнуло. Эрми повернулась в сторону стола, где стояли завёрнутые в целлофан некие агрегаты. Почему не сразу увидела?
«Мир должен лисе удивление и развлечение. И ошеломление».
Она отложила диск и маркер, потянулась снять непрозрачную от слоя пыли перевёрнутую вазу.
В простой рамке. Оттенки чёрного и белого, фоторедактор. Изначально - на телефон. Чудо бездонного покоя – лицо жемчужное, а волосы алмазные. Спящая девушка. За секунду до пробуждения – этого знать никому не положено, но Ерминия поняла сразу же.
Губы Ерминии, одновременно с глазами, медленно приобретали форму наивнейшего «о» - мало кто мог бы похвастаться, что видел её такую. Никак ей не объяснить, не понять своего замешательства! Факт, что пульс побежал вверх, что вся душа всколыхнулась.
Эрми постаралась приструнить в себе это, рационализируя. «Разве мы, моя прелесть, сомневались, что Майк не останется после нас один? Помнишь, видела его в городе с девами? Кто же воспитал его таким, не напомнишь?»
Но портрет, но на видном месте – что это?
«Что тебе непонятно, лисонька. Нашлась невинная душа точно по его мерке, глупенькая девочка, что заглядывает в рот и следует по пятам (а мы помним, как Майк умеет расположить к себе кого угодно, да?). И с этой сахарной девочкой хорошо ему, не имеючи того сопротивления, что со стервной, ртутной Эрми. Тут ты царь, тут ты ведёшь, куда хочется, славно же, Миша?»
Такую и родителям не стыдно предъявить.
Портрет, который могут видеть все, который не трогает мамочка, портрет, который может видеть любая тварь, нагло внедрившаяся в дом.
Это твоя невеста, да?
Одно «но» - малявка несусветная. Школьница? Эк тебя занесло, Миш.
Но симпатииишная!
Помнишь, Миш, как ты на «мыльницу» не мог щёлкнуть двух бедняжек-сестричек без того, чтобы оставить их без половин голов? А вот он, шедевр. Да, твой, я это знаю, пришло время, и ты сделал.
Это больше, чем фотка.
Ерминии мучительно захотелось забрать портрет с собой. Как мощный магический артефакт. Как дверь к источнику силы. Как… напоминание, что никакая вечность не вместит познание!
Забери она вещичку себе, не будет ей печали и скуки все те сотни или тысячи лет, что предстоит прожить. Ни апатии, ни презрения, ни уныния с этой фоткой не будет, главное, придумать, как сохранить её без экранирования эманации.
- Немедленно положи, где взяла!
Не заберёт, конечно, она знала. Не потому даже, что Мишкина мама грозно стоит у порога и уже готова на всё...
Ерминию немного раздражал эта несоразмерная реакция. Что в ней такого страшного, на вид?
- Милая какая и юная,- сообщила Ерминия, глядя прямо Марейе в глаза.
- Эта девушка – не тебе ровня! Она не…
Марейя искренне забыла в тот момент всё, что имела против Сони.
- ...не вертихвостка, умница, играет на скрипочке, в квантовой физике разбирается. Это очевидно, не переживайте.
И, поскольку у Марейи был вид человека, готового к броску, Ерминия медленно, словно заряженный пистолет, опустила вещь обратно в чистый от пыли кружочек, который ловко накрыла вазой заново.
- Диск – не забудь, - презрительно бросила женщина, переведя дыхание, - Элитный, он же лимитный.
Она увидела и маркер, лежащий рядом.
Но лисы краснеть не умеют.
- Не надо вам стесняться естественного желания отстоять свою территорию и защитить дом от непрошеных гостей, - назидательно, хоть и вежливо сказала Ерминия женщине лет на двадцать её старше, - Никогда не надо уступать наглому напору. Не в наше время.
Она испытывала к Марейе почтение, поэтому просто должна была это сказать.
- Я учту, - горько ответила та, сложив руки, - Если следующий нежелательный гость не будет столь молодым и здоровым, я попытаюсь последовать твоему совету.
- К вашим услугам. Только ведь физическая агрессия – не мой метод. И далеко не каждого цветущего гостя. Всего доброго.
2., прод.
1.
2., нач.
читать дальшеОни испугались одновременно – Ерминия тому, как женщина ахнула и забормотала что-то беспомощно-возмущённое, а Марейя – тому, что в своей цитадели вдруг видит эту девицу; тому, что в глазок плохо смотрела.
- День добрый, - приветствовала её Ерминия (она из интонаций услышанного уяснила то, что Миша, без сомнения, среди живых, и выдохнула с облегчением), - Вы позволите? – и, не дожидаясь дозволения, тут же переступила за порог, подтверждая о себе всё, что Мишкиной маме было до сих пор известно.
Огляделась – да здесь хоромы! Эта квартира передавали по наследству несколько поколений, и продадут её только в каком-нибудь критическом случае. Высокие потолки, неправильной формы коридор, сожрать простор которого не сумели даже понаставленные стеллажи с книгами (зачем людям столько бумаги?). И комнаты… сколько комнат? Редкое какое логово, нет же! Пыльновато только, попробуйте без слуг вылизать столько поверхностей… Ерминия наморщилась от щекотания в носу. Марейя расценила это как неприкрытый снобизм.
- Не нравится? – с некоторым вызовом осведомилась она.
Ерминия чихнула и искренне воскликнула:
- Всё нравится!
- Моя болезная, - проворчала Марейя, - Ну какого ты пришла, на мою голову, а? Не могу даже представить, красота ненаглядная, что тебя привело. Жалость какая, что муж не дома - без разговоров бы выдворил...
- А Майк решил бы моё затруднение за минуту, - глянув искоса, перебила Ерминия, - Но вы тоже годитесь. Покажите, пожалуйста, где его комната. Всё равно не уйду, пока не получу свой диск. Больше ничего и никогда мне здесь не понадобится.
- Миша диск, свой, увёз, - негромко сообщила Марейя, боявшаяся, что не совладает с эмоциями, - А твоего здесь быть не может.
- Ну что вы, конечно же есть. Среди прочих. Вы просто его не знаете в лицо!
- Наверное, ты думаешь, что он хранит россыпь доисторических компактов...
- Возможно, мне необходим какой-то из метательных дисков, - усмехнулась Эрми, - Впрочем, о старине: у Майка случайно остался редкий, дико лимитный, а точнее, единственный на всю Солнечную систему диск группы «Эквиноквиэквус», подписанный участниками, как один два часа назад погибшими в авиакатастрофе. Надо отдать тому будущему миллионеру, кому он принадлежит. Сро-чно.
Марейя молчала, соображая, как лучше переждать нашествие. Девица была выше её на две головы. И противостоять ей как-то не представлялось целесообразным. Болтливая наглючка, читалось на лице женщины.
А девица… скинула свою собачью шкурку – тонкую меховую куртку без подкладки – и небрежно передав Марейе (выиграть время, пока та будет соображать, за что куртку повесить), грациозно прошла вглубь квартиры. Теперь ей не было нужды спрашивать, в какую сторону.
Марейя не выдержала и застонала, как от зубной боли, от унижения. Вызывающая Ерминия одета была дорого, одновременно неброско и затейливо. Белый шелковистой шерсти свитер, замшевые бежевые брюки - и эта дикая рыжая шкура с хулиганским хвостом, свисающим ниже колен, сзади. Правда, немногие поняли бы, что мех – искусный искусственный, ну не носит Ерминия натуральных, как ни удивительно. Сапоги, правда, кожаные, ничего лучше для обуви пока не придумано. Их острейшие шпильки, казалось, оставляют дырочки в паркете.
Так вот как ты жил. Вот где детство провёл. Но интенсивность запаха такого неповторимого геля для душа говорит о том, что тебя давно здесь нет.
Эрми не могла ошибиться. Не так давно она обрела способность различать скрытые ароматы, их распространение в пространстве. Их срок давности. Нет, пока ещё не далеко продвинулась в искусстве – надо ведь тренироваться, но ради этого добровольно обонять всякую дрянь желания не было. Много сведений по запахам уже могла получить для человека, но слишком мало - для благородных лис.
Зато благодаря гелю, который позапрошлым летом Миша в аффекте вылил на себя, Эрми везде его найдёт. В любой толпе. Сколько бы ни мылся, специфический, не подлежащий тиражированию, изысканный и дорогой аромат, заказанный Ерминией для себя любимой, останется при нём на всю жизнь.
Ну как? Смотрим внимательно. Чисто, голо. Значит, ты теперь вполне способен снимать себе отдельное жильё, не сомневалась нисколько.
Пользуясь предоставленной свободой, Эрми осмотрела мелкие ящички книжного шкафа. А вот и неправда, госпожа: есть целая коробка с перламутрово-пёстрыми кругляшками. На подарочный выпуск популярной группы ни одна не тянет… было бы желание – Ерминия нашла маркер и поставила на одной из них несколько разнообразных импровизированных «подписей». Собралась положить диск в ящик, в котором она его «найдёт». Улыбнулась – глупость могла бы быть и половчее.
И будто что дёрнуло. Эрми повернулась в сторону стола, где стояли завёрнутые в целлофан некие агрегаты. Почему не сразу увидела?
«Мир должен лисе удивление и развлечение. И ошеломление».
Она отложила диск и маркер, потянулась снять непрозрачную от слоя пыли перевёрнутую вазу.
В простой рамке. Оттенки чёрного и белого, фоторедактор. Изначально - на телефон. Чудо бездонного покоя – лицо жемчужное, а волосы алмазные. Спящая девушка. За секунду до пробуждения – этого знать никому не положено, но Ерминия поняла сразу же.
Губы Ерминии, одновременно с глазами, медленно приобретали форму наивнейшего «о» - мало кто мог бы похвастаться, что видел её такую. Никак ей не объяснить, не понять своего замешательства! Факт, что пульс побежал вверх, что вся душа всколыхнулась.
Эрми постаралась приструнить в себе это, рационализируя. «Разве мы, моя прелесть, сомневались, что Майк не останется после нас один? Помнишь, видела его в городе с девами? Кто же воспитал его таким, не напомнишь?»
Но портрет, но на видном месте – что это?
«Что тебе непонятно, лисонька. Нашлась невинная душа точно по его мерке, глупенькая девочка, что заглядывает в рот и следует по пятам (а мы помним, как Майк умеет расположить к себе кого угодно, да?). И с этой сахарной девочкой хорошо ему, не имеючи того сопротивления, что со стервной, ртутной Эрми. Тут ты царь, тут ты ведёшь, куда хочется, славно же, Миша?»
Такую и родителям не стыдно предъявить.
Портрет, который могут видеть все, который не трогает мамочка, портрет, который может видеть любая тварь, нагло внедрившаяся в дом.
Это твоя невеста, да?
Одно «но» - малявка несусветная. Школьница? Эк тебя занесло, Миш.
Но симпатииишная!
Помнишь, Миш, как ты на «мыльницу» не мог щёлкнуть двух бедняжек-сестричек без того, чтобы оставить их без половин голов? А вот он, шедевр. Да, твой, я это знаю, пришло время, и ты сделал.
Это больше, чем фотка.
Ерминии мучительно захотелось забрать портрет с собой. Как мощный магический артефакт. Как дверь к источнику силы. Как… напоминание, что никакая вечность не вместит познание!
Забери она вещичку себе, не будет ей печали и скуки все те сотни или тысячи лет, что предстоит прожить. Ни апатии, ни презрения, ни уныния с этой фоткой не будет, главное, придумать, как сохранить её без экранирования эманации.
- Немедленно положи, где взяла!
Не заберёт, конечно, она знала. Не потому даже, что Мишкина мама грозно стоит у порога и уже готова на всё...
Ерминию немного раздражал эта несоразмерная реакция. Что в ней такого страшного, на вид?
- Милая какая и юная,- сообщила Ерминия, глядя прямо Марейе в глаза.
- Эта девушка – не тебе ровня! Она не…
Марейя искренне забыла в тот момент всё, что имела против Сони.
- ...не вертихвостка, умница, играет на скрипочке, в квантовой физике разбирается. Это очевидно, не переживайте.
И, поскольку у Марейи был вид человека, готового к броску, Ерминия медленно, словно заряженный пистолет, опустила вещь обратно в чистый от пыли кружочек, который ловко накрыла вазой заново.
- Диск – не забудь, - презрительно бросила женщина, переведя дыхание, - Элитный, он же лимитный.
Она увидела и маркер, лежащий рядом.
Но лисы краснеть не умеют.
- Не надо вам стесняться естественного желания отстоять свою территорию и защитить дом от непрошеных гостей, - назидательно, хоть и вежливо сказала Ерминия женщине лет на двадцать её старше, - Никогда не надо уступать наглому напору. Не в наше время.
Она испытывала к Марейе почтение, поэтому просто должна была это сказать.
- Я учту, - горько ответила та, сложив руки, - Если следующий нежелательный гость не будет столь молодым и здоровым, я попытаюсь последовать твоему совету.
- К вашим услугам. Только ведь физическая агрессия – не мой метод. И далеко не каждого цветущего гостя. Всего доброго.
2., прод.
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом