Глава 23
1.
2.
читать дальшеКрик птицы повторился.
Соня, не уходи.
Соня, уходи скорее к ним, рядом со мной опаснее всего.
Соня, такая честь быть рядом.
Я хочу вернуть тебя домой.
Я так хочу, чтобы ты снова сюда поднялась.
Он не замечал, как прямо из-под ног, с каменистой заросшей площадки на вершине дюны, прочь от него утекают все маленькие создания, которым только была дарована природой свобода передвижения. Муравьи организованно извлекали из яслей личинок, сыпались со стеблей жуки, гусеницы, отскакивали кузнечики, выныривали из-под камней на враждебное солнце мокрицы и сороконожки, катились вниз по склону, сложившись в шар, пауки. Несколько секунд стояло облако исхода взметнувшейся мошки.
- Соня, - сказал маг вслед спустившейся с дюны девушке, - Я не знаю, что делать. С чего начать. Не знаю, как я делал всё, что удалось. Не помню, как перемещался сюда. Как сопротивлялся. Не помню, откуда была уверенность. Не понимаю, как посмел. И не знаю, что будет с Эгле. Не знаю, где искать её душу, Соня. Не знаю, жива она или нет.
И понял – впервые в жизни говорил вслух наедине. Сам с собой. То, что раньше и думал с оглядкой. Нависла оторопь. Ветер хватал каждое слово. Это только кажется, что ветра нет: он на этой высоте медленный и большой. И наверняка принесёт кому надо.
Я долго не дышал, чтобы быть для Сони невидимым. Эти слова мне стали вместо воздуха.
И тут заметил вперившиеся в него из зарослей неподвижные четыре круглых коричневых глаза.
Кто-то был здесь в момент, когда Соня и Стас появились. Некто стал свидетелем того, что произошло, но не сбежал, опасаясь нашуметь.
Не Бабушка. Её присутствие ни с чем не спутать.
Совсем человеческий стыд. Стас смотрел в четыре глаза существа. Оно, с тем же немигающим ужасом, на него.
«Но я же маг! Просто сотру». – решилось внезапно, готовой мыслью пришло.
Вспомнил, что уже желал убить, нет, просто любым способом исключить свидетеля слабости. Вон она, Тива, жива тем не менее. Тиву он желал убить за невыносимую прозорливость!
«А эта тварь здесь случайно.»
- Убирайся! Уходи отсюда, если хочешь жить! – в гневе закричал он. Мало доблести было бы уничтожить аборигена. Но пусть оно скорее исчезнет. Все лишние глаза, уши, разумы да оставят в покое!
Они выкатились из травы. Двое двуглазых, ростом ниже, чем по колено. Бочком, на безобразных четырёхпалых лапах, наполовину прижмурившись, чтобы не попасть под пепелящий взор. Тот, что крупнее, заслонял собой второго. Он находит силы приостановиться и сделать второму знак. Вдумчиво, чопорно кланяется в пояс. Второй совершает некое приседание на месте, направив взор долу.
Женщина это... что ли ? А то, что побольше - мужчина?! Они в одежде - оба в чём-то жёлтом и зелёном, ещё и на шеях какие-то украшения. Какой-то прямоходящий народец. Стас отвернулся, позволяя им исчезнуть. Если возникла бы настоящая необходимость, он, наверное сумел бы их уничтожить...
Птичий крик повторился многократно, звучный и упорный. Из-под воды выбивался затруднёнными, затратно-мощными замахами бурых длинных крыльев белотелый хищник, тянул и тянул что-то вверх. Охотника подбадривал криком второй, с гнезда, на берегу. Его пара. А птица тянула свою рыбу, словленную не по силам, большую, бьющуюся, стальную, жарко-ледяную, как Река.
Стас в большом смятении от маленького происшествия не заметил, как влился в усталость птицы и в её мощь. Мышцы пережигали и переживали энергию – тяжесть рыбины, которая энергией была.
Не бросит. Летит горизонтально едва над водой, едва не погружаясь заново. Ждут птенцы. Грань целесообразности и потраченных сил всё ещё вибрирует.
«Давай же!» - вскрикнул мысленно маг, невольно сравнивая грациозную птицу с теми непонятными сморщенными коренастыми босолапами.
- Ты – вверх! – говорит он птице, и она справляется, покидает акваторию, пролетает, держа добычу в лапах, поставленных в одну линию, прямо над ним, отряхивая голову и обдавая брызгами, продолжает перегруженный полёт через овраги и возвышенности, что лежат за спиной, но закладывая вираж подальше от крайнего отрога замка-скалы.
«Это скопа», - откуда-то понимает он, хотя никогда не знал этого слова.
«Или это рыба везла его на себе?!» Абсолютно взаимоединовременное ощущение.
Кто же летел – скопа или хардлаурр (ещё одно слово из ниоткуда)?
Если пронзить взглядом вот тот холм, можно увидеть, где гнездо. Трое в нём тянутся, ждут…
Он опомнился - нельзя переставать следить за людьми. Ни на миг.
Так куда им стоит уйти отсюда? Только ясно, что до Лесошишенска далеко. Ошибёшься с направлением – будешь ещё дальше. И направления здесь не трёхмерного свойства - сложнее. Портал привёл не в другое место Земли. На ещё одну другую Землю.
____________________________________
Он сильнее, чем Бабушка. Во сколько раз, в чём это измерить? Но по крайней мере в нём есть нечто, пугающее её непритворно. Было состояние, в котором он сумел сдвинуть с камня и сбросить в воду Ожерелье, которое Бабушка не сумела вернуть обратно. Не только благодаря воде, но именно подавленная этим его излучением. Определённо, это указывает на его превосходство.
Но слишком много силы, как оказалось, приводит к обратному результату.
Хардлаурр прибыл в гнездо, вернул родителя птенцам и делится своей плотью с ними и самкой. Им, птицам, достаточно для жизни. Маг мог бы отобрать часть энергии – я помог достать рыбу из воды в бессмысленном, неразмышляющем порыве, но охотник без меня и не донёс бы. Только та энергия будет ниже уровнями, чем требуется для нового магического прорыва. Человеческая же составляющая сейчас молчит, о ней думать, её тревожить и не надо.
Уже привык к усталости.
…а Соня – там.
- Если это кома, то она вообще никак не могла бы дышать сама!
Вздрогнул, услышав это. Он хочет, чтобы Соня вопреки всем осознаниям верила в лучшее как можно дольше.
Кем я буду, когда решится окончательно всё?
Половиной себя?!
Но Соня – это не половина. Она всё. И Эгле – совершенно, без оглядки и раздумья, она – всё. И одна, и вдвоём, вместе - всё. Нет одного выбора, чтобы жить в нём. Вот поэтому люди так не могут. Им, если снисходит что-то вроде влюблённости, виден одним взглядом кто-то один. Маг произрастает сознанием сразу во многих размерностях. Другая математика, другая логика. Сложения векторов или степенная пропорциональность сил не работают.
Бабушка там живёт. В той логике. Всё, что видно здесь, её облик и действия, это только проекция. Тень эха. Больше он не увидит её так, как раньше – могучей старухой, укутанной в белый платок. Она станет неизвестно чем, появится где и когда угодно. С чем угодно.
"Она вычисляет лучше, знает короткие ходы, скрытые струны. Такое знание, как у неё, не усвоить быстро и сколько нужно. В её пространствах я слепец. Она найдёт нужную струну и вернётся за нами. "Много моих сил" не помогут. Мёртвый груз – ещё и нести их на себе. Как птице рыбину."
А я не там и не здесь. Горе-защитник.
Но маг, провозгласив «между нами не будет больше слов», инстинктивно поступил мудро, заблокировав самые тяжёлые альтернативные вероятности. И если нарушит молчание, попытавшись выспросить о чём-то, пропадёт всё отвоёванное, Бабушка немедленно возьмёт над ним верх и посадит у окна в своей квартире. Нарушенное слово низвергает нарушавшего.
Молчание – великий источник силы.
- …этот лузер, откуда он только взялся, а?
Слова - великий источник силы.
Всего несколько их, и вот Стас опять самый нелепый и глупый ученик средней школы, снова окунулся в путаницу астральных канатов. И надвинулись к нему в древних пятнах пол, который ежедневно надо мыть, антресоли с кошмарами, тяжёлый чемодан, который возвращается, сколько его не поднимай туда… детская шапочка на голове, громыхнувший гоготом изумлённый класс… омуты ступора и тоскливых повторов фрагментов времён, солнце нестерпимо, когда приходится выходить из дома… посерело всё кругом. Одни детали исчезли, другие, но тоже монохромные, проступили. Солнце выбелилось и исчезло.
«А если… молчать, зачем так смотрел?»
А что сейчас стоит слово Мартына, если были слова Сони?
И серость мгновенно рассчиталась на цвета.
Жизнь сфокусировалась ровно там, где оказалось только важное для меня. Так зачем же обнулять всё, что сделали со мной, что для меня сделали Соня и Эгле, зачем оступаться в колодцы памяти, тратя свои ошмётки духа на то, чтобы там не остаться?
Я теперь маг.
Значит, всё-таки вселенная движется. Даже для меня.
Даже люди могут искать ходы и тайные струны. Придумывать военные хитрости, не обладая силой противника. Даже им удаётся побеждать, пользуясь только логикой, вниманием и упорством. Порой идут в бой, даже не уверившись, что сильнее врагов, потому что иначе нельзя. Он теперь это знал. Несмотря на то, как Бабушка преподнесла ему историю магов, вместе с ней просочилась правда о людях.
Я бы рискнул собой, не переживая нисколько, что в конце концов размажет тонким слоем по всему сущему. В рабство не вернулся бы. Но за мной долг.
____________________________________
… говорят о том, что Эгле донести бы до больницы. Помогут там или нет, неизвестно.
Наибольшая теперь необходимость - в навигации по мирам. Возможно, не сумеет он больше ни разу телепортироваться и тем более телепортировать кого-то, так что придётся разыскать такой маршрут по естественным порталам, чтобы путь для Сони не был слишком долгим и трудным. Сделать так, чтобы Бабушка не смела запутывать следы и закрывать двери перед носом.
Есть ли способ вернуть Эгле? Наверное, он знает ответ. Но не будет его извлекать из себя. Иначе его с вероятностью в одну вторую парализует отчаянием.
Так что надо сделать, чтобы узнать, куда идти?
И как вести себя, чтобы Бабушке не стали очевидны его ходы? Чтобы она не загнала людей туда, куда нужно ей, обманув его невежество?
Вокруг, кроме замковой скалы, скалистые холмы, а между ними трещины-овраги. Видно несколько порталов. Соне тяжело было бы подниматься к ним. Чтобы узнать, куда порталы ведут, хорошо быть птицей и слетать к ним. Перехватить разум и зрение скопы, одновременно сторожа людей? Но птицу, которая ведёт себя противоестественно, легко засечь и уничтожить. А сможет ли он раздвоить внимание? Нет.
Вдоль по берегу порталы вблизи не ощущаются. Один - прямо посреди течения, у водной поверхности.
Непроницаемая для зрения, тяжёлая Большая вода. Другого берега почти не видать.
Вода была особенно непонятна ему. Он содрогнулся, вспоминая, как недавно хотел идти по дну за Ожерельем. Только величайшая необходимость заставит коснуться этой стихии, с течениями и тварями внутри. И Бабушка не смогла. Не прыгнула за своим сокровищем в источник. Это не случайно.
В водной среде нечто происходит с информацией. Чистое место особенно легко, в отсутствии других противоречивых установок мира, растворило и распространило в своих водах – "любовь и благодарность" – сделав основным наполнением.
Бабушка исчезла с жертвенного камня в момент отлива. Потому что, окружённая такой водой, не смогла бы ни телепортироваться, ни улететь.
Ну а эта Река? Что есть в ней? Кто стоял над этими водами до него, о чём думал, что произносил?
Река течёт; всё, что происходило возле неё и в ней, принесённое всеми впадающими потоками, смешалось и сохранилось в каждой капле. Навсегда. И каждая капля, пусть и проносится мимо – излучает всё. Благодарность. Ненависть. Страх. Тысячелетия. Эпохи. Столько разного, чего магу не уразуметь. Не вычислить ему, что же перевешивает.
Ненависти должно быть больше. Это так просто.
А можно ли добавить что-нибудь, что сделает Реку для Бабушки непреодолимой преградой?
«Тива. Слушай меня. Надо как можно скорее сделать так…»
3.
1.
2.
читать дальшеКрик птицы повторился.
Соня, не уходи.
Соня, уходи скорее к ним, рядом со мной опаснее всего.
Соня, такая честь быть рядом.
Я хочу вернуть тебя домой.
Я так хочу, чтобы ты снова сюда поднялась.
Он не замечал, как прямо из-под ног, с каменистой заросшей площадки на вершине дюны, прочь от него утекают все маленькие создания, которым только была дарована природой свобода передвижения. Муравьи организованно извлекали из яслей личинок, сыпались со стеблей жуки, гусеницы, отскакивали кузнечики, выныривали из-под камней на враждебное солнце мокрицы и сороконожки, катились вниз по склону, сложившись в шар, пауки. Несколько секунд стояло облако исхода взметнувшейся мошки.
- Соня, - сказал маг вслед спустившейся с дюны девушке, - Я не знаю, что делать. С чего начать. Не знаю, как я делал всё, что удалось. Не помню, как перемещался сюда. Как сопротивлялся. Не помню, откуда была уверенность. Не понимаю, как посмел. И не знаю, что будет с Эгле. Не знаю, где искать её душу, Соня. Не знаю, жива она или нет.
И понял – впервые в жизни говорил вслух наедине. Сам с собой. То, что раньше и думал с оглядкой. Нависла оторопь. Ветер хватал каждое слово. Это только кажется, что ветра нет: он на этой высоте медленный и большой. И наверняка принесёт кому надо.
Я долго не дышал, чтобы быть для Сони невидимым. Эти слова мне стали вместо воздуха.
И тут заметил вперившиеся в него из зарослей неподвижные четыре круглых коричневых глаза.
Кто-то был здесь в момент, когда Соня и Стас появились. Некто стал свидетелем того, что произошло, но не сбежал, опасаясь нашуметь.
Не Бабушка. Её присутствие ни с чем не спутать.
Совсем человеческий стыд. Стас смотрел в четыре глаза существа. Оно, с тем же немигающим ужасом, на него.
«Но я же маг! Просто сотру». – решилось внезапно, готовой мыслью пришло.
Вспомнил, что уже желал убить, нет, просто любым способом исключить свидетеля слабости. Вон она, Тива, жива тем не менее. Тиву он желал убить за невыносимую прозорливость!
«А эта тварь здесь случайно.»
- Убирайся! Уходи отсюда, если хочешь жить! – в гневе закричал он. Мало доблести было бы уничтожить аборигена. Но пусть оно скорее исчезнет. Все лишние глаза, уши, разумы да оставят в покое!
Они выкатились из травы. Двое двуглазых, ростом ниже, чем по колено. Бочком, на безобразных четырёхпалых лапах, наполовину прижмурившись, чтобы не попасть под пепелящий взор. Тот, что крупнее, заслонял собой второго. Он находит силы приостановиться и сделать второму знак. Вдумчиво, чопорно кланяется в пояс. Второй совершает некое приседание на месте, направив взор долу.
Женщина это... что ли ? А то, что побольше - мужчина?! Они в одежде - оба в чём-то жёлтом и зелёном, ещё и на шеях какие-то украшения. Какой-то прямоходящий народец. Стас отвернулся, позволяя им исчезнуть. Если возникла бы настоящая необходимость, он, наверное сумел бы их уничтожить...
Птичий крик повторился многократно, звучный и упорный. Из-под воды выбивался затруднёнными, затратно-мощными замахами бурых длинных крыльев белотелый хищник, тянул и тянул что-то вверх. Охотника подбадривал криком второй, с гнезда, на берегу. Его пара. А птица тянула свою рыбу, словленную не по силам, большую, бьющуюся, стальную, жарко-ледяную, как Река.
Стас в большом смятении от маленького происшествия не заметил, как влился в усталость птицы и в её мощь. Мышцы пережигали и переживали энергию – тяжесть рыбины, которая энергией была.
Не бросит. Летит горизонтально едва над водой, едва не погружаясь заново. Ждут птенцы. Грань целесообразности и потраченных сил всё ещё вибрирует.
«Давай же!» - вскрикнул мысленно маг, невольно сравнивая грациозную птицу с теми непонятными сморщенными коренастыми босолапами.
- Ты – вверх! – говорит он птице, и она справляется, покидает акваторию, пролетает, держа добычу в лапах, поставленных в одну линию, прямо над ним, отряхивая голову и обдавая брызгами, продолжает перегруженный полёт через овраги и возвышенности, что лежат за спиной, но закладывая вираж подальше от крайнего отрога замка-скалы.
«Это скопа», - откуда-то понимает он, хотя никогда не знал этого слова.
«Или это рыба везла его на себе?!» Абсолютно взаимоединовременное ощущение.
Кто же летел – скопа или хардлаурр (ещё одно слово из ниоткуда)?
Если пронзить взглядом вот тот холм, можно увидеть, где гнездо. Трое в нём тянутся, ждут…
Он опомнился - нельзя переставать следить за людьми. Ни на миг.
Так куда им стоит уйти отсюда? Только ясно, что до Лесошишенска далеко. Ошибёшься с направлением – будешь ещё дальше. И направления здесь не трёхмерного свойства - сложнее. Портал привёл не в другое место Земли. На ещё одну другую Землю.
____________________________________
Он сильнее, чем Бабушка. Во сколько раз, в чём это измерить? Но по крайней мере в нём есть нечто, пугающее её непритворно. Было состояние, в котором он сумел сдвинуть с камня и сбросить в воду Ожерелье, которое Бабушка не сумела вернуть обратно. Не только благодаря воде, но именно подавленная этим его излучением. Определённо, это указывает на его превосходство.
Но слишком много силы, как оказалось, приводит к обратному результату.
Хардлаурр прибыл в гнездо, вернул родителя птенцам и делится своей плотью с ними и самкой. Им, птицам, достаточно для жизни. Маг мог бы отобрать часть энергии – я помог достать рыбу из воды в бессмысленном, неразмышляющем порыве, но охотник без меня и не донёс бы. Только та энергия будет ниже уровнями, чем требуется для нового магического прорыва. Человеческая же составляющая сейчас молчит, о ней думать, её тревожить и не надо.
Уже привык к усталости.
…а Соня – там.
- Если это кома, то она вообще никак не могла бы дышать сама!
Вздрогнул, услышав это. Он хочет, чтобы Соня вопреки всем осознаниям верила в лучшее как можно дольше.
Кем я буду, когда решится окончательно всё?
Половиной себя?!
Но Соня – это не половина. Она всё. И Эгле – совершенно, без оглядки и раздумья, она – всё. И одна, и вдвоём, вместе - всё. Нет одного выбора, чтобы жить в нём. Вот поэтому люди так не могут. Им, если снисходит что-то вроде влюблённости, виден одним взглядом кто-то один. Маг произрастает сознанием сразу во многих размерностях. Другая математика, другая логика. Сложения векторов или степенная пропорциональность сил не работают.
Бабушка там живёт. В той логике. Всё, что видно здесь, её облик и действия, это только проекция. Тень эха. Больше он не увидит её так, как раньше – могучей старухой, укутанной в белый платок. Она станет неизвестно чем, появится где и когда угодно. С чем угодно.
"Она вычисляет лучше, знает короткие ходы, скрытые струны. Такое знание, как у неё, не усвоить быстро и сколько нужно. В её пространствах я слепец. Она найдёт нужную струну и вернётся за нами. "Много моих сил" не помогут. Мёртвый груз – ещё и нести их на себе. Как птице рыбину."
А я не там и не здесь. Горе-защитник.
Но маг, провозгласив «между нами не будет больше слов», инстинктивно поступил мудро, заблокировав самые тяжёлые альтернативные вероятности. И если нарушит молчание, попытавшись выспросить о чём-то, пропадёт всё отвоёванное, Бабушка немедленно возьмёт над ним верх и посадит у окна в своей квартире. Нарушенное слово низвергает нарушавшего.
Молчание – великий источник силы.
- …этот лузер, откуда он только взялся, а?
Слова - великий источник силы.
Всего несколько их, и вот Стас опять самый нелепый и глупый ученик средней школы, снова окунулся в путаницу астральных канатов. И надвинулись к нему в древних пятнах пол, который ежедневно надо мыть, антресоли с кошмарами, тяжёлый чемодан, который возвращается, сколько его не поднимай туда… детская шапочка на голове, громыхнувший гоготом изумлённый класс… омуты ступора и тоскливых повторов фрагментов времён, солнце нестерпимо, когда приходится выходить из дома… посерело всё кругом. Одни детали исчезли, другие, но тоже монохромные, проступили. Солнце выбелилось и исчезло.
«А если… молчать, зачем так смотрел?»
А что сейчас стоит слово Мартына, если были слова Сони?
И серость мгновенно рассчиталась на цвета.
Жизнь сфокусировалась ровно там, где оказалось только важное для меня. Так зачем же обнулять всё, что сделали со мной, что для меня сделали Соня и Эгле, зачем оступаться в колодцы памяти, тратя свои ошмётки духа на то, чтобы там не остаться?
Я теперь маг.
Значит, всё-таки вселенная движется. Даже для меня.
Даже люди могут искать ходы и тайные струны. Придумывать военные хитрости, не обладая силой противника. Даже им удаётся побеждать, пользуясь только логикой, вниманием и упорством. Порой идут в бой, даже не уверившись, что сильнее врагов, потому что иначе нельзя. Он теперь это знал. Несмотря на то, как Бабушка преподнесла ему историю магов, вместе с ней просочилась правда о людях.
Я бы рискнул собой, не переживая нисколько, что в конце концов размажет тонким слоем по всему сущему. В рабство не вернулся бы. Но за мной долг.
____________________________________
… говорят о том, что Эгле донести бы до больницы. Помогут там или нет, неизвестно.
Наибольшая теперь необходимость - в навигации по мирам. Возможно, не сумеет он больше ни разу телепортироваться и тем более телепортировать кого-то, так что придётся разыскать такой маршрут по естественным порталам, чтобы путь для Сони не был слишком долгим и трудным. Сделать так, чтобы Бабушка не смела запутывать следы и закрывать двери перед носом.
Есть ли способ вернуть Эгле? Наверное, он знает ответ. Но не будет его извлекать из себя. Иначе его с вероятностью в одну вторую парализует отчаянием.
Так что надо сделать, чтобы узнать, куда идти?
И как вести себя, чтобы Бабушке не стали очевидны его ходы? Чтобы она не загнала людей туда, куда нужно ей, обманув его невежество?
Вокруг, кроме замковой скалы, скалистые холмы, а между ними трещины-овраги. Видно несколько порталов. Соне тяжело было бы подниматься к ним. Чтобы узнать, куда порталы ведут, хорошо быть птицей и слетать к ним. Перехватить разум и зрение скопы, одновременно сторожа людей? Но птицу, которая ведёт себя противоестественно, легко засечь и уничтожить. А сможет ли он раздвоить внимание? Нет.
Вдоль по берегу порталы вблизи не ощущаются. Один - прямо посреди течения, у водной поверхности.
Непроницаемая для зрения, тяжёлая Большая вода. Другого берега почти не видать.
Вода была особенно непонятна ему. Он содрогнулся, вспоминая, как недавно хотел идти по дну за Ожерельем. Только величайшая необходимость заставит коснуться этой стихии, с течениями и тварями внутри. И Бабушка не смогла. Не прыгнула за своим сокровищем в источник. Это не случайно.
В водной среде нечто происходит с информацией. Чистое место особенно легко, в отсутствии других противоречивых установок мира, растворило и распространило в своих водах – "любовь и благодарность" – сделав основным наполнением.
Бабушка исчезла с жертвенного камня в момент отлива. Потому что, окружённая такой водой, не смогла бы ни телепортироваться, ни улететь.
Ну а эта Река? Что есть в ней? Кто стоял над этими водами до него, о чём думал, что произносил?
Река течёт; всё, что происходило возле неё и в ней, принесённое всеми впадающими потоками, смешалось и сохранилось в каждой капле. Навсегда. И каждая капля, пусть и проносится мимо – излучает всё. Благодарность. Ненависть. Страх. Тысячелетия. Эпохи. Столько разного, чего магу не уразуметь. Не вычислить ему, что же перевешивает.
Ненависти должно быть больше. Это так просто.
А можно ли добавить что-нибудь, что сделает Реку для Бабушки непреодолимой преградой?
«Тива. Слушай меня. Надо как можно скорее сделать так…»
3.
@темы: книга 3, жизнь волшебная, среди миров
-
-
12.02.2020 в 18:57-
-
13.02.2020 в 02:35