К3-1 Глава 7 (1.)

[m. smalta]

Глава 7
Это везение

1.
Муравьи не дождались, пока Соня умрёт, и остались ни с чем.
Она раскрыла глаза: белый день, заиненный лес весь в резких синих тенях. И назойливая боль, которую принялась отряхивать с лица, отдирать и отбрасывать. Поднялась, увлекая руками пригоршни шелеста тонкой упаковочной бумаги.
Картинка быстро стабилизировалась: морозные деревья протаяли до облиственных, потемнели. Потом снова зарябили и высветлились. Соня протёрла ледяные щёки, заставила себя смотреть вперёд, сохраняя вертикальность корпуса. Она вспомнила, как здесь оказалась. Стало уныло: просто в ней перераспределился остаток заряда жизни, и некоторое время она будет функционировать; но пополнить заряд негде. Исчерпан лимит предприимчивости: её больше не хватит на полезные действия. Можно делать маленькие и бессмысленные, которые помогут быстрее растратится.
Мирно молчалив лес. Он похож на то место, где они с Мартыном оказались вчера, поэтому вполне допустимо, что несмотря на долгий путь оттуда, Соня как-то возвратилась.
Но что есть «сегодня», сколько она пролежала, не несколько ли дней? Наверху угадывался день, солнечные пятна лежали и на сухом покрове из семян и листьев. Вряд ли те, что её кусали, выжидали сутки или больше. Вряд лидругие, что крупнее и быстрее, до сих пор не пронюхали человека без движения.
Реальность. Настоящее, бесхитростное, генетически знакомое пространство. Живые запахи. Ещё вот столько – и отберётся, взорвётся последняя защита разума - медленные, разреженные мысли без вовлечения эмоций (подзарядиться негде всё равно, так к чему испытывать разные сожаления и ужасы?).
Спина не выдержала, усталость раскатилась от позвоночника по желобам между рёбрами. Соня рухнула обратно, укололась затылком обо что-то. Это, получается, она в последний раз ела когда? Не вчера, когда прибежал Мартын, а до того… позавчера через весь город шла из школы, без лифта поднималась двадцать четыре этажа, а дома дядя и девица Лали, печаль, Соня расстроилась, легла без ужина, хотя в любом случае не стала бы ужинать, как обычно в последнее время, а до дяди и школы был обед: тётя Варя позвала на кухню и чуть не из рукава достала, поставила перед Соней тарелку, а сама села напротив, принялась заговаривать разным - в общем, сделала так, чтобы Соне от принятия пищи не отвертеться, обхитрила, тайно за Соней наблюдая, и кивала на еду время от времени. Правильно, потому что заметила, как Соня склонна голодать. Что же тётя подумала об этом?!! Соня ела через силу, через силу отвечала на вопросы, уплывала вниманием, и заставляла себя вести "естественно". Завтрак позавчера Соня проспала. Значит, именно обеденное содержимое тарелки (что там было-то? каша со сливками и орехами?) помогло Соне пройти путь от разоблачения перед всем классом нормального имени Марианны Штефановны до внеклиматического леса, расположенного в неизвестной точке вселенной. Оказывается, Соня совершенно закономерно сильно заранее приготовила себе так желаемую погибель: питаясь нормально последние два месяца, посещая спортзал и, скажем так, не унывая, была бы сейчас сильнее. Справедливость, однако.
Но кого-то внутри Сони свершающееся возмездие не устраивало. Вдруг возникла обида на происходящее, протест против голодной смерти, и обида адресовалась… муравьям. «Они собирались меня съесть! Начали бы с лица… ёжкин код, моё лицо... Мишка… меня… целовал... обглодали бы за недельку, никто бы не узнал!»
Затошнило, Соня быстро встала на четвереньки. «Гады, ползите от меня подальше, гады!» Вязкая нитка слюны не хотела покидать губ, рвоты не получилось, а хотелось бы.
Соня увидела неожиданно соразмерный росток, на котором она лежала. Сорвала, сжевала. Слишком тонкий, чтобы обнаружить сок. А рядом нагло, будто бы ничего и не знал о покушении, сновал мурашик, каштаново-чёрный, лаковый, длиной в пол-ладони. Он то и дело останавливался, перенаправлялся нелогичным образом и потому оставался практически на месте.
Собственно, почему надо подчиниться неизбежности? Предопределённость нечестно поступила с Соней, позволив очнуться, ну так и Соня вполне может поломать сценарий… сколько-нибудь. «Вы хотели съесть меня, а теперь я буду есть вас».
_____________________________

- Быть не может!

После обильного света над кронами, с которых Мартын спускался, ему вполне могло примерещиться среди прочих плавающих перед глазами и тёмно-бирюзовое пятно. Но он знал, что не обманывается. Хотя отсюда сквозь мерцающую листву нельзя различить, это Соня целиком или одна её футболка валяется.
Выбора, само собой, теперь нет, и Мартын спускается, хоть и не собирался.
Не спеша, аккуратно соскальзывая с тонкого ствола подлеска, он смотрел, нет ли окрест чего-то ещё знаменательного, или, в первую очередь, опасного. Гигантские кусты сплели под гигантскими деревьями удобную воздушную дорогу. Мартыну по ней двигаться было если не легче, то спокойнее, чем по земле.
Ниже ветви пошли мокроватые от лишайника. Повиснув на горизонтальной ветви, Мартын раздумывал, разумно ли отсюда спрыгивать на поверхность, где под слоем растительных остатков, как известно, много камней и ямок. Но нетерпение – и гнев! – возрастали, и он раскачался и отпустил руки с тем, чтобы перехватить в падении один из "прутиков" чуть ниже. Расчёт оправдался, прут спустил его довольно мягко и даже поставил на ноги после приземления. Выпущенный из рук, в хлёстком возмущении вознёсся на своё привычное место.
Ну да. Сонька, не показалось. Это как?
Он пошёл на цвет, мысленно прокручивая ехидные вопросы. Но недолго. Пятно не шевелилось всё это время. Пришлось предположить, что Сонька лежит уже не живая. Он замедлил шаги. Ничего невероятного в том не было бы, только как на неё посмотреть?! Как поступить? Это по его вине. Он не хотел, чтобы Сонька была мёртвой.
Скорее подойти и скорее убедиться.
Невероятное облегчение: просто лежит и лупает глазами. И даже его прибытие уловила. Морда кислая. Молчит. «Сонька, какого лешего ты здесь» и «скажи, что это портал обратно не открылся, иначе я тебя прибью» вылетели из головы.
- Эй, ты чего, что с тобой? Ранена, с дерева упала, руки-ноги? Отравилась?
- Нет, - говорит она, и больше ничего. Просто замирает, головой на его коленях. (Хорошо: теперь не одна. Предел желаний. Теперь всё исправится.)
А Мартын, мог ли вчера подумать, что будет гладить врага по голове и утешать невпопад? Радоваться, что живая?
- Что ты там держишь?
Соня разжала ладонь – половинка муравья.
- Там нечего есть… один хитин… всё горло ободрала, язык поцарапала, - начинает она бормотать, объясняя, - И трава везде только горькая. Жжётся…
- Ааа… я понял. Ну всё, хорош, я здесь. А муравьи, может быть, нормальная идея, только, может быть, ты не умеешь их готовить.
Соньке вмиг становится смешно и сразу же неловко. Она высвободилась из-под рук Мартына. К счастью, тот отвлёкся ловить свежего муравья и проверять его пищевую пригодность самолично.
- Ты права, муравьиная дрянь. Вообще-то я уже себе решил съедобный вопрос. Пойдём-ка, здесь недалеко.
Соня тащится по лесу, цепляясь за Мартына, с закрытыми глазами, так как мельтешение светопятен угнетает. Ей всё равно, куда он приведёт. «Видимо, он подстрелил птицу. Выломал рогатку из куста, взял… например, резинку от трусов, камень… развёл костёр, зажарил».
Соня настолько ясно видела, почти обоняла эту сферическую в вакууме добычу - тонкие косточки, плохо ощипанную кожу и не до конца пропечённое над костром мясо, что мелкие соображения о невозможности легко и без ножниц добыть застроченную резинку из трусов и о том, что нет смысла оставлять часть птички где-то в глуши, прежде чем идти дальше, не останавливали её от нетерпеливого предвкушения вкуса и надежды на жизнь. «Я не буду говорить, что мне её жалко, пусть не будет птички, а буду я!»
И всё время помнит, что надо сообщить Мартыну важные сведения: про Корнея, сарай с призраками, про то, какой была её дорога. Но пока с голосом непорядок, горло болит и голова. Наверное, рядом с жареной птичкой есть и чистый ручей, вот там и скажет.
- Вот тебе клубничка. Половину я только что съел, так что всё здесь твоё.
- Земляничка… - машинально поправляет Соня, - А где твои костёр и птица?
Тут же понимает, что ляпнула не то - и что придётся смириться.
- Шалаш и шашлык, говоришь, одеяла и кондиционер?! А давай, я сразу тебе такси до ресторана вызову, если не возражаешь.
- Прости… голова болит. Не соображаю.
- Да я вижу, что универсальная отмазка на месте, и что ты всё что захочешь объяснишь «больной головой». Я так и предположил, не переживай.

Вслед за Мартыном Соня заползла на земляное возвышение, напоминающее, особенно издали, не что иное, как грядку, большую грядку без ограждения. Листья тройками, с зонт каждый, не разбегались с «грядки», словно им было заповедано. На стеблях – оно. Продуктовый ответ на её чаяния. Разной спелости, с детства знакомые ягоды в крапинку, только величиной со среднее яблоко. Оказывается, существует ещё одна пара разномасштабных ягод, кроме черники с черняблоками.
- Я ел, не отравился. Налетай.
Происходящее казалось абсурдом. Соня замёрзла, любое её движение, по ощущениям, поднимало вокруг холодный ветер. Она притянула колени к подбородку и застыла в солнечном пятне. Может быть, она снова потеряла сознание, Мартына здесь быть не должно, она бредит. И клубники-земляники, культурному растению, которому тем более здесь не место.
- Сонька, жри уже, а? Не валяйся! Реально здесь ничего больше нет. Даже охотиться не на кого, кроме… а, тебе не понравится. Дойдёшь до нужной кондиции – скажу, кто лучше муравьёв.
- А вода, была?
- Вода… а знаешь, вода мне не понравилась. Пока забудь. Держи!
Больше терпкости, чем сладости. И некий «химический» привкус. Самые спелые ягоды ранее достались Мартыну.
______________________________
- Вот что теперь с тобой делать?
Ещё он задался вопросом (но молча), что именно делал бы сам прямо сейчас, если бы так страшно не устал. Он и так не прощал себе сидячего бездействия. Так куда девать Соньку? Это неразрешимо.
- Сначала я скажу, что со мной было.
- Сонька. Мне чегой-то не нравится тот факт, что ты меня опередила и ждала здесь.
- Я?! Я тебя здесь ждала? Да я понятия не имею, где оказалась и почему ты вообще на меня наткнулся! Наверное, мне повезло, что ты подошёл, тебе, как понимаю, в том же самом не повезло, но придётся всё взвесить и решить. На этом самом месте.
- Ога. Решать буду. Успокойся. Сядь сюда. Слушай сюда. Куда бы ты ни пошла после той ямы, не было вероятности, что мы опять пересечёмся, сечёшь?
- Почему не было вероятности? Ты же здесь?
- Я сказал – не было. Я точно двигался намного быстрей, ты бы не догнала меня за это время. Это если бы мы точно в одном направлении бежали. А так-то думаю, что ты в принципе не могла повторить мой путь.
- Ерунду говоришь какую-то - вроде бы обвиняешь, но я не поняла, в чём.
- Я же просил послушать тихо… наелась? Голова не кружится?
- Хочешь ругаться? А смысл? Что если мне стоило догнать тебя, потому что есть что сказать?
- Наверняка стоило. В этом я... почти... не сомневаюсь.
Соня не могла разгадать, что же стоит за его саркастичным тоном. Просто досада на то, что она не вернулась домой, как просил?
- Тогда почему слова не даёшь сказать?
- Почему, скажешь. Но сначала я.
- Ну?
- Ты сюда ехала на чём-то?
- Да, на самокате! Ты дурак?
- Ладно, ты не ехала, так что у меня для тебя плохие новости. Ты – Соня, да не та. А я, соответственно, не тот Мартын, для тебя не тот. Разница вроде не очевидна, но, в общем, мы не из одного и того же мира, ты же поняла, в каком смысле "мир"? Вот так встретились, да не те.
Соня промолчала, поднимаясь. Как ни странно, она поняла. Фактически, Мартын ухитрился сформулировать её глубинные опасения, проговорил их.
- А для тебя это тоже не очень хорошая новость, так? – зачем-то уточнила она.
- Ну да. Мне любую Соню сейчас встретить не с руки. Разве что в бронелифчике и на вертолёте… в смысле, чтобы физподготовка у неё была, а ещё оружие, транспорт. А та Соня была полудохлой, и ты тоже, без обид. Хотя, у той, крутой Сони здесь были бы другие цели...
- Согласна, без обид, я реально чуть не сдохла. Но знаешь, ты кажешься мне очень знакомым. Несмотря на то, что мы в последний раз разговаривали, в Лесошишенске, двадцать второго апреля… а до того – скажешь сам, когда?
- Ну, - бросил Мартын, - Когда.
- Двадцать шестого февраля! Подходит? Совпадает?!
- Маловато будет. Надо бы больше фактов сравнить, чтобы найти разницу в твоём и в моём мирах. Пока мы похожи на «своих», но как там на деле...
- Ты желаешь сказать, что "миры" отличаются как бы совсем немного, поэтому они пересеклись… здесь? Ты намекаешь, что я как бы с другой стороны сюда подошла, а не вместе с тобой из Лесошиша выбежала? Да, это интересная тема. Что будем искать: общее или разное у нас?
- Один фиг. Можно и не искать, вопрос всё равно один – что с тобой делать.
- Дура-ак! Ты правда думаешь, что здесь табунами ходят Сони и Мартыны, натыкаются друг на друга и выясняют, кто с кем на одной планете родился?! А давай тогда Сонь и Мартынов поищем, будет большая команда, вместе весело шагать! И безопасней, кстати. Десять тебя и десять меня, одна из меня в бронелифчике, другая – на танке, а у остальных просто одежда разная!
- А что? А кто знает?
- … и мы спросим у них: как вы сюда попали и с какой целью, и мы будем выяснять, где найти много потерянных… Эгле… Ой.

***
- Ну прости! Да, я тоже допускаю то, что ты сказал. Это жутко, но почему-то не очень удивительно. Давай так – биографии потом сравнивать будем, а пока всё равно, из каких мы миров оба. Потому что мы тут за одним и тем же. Мартын, скажи вслух, что Эгле существует в миллиарде вариантов! Скажи, что она – не единственная и неповторимая во всех мирах, что ты не отличишь её хотя бы от десяти похожих, когда найдёшь! Можешь так сказать?!
- Заткнись.
- Ну вот и хорошо.
- Извини.
- Почему ты не допускаешь, что я за ночь тебя нагнала, а городишь огороды?
- За какую нахрен ночь?
- Ты где ночевал-то?
- Да ты тут перегрелась!
- Здесь - да, а ночью замёрзла вообще-то. А ты?

И состоялся разговор, полный нервических восклицаний, философических междометий и попыток уложить в головах явления, ломающие привычные свойства пространства-времени. Они пытались строить схемы пути в палых семенах, выкладывать маршруты камешками. Такие изображения наглядными не казались, и приходилось раз за разом повторять вслух факты, чтобы выделить самое существенное. Соня ещё раз смоталась на «грядку» и съела последние, почти зелёные земляничины. На жжение в желудке старалась не обращать внимания.
Вчера для Сони наступили вечер и ночь, когда она выбралась из ямы.
Для Мартына после того, как он мимо этой ямы пробежал, никакого вечера не было. «Укороченного дня», как у Сони – не было. Не было ночёвки. Был долгий день, который продолжается до сего момента. Но тоже не простой. На морском берегу, по ощущениям, был не день, а позднее утро. Мартын ушёл с берега, попал в лес, где было, кажется, "после полудня", был в нём час или полтора, пока не нашёл Соню.
Выходило, что у местностей, где они прошли, нет соответствия с Лесошишенской землёй. Нет линейного соответствия даже между их траекториями. У Мартына была неплохая зрительная память. Он мысленно реконструировал даже те ориентиры, которые отложились во время погони за белыми платками- "голограммами". Он заставил Соню вытрясти из памяти её маршрут, начиная с утра. Они пытались понять, что же означают нестыковки по времени. Конечно, это имело смысл, если оба говорили правду.
Мартын насчитал примерно три мира, через которые прошёл сам. И три или четыре предполагаемых Сониных. Если можно так сказать, местность была изнизана порталами, как некоторые сорта сыра дырами. И её адекватная карта выглядела бы обрывками потёртых пузырящихся бумажек с напечатанными фрагментами схем разного масштаба, насаженных на кривую проволоку. И если ориентировать все эти обрывки одинаково по сторонам света, то можно наблюдать, как одно и то же «место» занимают поляна и тростниковник, поляна и лес, лес и море.

...метёлки тростника над мутными завихрениями высшей точки прилива, мириады мошки и трупы застигнутых врасплох животных...
...городской пляж под дюнами, ряд полосатых кабинок и скамейки, несоразмерно высокие оттого, что ветрами вымело песок под их углублёнными опорами... море, которого нет, бесконечно длинный берег, где все четыре времени года сразу, море за полчаса до любви, пряно-зелёный край, на горизонте которого оно тихо, но внятно шумит, призывает. Море, которого она не нашла в летние каникулы. Море из прощального сна.
- Ты сказал – мо-ре?!! Повтори, где ты только что был!!

***
- Зачем - мне - туда - возвращаться?
- Это недалеко ведь, да?
- И что из того? Купаться хочешь? Ну иди.
- Да, Мартын, нам обязательно надо сходить туда! Я по дороге объясню. Нет, не купаться!
- Я там чуть навсегда не остался.
- Я знаю! И знаю, почему… это такое место…
- Тебе же хуже, если знаешь. Нехорошее такое место.
- Как это - нехорошее? Мартын, я же там была. Я была там. Если вдруг вспомнишь, как... мы осенью заполняли табличку с аномалиями Лесошишенска… потом, чтобы никто больше не видел, я добавила свои. Никому тогда не собиралась рассказывать. Я и Мишка были в параллельном мире год назад. Точнее, шестнадцатого апреля, когда я в первый раз приехала сюда… то есть в Лесошишенск. Мы с ним отправились прогуляться на всем известный Большой Пляж. Я там, разумеется, никогда раньше не бывала, Мишка – один раз в детстве, поэтому мы не поняли, что не так. Совсем другое пространство, запутанное, с гигантскими растениями, озёрами, болотами, скалами, живностью. А когда я летом на даче жила возле Большого Пляжа, то он был уже совсем другой. Обыкновенный. Ты бы рассказал такое кому-нибудь?
Мартын отвернулся и долго думал.
- Значит, ты считаешь, что мы с тобой из одного мира?
- Извини, да. Доказать не могу, но мне кажется только так. Ты был мой друг.
- То есть, ты была год назад на каком-то пляжике, который показался тебе параллельным? То есть ты крутая попаданка, которую давно ничем не удивить?
- Меня уже давно удивляет всё! Если бы я снова оказалась там - это как сон, который сбывается, понимаешь? Я думала, Мишку потом просто приведу туда, и он сам увидит, что берег не такой! Чтобы мне не пришлось выглядеть фантазёркой. А если бы мы снова попали туда, я бы опять попыталась сфотографировать всё, что можно. Тогда мы снимали на телефон, а Мишка уронил его в море. Был прилив, как в двойное новолуние, мы застряли на камне, вода всё поднималась, пришлось по пояс в воде выбираться. А в нашем мире такой прилив должен был через дней пять начаться, я по справочнику проверяла.
- Предположим, что всё может быть, - произнёс Мартын после ещё одной огромной паузы, когда Соня уже подумывала о том, что придётся отказаться от задуманного, ведь снова расставаться нельзя. И давить на Мартына, умоляя, как капризная истеричка – тоже.
- Всё может быть. Только мне зачем ваш пляж?
- Там… а почему не нужен? Ты знаешь, куда именно тебе нужно? У тебя есть план?
- Есть, - сказал Мартын, - Куда надо - знаю.
- А я же... гадство! про Корнея так и не сказала...
- Про что?
- Мартын, я же видела этого солдата. Видела и говорила с ним. В яме же! Я хотела сразу об этом... а ты начал!
- Солдат? Мотоциклист?
- Да! Да!
Мартын странно посмотрел на Соню, потирая переносицу.
- Не волнуйся так. Может быть, это уже не актуально. Дело в том, что я знаю, где искать Эгле.

2.

@темы: книга 3, жизнь волшебная, среди миров