Глава 26
начало
окончание
читать дальше- Вот и ты. Никто не надеялся, а ты к нам пришёл.
Зелёное под ногами. Перед глазами пульсирующие омуты. Докарабкался наверх к дубу ценой замены зрения на круговые вспышки в голове и полную разнузданность дыхательного ритма, чтобы услышать эти слова. Из оруще-зелёного марева вскинулось навстречу чёрное отражение Стаса в зеркальном зубчатом полотне, и, по мере его приближения, такая же чёрная, свежеобразованная вокруг огромного дерева, рана плодородной земли. Это замкнулся круг. В начально-завершающей точке нарочито, знаменательно воткнут в землю нож.
Это кольцо – защитное, Стас его не должен переступать. Но чернота земляного кольца позволяла ориентироваться в зелёном, неразделимом на верх и низ, пространстве.
Мартын восстал прямо перед ним, застилая тех, кто внутри круга, опираясь на самопальную рукоять ножа обеими руками.
- Стой здесь, пескошвырятель. Вчера Сонька гналась за тобой, а сегодня ты за нами. Что-то изменилось? Нам кто-то просил что-то передать? Ну же, говори!
Стас сделал маленький шажок в сторону, неуклюжий и бесполезный. Мартын проворно повторил манёвр, обнулив позицию.
Не видеть его, не видеть, увидеть…
Отойди, сгинь, отринься, не видеть. Ни одного слова в голове. Просто протереть взглядом-устремлением эту исполинскую, тяжёлую сорину, слепое пятно – зажевать, растворить, испарить Мартына. Перетерпеть себя и его. Свершается.
Нетерпение исказилось в боль. Заболело даже пространство вокруг тела. Он сделал шаг назад, но фигура Мартына увеличилась в его глазах так, что перспектива не изменилась. И Стас снова не увидел ни Сони, ни Эгле. Ядовито топырились зелёные в зелёном воздухе над головой Мартына какие-то кривые и ломаные, воздымались и ветвились, и ветвление искрило жёлтыми светляками. Размытые светляки разбросаны по предполагаемой земле. Так не выйдет ничего! Он сейчас как удавку затягивает на себе. Мартына может убить одной мыслью. И всё кончится. Отчаяние Сони, ненависть к себе, две боли станут одной волной, цепная реакция магических вспышек распространится во все стороны, достигнет Бабушки – резонанс, взрыв. Смерть миров. Небытие.
Он должен заставить себя стать человеком, ещё больше человеком, совсем как Мартын.
Он полюбил их, когда был человеком. Полюбил, потому что был человеком.
Услышал из-за спины Мартына еле слышный вскрик. Поднялась припоздавшая дурнота, поползла по рукам и ногам. Ударился взглядом снова об это препятствие – зубастое зеркало, на поверхности которого шли красноватые письмена по чёрному полю. Принт в виде газетных абзацев на тему спорта на его пропоротой там и тут футболке шёл шелухой, различимыми остались только несколько положенных на бок больших красных букв.
- Что это с ним такое?
Резкость навело на пространство, откуда послышались эти слова. Зелёные лучи стали ветвями. С дерева - металлические глаза - смотрели в упор на него миллионы мелких плодов.
- Соня, - беззвучно проговорил он. Голоса не было.
- Эй... - тронул паузу Мартын, который был почти уверен , что колдун готовится колдовать.
- Мартын, не загораживай его, как чумного! Ты стоишь, как памятник!
Мартын нехотя посторонился, сразу за этим отмечая, как отпускает что-то в грудной клетке. Тень нехорошего понимания...
Прозрачнокарие, округлённые в напряжённом внимании глаза Сони. Голова Эгле лежала у Сони на коленях, Соня держала Эгле за руку. Прямо рядом с ним, прямо сразу за чернотой линии круга.
- Привет. Нам случайно стало понятно, что ты, случайно, маг. Это не Тива сказала. Мы сами догадались.
Это моя Соня, сказал маг себе. Как же ей трудно пришлось. Это моя Эгле. Её совсем нет. Они здесь. Сердце заотдавалось прямо в горле. Там стало горячо, как и глазам.
И стоял перед ними как без кожи, глупый, слабый и такой беззаконный, что его могла осудить и заколоть каждая пролетающая пылинка. Он не видел больше ни Мартына, ни Тивы, стоящей рядом, ни, конечно, ещё одного съёжившегося в тщетной надежде влиться в дубовый ствол человека.
И сумел кивнуть, соглашаясь целиком и полностью, что является магом.
Сонин взгляд был испытующий. Изучала в нём весь, что довелось нести сюда так долго, и как понять, сколько правды о нём сказавший, облик. Черноту рваной чужой одежды и запёкшейся крови, глубоко исцарапанные руки. Что читала на его лице Соня, видела в нём кого?
- Это так странно, правда. Я о магии из мифологии и художественной литературы знаю. А вы есть в реальности.
Все её слова словно ниспадали; она произносила через силу и не отрывала взгляда, слегка наклонив голову набок
- Если ты волшебник, зачем учился с нами в обычной школе? И почему исцарапался в кустарнике, ты разве не мог перелететь через колючки, как перелетел через реку?
У новоиспечённого колдуна невероятно грязные волосы, свисающие на лицо (если верить отдельным книгам, в некотором смысле классовый признак колдунов), с застрявшими в них сухими иглами. Безумие остановившихся на ней ярко-синих глаз, приказала себе Соня, тех, которые вошли в её кошмары, она любой ценой выдержит и не покажет, как ей дико! Как же ей не хочется быть здесь, под деревом, до чего не готова она снова разгадывать ведьмовские планы и злодеяния, но не покажет! Пришла беда - откройся ей?
А колдун вдруг опустился перед ней на колени. Почти упал.
Мартын одновременно вскинулся, утыкая зубчатый нож наискосок перед психом. Мартын смутноразличимо бранился, Тива что-то отвечала, оттаскивая его, человек у ствола тщился свернуться в максимально малый шар. А Соня не шелохнулась, лишь сильнее сжала руку Эгле.
- Ты что? - спросила она, - Зачем это?
Он не выговаривал слова - звук не рождался в связках - а лепил - другого выхода не было - слова из воздуха прямо возле губ:
- Только с тобой стану говорить. Я к тебе при...шёл.
- Почему только ко мне, Стас?
- Всё... что... случилось... всё, что с тобой, всё что с ней произошло - только из-за меня.
Не понимая, каких тембра и громкости производит звук, он говорил. И потихоньку уходил в землю, как в зыбучий песок.
- Со мной и с Эгле произошло, ты хочешь сказать?
- Да.
- Но нам всем хотелось бы… только не надо на коленях, пожалуйста.
- Только с тобой... - повторил, - Только тебе. Только ты.
- ... да какого лешего ты зациклился! Он же тянет время, чтобы Ведьма прискакала!
- Мартын, подожди, его и так еле слышно...
... малейший удар выбил снова все слова.
- Так в чём же дело, Стас? Некто Ведьма обещала нам головомойку неслыханной жестокости. Всякое страшное и загадочное говорила нам с Мартыном, причём как раз такие вещи, которые заставляют теперь видеть подвох в каждом первом событии, - нараспев заговорила Соня, волнуясь, пробуя вспомнить поточнее всё, что собиралась спросить, - Она обещала истязать нас бесконечно, и кажется, хочет повторить. Так может хоть ты разъяснишь, за что она на нас взъелась?
- Она… не ведьма.
- Ну, кому-то - да, не ведьма, а целая царица и авторитет, - снова встрял Мартын, забывая на взыгравших нервах весь здравый смысл.
- Она – Бабушка. Моя.
Вздохнула Тива.
- Как? – спросила Соня.
- Мне – бабушка...
- Простая бабушка, - немедленно продублировал Мартын в ответ на оторопелый Сонин взгляд, - Магуй только что сказал, что состоит в кровном родстве со старухой! А что? Простая наследственность и никакой магии. В смысле, просто наследственная магия.
Соня фыркнула. По её щеке побежали две слезинки, она грубо задавила приступившие одновременные рыдания и хохот, за которые было стыдно перед Эгле и собой.
- Мы обязаны были что-то в этом роде предположить, - деловито, уже через секунду, обратилась Соня к Стасу, - Но почему-то мы решили, что ты и Ведьма находитесь просто в сотрудничестве.
И снова испытующе уставилась на него…
- Одно другому не мешает, - поспешил уточнить Мартын, - Семейный подряд; сколько всего родственников вас?
Стас белел, хотя казалось бы, больше невозможно.
- Я могу сказать, почему нам так видится, - быстро и тихо сказала Соня, почувствовав надвигающийся кризис, - По твоим делам.
- Да, - хрипло согласился маг снова.
- Что теперь ты сделаешь с нами?
Что же ты...
Всё стихло, во всех слоях мироздания. И времени вдруг оказалось мало.
- Нет больше... родственников. Она всегда... она таилась и ничего не делала… наружу. Потому что… она стерегла меня.
- Сте-рег-ла?
- Это началось, когда она поняла, что надо кого-то найти во всём городе. Это были вы. Ты и… Эг-ле…
… были вы те, кто разрушил… больше никто не смог…
… она – это ненависть…
Боль вольно разливалась тонким слоем по внутренним дорогам тела. А слова уходили из-под огня его магии, подставляя своих более слабых товарищей вместо себя. Он никогда не выдаст простого, банального, что золотым мусором спускается беспрерывно с неба для множества обычных людей, никогда не обретёт этой простоты, материализованной звуками речи!
- Я увидел вас в школе. Сначала была ты, и Эгле пришла через несколько дней.
Я не знал, что у меня есть глаза и разум.
Не знал, что я человек.
Только потому, что вы. Я стал - человек.
Стал сопротивляться ей, и она – подумала, что если наказать… если найти тех, кто, то всё вернётся, как было.
- Что было???!!!
- Я люблю тебя. Я люблю Эгле.
Корней тихонько выл – очень тихо, и всё время, оказывается, как появился колдун.
Соня сгруппировалась, толкнула землю ногами, но, конечно, не сумев отодвинуться за счёт этого назад, обмякла. К счастью, дерево было здесь и держало.
- Что ты сказал? – спросила она, зажмуриваясь и пригибаясь к Эгле.
Поднялся ветер, и на них посыпались неспелые жёлуди.
- Мою Эгле? – Мартын немедленно заступил перед ним, - Ттты, колдддун...
- Я полюбил Соню и Эгле. Всё, что произошло – из-за этого.
- Мартын, не загораживай его. Не загораживай. Дай сказать! Это же мне в любви объясняются как-никак, я хочу понять, что он говорит, дай посмотреть на него!
- Зато я понял, что он сказал! Понял, зачем он крался за нами. Всё, всё, всё, всё понял. Вставай, дерьмо лузерское, теперь я с тобой буду говорить, хочешь или нет!
Тива положила Мартыну руку на плечо. Он сбрасывал её несколько раз конвульсивными дёрганиями, а нож держал двумя руками, направленным на колдуна. Нож дрожал.
Но Стас вдруг стал видеть сквозь Мартына. А острие, указующее на его грудь, казалось благословением прохлады.
Соня клацала зубами.
- Когда? - выговорила она, - Нее... сколько это было времени? Сколько ты...?
- С первого момента. Сразу.
Соня вдруг засмеялась:
- Ты в обморок свалился, когда меня в первый раз увидел: я вспомнила. Целый год прошёл! Ох ты, чего только не было за год. Даже так? Сразу двух нас обеих сразу? Тебе что, кого-то одного было мало? Жесть. Я не верю тебе!
Он хотел смотреть на них и жить этим, а потом сразу умереть навсегда. Контур их общей фигуры поехал вкруг, рябил. Стас не хотел, чтобы рябь, чтобы помеха Мартын, прозрачный, но обрисованный, чтобы зелёный луч Тива и кто-то сзади, не хотел, чтобы они, чтобы его зрительные иллюзии и вспышки перед глазами искажали два его любимых лица. И чем прояснённее и жёстче становился взгляд Сони, тем больше прибывала боль. Она уместилась в грудной клетке, вытягивалась в руках, а ладони оставила онемевшими. Это не Река брала дань. Это не Бабушка экспериментировала с капелькой его крови. Это была его аутогенная, самим собой сгенерированная и неизбежная, боль, которую он не замечал, покуда не прервалось священнодействие - слова к Соне.
- Я не верю в этот бред, потому что так не бывает, потому что всё, что со мной случилось и какая-то любовь – не совмещается.
Это всё, что я знаю, ответил он Соне.
- Персонально для тебя ненависть - это я. Колдун, а ты оказался с аппетитами и претензиями. Ты же давно мог заставить всех учеников нашей с тобой школы, которые вякали про тебя, плясать с собственными головами в руках - почему ты прикидывался затравленной тварью? Ты мог иметь любую девчонку, мог нагнуть любого учителя, чтобы прислуживал тебе, или к чертям собачьим школу взорвать. Но ты втихую выбрал самых лучших. Похоже, у тебя утончённый вкус. Да ты же весь в бабку. Тебе нравится то же, что и ей, делать с людьми – пытать втайне от всего мира. Тебе нравится всё, что с нами происходит - тебе в кайф мучения, такова любовь. Или за то, что они не твои? И не стали бы твоими, будь ты даже самым главным колдуном на планете, бабушкин внук! А бабуся смотрела, как ты учишься правильным колдунским вещам и умилялась на внучека. Или как ты не учишься правильным колдунским вещам - смотрела и переживала, поэтому придумала тебе план, как подтянуть зло&&&логию, а заодно поразвлечься. Ты дождался, когда Эгле придёт к тебе в больницу, потому что добрая и рано или поздно вспомнила бы и пришла. Ты загубил Эгле. Загубил Эгле. Вы вместе издевались над моей девушкой, а потом вместе убили её, потому что не смогли выпить её душу. Тива, пошла ко всем чертям, не трогай меня!! Сейчас я прибью его, даже если колданёт.
- Мартын, ты вообще слышал, о чём он вам говорил на самом деле?!!
- Тива, мы слышим! – вскричала Соня, - Он развлекается твоей «эмпатией» и смеётся над твоим сочувствием! Я не буду просить у него пощады. Жители Нами-Аттала-Шийашш как могли ублажали своего колдуна, но всё равно погибли. Правильно Корней сказал - всем им нужно одного: выпить душу. Остальное опционально, это
Потому что ты попала
К настоящему колдуну!
Соня горько процитировала строчки, которые узнала среди прочей поэзии однажды во сне.
- Очень плохо ему. Больно. Стас!
Прозвучало так громко, что сдёрнуло нить, что ещё оставалась между ним и Соней. Услышал заодно рикошетирующие от глухоты до безмолвия все ранее сказанные Мартыном вещи. И взошла неподвластная злоба ломки отмены и отчаяния, ударила в их сторону. Тиву отбросило на несколько метров. Мартын дёрнулся назад от невидимого удара, но невероятным везением выправил равновесие и тут же пошёл на мага...
- Не трогай их!!! Ненавижу! Проклятый колдун. Проклятый колдун.
Стас вскочил и попятился от Сониного возгласа, и только поэтому удар ножа не пришёлся по нему. Второй стычки Тива не допустила. Она подшнырнула ящеркой и повисла всем телом, держа Мартына за одежду.
- Передай Бабусе «спасибо» за экскурсию, которую она нам устроила! Мы бы своими силами ни за что не попали бы сразу во столько миров бесплатно! - орал Мартын, как будто не замечая никакой тяжести.
Стас ступал и ступал назад - к обрыву. Он упал на песчаную ступень метрами ниже, где-то под открытыми корнями дуба. Там хватал ртом воздух и беззвучно кричал долгие несколько секунд, расшатывая, принудительно колебля тем самым молекулы всего, что находилось вокруг и инициируя ответную дрожь земли. Когда боль в сердце достигла предела, он умер.
____________________________________________
Корней, узнавший, в кого был влюблён колдун, больше не надеялся ни на что в жизни. Ему, привычному, привиделись особенные кары за то, что похитил Эгле, добывал платье-смерть для неё, за то, что травил Соню. И всё, что сумел предпринять, когда воздух вспыхнул магией - это ползти, а потом бежать прочь, пока колдун не обратил на него внимания. Корней помнил, что у него при себе есть целый заряженный, хоть и намокший, пистолет, и где-то сознание, пока паника несла его в неизвестный край, отмечало, что следует как можно скорее его применить.
НовоКаин - Ты Нужна Мне
конец главы 26
глава 27
начало
окончание
читать дальше- Вот и ты. Никто не надеялся, а ты к нам пришёл.
Зелёное под ногами. Перед глазами пульсирующие омуты. Докарабкался наверх к дубу ценой замены зрения на круговые вспышки в голове и полную разнузданность дыхательного ритма, чтобы услышать эти слова. Из оруще-зелёного марева вскинулось навстречу чёрное отражение Стаса в зеркальном зубчатом полотне, и, по мере его приближения, такая же чёрная, свежеобразованная вокруг огромного дерева, рана плодородной земли. Это замкнулся круг. В начально-завершающей точке нарочито, знаменательно воткнут в землю нож.
Это кольцо – защитное, Стас его не должен переступать. Но чернота земляного кольца позволяла ориентироваться в зелёном, неразделимом на верх и низ, пространстве.
Мартын восстал прямо перед ним, застилая тех, кто внутри круга, опираясь на самопальную рукоять ножа обеими руками.
- Стой здесь, пескошвырятель. Вчера Сонька гналась за тобой, а сегодня ты за нами. Что-то изменилось? Нам кто-то просил что-то передать? Ну же, говори!
Стас сделал маленький шажок в сторону, неуклюжий и бесполезный. Мартын проворно повторил манёвр, обнулив позицию.
Не видеть его, не видеть, увидеть…
Отойди, сгинь, отринься, не видеть. Ни одного слова в голове. Просто протереть взглядом-устремлением эту исполинскую, тяжёлую сорину, слепое пятно – зажевать, растворить, испарить Мартына. Перетерпеть себя и его. Свершается.
Нетерпение исказилось в боль. Заболело даже пространство вокруг тела. Он сделал шаг назад, но фигура Мартына увеличилась в его глазах так, что перспектива не изменилась. И Стас снова не увидел ни Сони, ни Эгле. Ядовито топырились зелёные в зелёном воздухе над головой Мартына какие-то кривые и ломаные, воздымались и ветвились, и ветвление искрило жёлтыми светляками. Размытые светляки разбросаны по предполагаемой земле. Так не выйдет ничего! Он сейчас как удавку затягивает на себе. Мартына может убить одной мыслью. И всё кончится. Отчаяние Сони, ненависть к себе, две боли станут одной волной, цепная реакция магических вспышек распространится во все стороны, достигнет Бабушки – резонанс, взрыв. Смерть миров. Небытие.
Он должен заставить себя стать человеком, ещё больше человеком, совсем как Мартын.
Он полюбил их, когда был человеком. Полюбил, потому что был человеком.
Услышал из-за спины Мартына еле слышный вскрик. Поднялась припоздавшая дурнота, поползла по рукам и ногам. Ударился взглядом снова об это препятствие – зубастое зеркало, на поверхности которого шли красноватые письмена по чёрному полю. Принт в виде газетных абзацев на тему спорта на его пропоротой там и тут футболке шёл шелухой, различимыми остались только несколько положенных на бок больших красных букв.
- Что это с ним такое?
Резкость навело на пространство, откуда послышались эти слова. Зелёные лучи стали ветвями. С дерева - металлические глаза - смотрели в упор на него миллионы мелких плодов.
- Соня, - беззвучно проговорил он. Голоса не было.
- Эй... - тронул паузу Мартын, который был почти уверен , что колдун готовится колдовать.
- Мартын, не загораживай его, как чумного! Ты стоишь, как памятник!
Мартын нехотя посторонился, сразу за этим отмечая, как отпускает что-то в грудной клетке. Тень нехорошего понимания...
Прозрачнокарие, округлённые в напряжённом внимании глаза Сони. Голова Эгле лежала у Сони на коленях, Соня держала Эгле за руку. Прямо рядом с ним, прямо сразу за чернотой линии круга.
- Привет. Нам случайно стало понятно, что ты, случайно, маг. Это не Тива сказала. Мы сами догадались.
Это моя Соня, сказал маг себе. Как же ей трудно пришлось. Это моя Эгле. Её совсем нет. Они здесь. Сердце заотдавалось прямо в горле. Там стало горячо, как и глазам.
И стоял перед ними как без кожи, глупый, слабый и такой беззаконный, что его могла осудить и заколоть каждая пролетающая пылинка. Он не видел больше ни Мартына, ни Тивы, стоящей рядом, ни, конечно, ещё одного съёжившегося в тщетной надежде влиться в дубовый ствол человека.
И сумел кивнуть, соглашаясь целиком и полностью, что является магом.
Сонин взгляд был испытующий. Изучала в нём весь, что довелось нести сюда так долго, и как понять, сколько правды о нём сказавший, облик. Черноту рваной чужой одежды и запёкшейся крови, глубоко исцарапанные руки. Что читала на его лице Соня, видела в нём кого?
- Это так странно, правда. Я о магии из мифологии и художественной литературы знаю. А вы есть в реальности.
Все её слова словно ниспадали; она произносила через силу и не отрывала взгляда, слегка наклонив голову набок
- Если ты волшебник, зачем учился с нами в обычной школе? И почему исцарапался в кустарнике, ты разве не мог перелететь через колючки, как перелетел через реку?
У новоиспечённого колдуна невероятно грязные волосы, свисающие на лицо (если верить отдельным книгам, в некотором смысле классовый признак колдунов), с застрявшими в них сухими иглами. Безумие остановившихся на ней ярко-синих глаз, приказала себе Соня, тех, которые вошли в её кошмары, она любой ценой выдержит и не покажет, как ей дико! Как же ей не хочется быть здесь, под деревом, до чего не готова она снова разгадывать ведьмовские планы и злодеяния, но не покажет! Пришла беда - откройся ей?
А колдун вдруг опустился перед ней на колени. Почти упал.
Мартын одновременно вскинулся, утыкая зубчатый нож наискосок перед психом. Мартын смутноразличимо бранился, Тива что-то отвечала, оттаскивая его, человек у ствола тщился свернуться в максимально малый шар. А Соня не шелохнулась, лишь сильнее сжала руку Эгле.
- Ты что? - спросила она, - Зачем это?
Он не выговаривал слова - звук не рождался в связках - а лепил - другого выхода не было - слова из воздуха прямо возле губ:
- Только с тобой стану говорить. Я к тебе при...шёл.
- Почему только ко мне, Стас?
- Всё... что... случилось... всё, что с тобой, всё что с ней произошло - только из-за меня.
Не понимая, каких тембра и громкости производит звук, он говорил. И потихоньку уходил в землю, как в зыбучий песок.
- Со мной и с Эгле произошло, ты хочешь сказать?
- Да.
- Но нам всем хотелось бы… только не надо на коленях, пожалуйста.
- Только с тобой... - повторил, - Только тебе. Только ты.
- ... да какого лешего ты зациклился! Он же тянет время, чтобы Ведьма прискакала!
- Мартын, подожди, его и так еле слышно...
... малейший удар выбил снова все слова.
- Так в чём же дело, Стас? Некто Ведьма обещала нам головомойку неслыханной жестокости. Всякое страшное и загадочное говорила нам с Мартыном, причём как раз такие вещи, которые заставляют теперь видеть подвох в каждом первом событии, - нараспев заговорила Соня, волнуясь, пробуя вспомнить поточнее всё, что собиралась спросить, - Она обещала истязать нас бесконечно, и кажется, хочет повторить. Так может хоть ты разъяснишь, за что она на нас взъелась?
- Она… не ведьма.
- Ну, кому-то - да, не ведьма, а целая царица и авторитет, - снова встрял Мартын, забывая на взыгравших нервах весь здравый смысл.
- Она – Бабушка. Моя.
Вздохнула Тива.
- Как? – спросила Соня.
- Мне – бабушка...
- Простая бабушка, - немедленно продублировал Мартын в ответ на оторопелый Сонин взгляд, - Магуй только что сказал, что состоит в кровном родстве со старухой! А что? Простая наследственность и никакой магии. В смысле, просто наследственная магия.
Соня фыркнула. По её щеке побежали две слезинки, она грубо задавила приступившие одновременные рыдания и хохот, за которые было стыдно перед Эгле и собой.
- Мы обязаны были что-то в этом роде предположить, - деловито, уже через секунду, обратилась Соня к Стасу, - Но почему-то мы решили, что ты и Ведьма находитесь просто в сотрудничестве.
И снова испытующе уставилась на него…
- Одно другому не мешает, - поспешил уточнить Мартын, - Семейный подряд; сколько всего родственников вас?
Стас белел, хотя казалось бы, больше невозможно.
- Я могу сказать, почему нам так видится, - быстро и тихо сказала Соня, почувствовав надвигающийся кризис, - По твоим делам.
- Да, - хрипло согласился маг снова.
- Что теперь ты сделаешь с нами?
Что же ты...
Всё стихло, во всех слоях мироздания. И времени вдруг оказалось мало.
- Нет больше... родственников. Она всегда... она таилась и ничего не делала… наружу. Потому что… она стерегла меня.
- Сте-рег-ла?
- Это началось, когда она поняла, что надо кого-то найти во всём городе. Это были вы. Ты и… Эг-ле…
… были вы те, кто разрушил… больше никто не смог…
… она – это ненависть…
Боль вольно разливалась тонким слоем по внутренним дорогам тела. А слова уходили из-под огня его магии, подставляя своих более слабых товарищей вместо себя. Он никогда не выдаст простого, банального, что золотым мусором спускается беспрерывно с неба для множества обычных людей, никогда не обретёт этой простоты, материализованной звуками речи!
- Я увидел вас в школе. Сначала была ты, и Эгле пришла через несколько дней.
Я не знал, что у меня есть глаза и разум.
Не знал, что я человек.
Только потому, что вы. Я стал - человек.
Стал сопротивляться ей, и она – подумала, что если наказать… если найти тех, кто, то всё вернётся, как было.
- Что было???!!!
- Я люблю тебя. Я люблю Эгле.
Корней тихонько выл – очень тихо, и всё время, оказывается, как появился колдун.
Соня сгруппировалась, толкнула землю ногами, но, конечно, не сумев отодвинуться за счёт этого назад, обмякла. К счастью, дерево было здесь и держало.
- Что ты сказал? – спросила она, зажмуриваясь и пригибаясь к Эгле.
Поднялся ветер, и на них посыпались неспелые жёлуди.
- Мою Эгле? – Мартын немедленно заступил перед ним, - Ттты, колдддун...
- Я полюбил Соню и Эгле. Всё, что произошло – из-за этого.
- Мартын, не загораживай его. Не загораживай. Дай сказать! Это же мне в любви объясняются как-никак, я хочу понять, что он говорит, дай посмотреть на него!
- Зато я понял, что он сказал! Понял, зачем он крался за нами. Всё, всё, всё, всё понял. Вставай, дерьмо лузерское, теперь я с тобой буду говорить, хочешь или нет!
Тива положила Мартыну руку на плечо. Он сбрасывал её несколько раз конвульсивными дёрганиями, а нож держал двумя руками, направленным на колдуна. Нож дрожал.
Но Стас вдруг стал видеть сквозь Мартына. А острие, указующее на его грудь, казалось благословением прохлады.
Соня клацала зубами.
- Когда? - выговорила она, - Нее... сколько это было времени? Сколько ты...?
- С первого момента. Сразу.
Соня вдруг засмеялась:
- Ты в обморок свалился, когда меня в первый раз увидел: я вспомнила. Целый год прошёл! Ох ты, чего только не было за год. Даже так? Сразу двух нас обеих сразу? Тебе что, кого-то одного было мало? Жесть. Я не верю тебе!
Он хотел смотреть на них и жить этим, а потом сразу умереть навсегда. Контур их общей фигуры поехал вкруг, рябил. Стас не хотел, чтобы рябь, чтобы помеха Мартын, прозрачный, но обрисованный, чтобы зелёный луч Тива и кто-то сзади, не хотел, чтобы они, чтобы его зрительные иллюзии и вспышки перед глазами искажали два его любимых лица. И чем прояснённее и жёстче становился взгляд Сони, тем больше прибывала боль. Она уместилась в грудной клетке, вытягивалась в руках, а ладони оставила онемевшими. Это не Река брала дань. Это не Бабушка экспериментировала с капелькой его крови. Это была его аутогенная, самим собой сгенерированная и неизбежная, боль, которую он не замечал, покуда не прервалось священнодействие - слова к Соне.
- Я не верю в этот бред, потому что так не бывает, потому что всё, что со мной случилось и какая-то любовь – не совмещается.
Это всё, что я знаю, ответил он Соне.
- Персонально для тебя ненависть - это я. Колдун, а ты оказался с аппетитами и претензиями. Ты же давно мог заставить всех учеников нашей с тобой школы, которые вякали про тебя, плясать с собственными головами в руках - почему ты прикидывался затравленной тварью? Ты мог иметь любую девчонку, мог нагнуть любого учителя, чтобы прислуживал тебе, или к чертям собачьим школу взорвать. Но ты втихую выбрал самых лучших. Похоже, у тебя утончённый вкус. Да ты же весь в бабку. Тебе нравится то же, что и ей, делать с людьми – пытать втайне от всего мира. Тебе нравится всё, что с нами происходит - тебе в кайф мучения, такова любовь. Или за то, что они не твои? И не стали бы твоими, будь ты даже самым главным колдуном на планете, бабушкин внук! А бабуся смотрела, как ты учишься правильным колдунским вещам и умилялась на внучека. Или как ты не учишься правильным колдунским вещам - смотрела и переживала, поэтому придумала тебе план, как подтянуть зло&&&логию, а заодно поразвлечься. Ты дождался, когда Эгле придёт к тебе в больницу, потому что добрая и рано или поздно вспомнила бы и пришла. Ты загубил Эгле. Загубил Эгле. Вы вместе издевались над моей девушкой, а потом вместе убили её, потому что не смогли выпить её душу. Тива, пошла ко всем чертям, не трогай меня!! Сейчас я прибью его, даже если колданёт.
- Мартын, ты вообще слышал, о чём он вам говорил на самом деле?!!
- Тива, мы слышим! – вскричала Соня, - Он развлекается твоей «эмпатией» и смеётся над твоим сочувствием! Я не буду просить у него пощады. Жители Нами-Аттала-Шийашш как могли ублажали своего колдуна, но всё равно погибли. Правильно Корней сказал - всем им нужно одного: выпить душу. Остальное опционально, это
Потому что ты попала
К настоящему колдуну!
Соня горько процитировала строчки, которые узнала среди прочей поэзии однажды во сне.
- Очень плохо ему. Больно. Стас!
Прозвучало так громко, что сдёрнуло нить, что ещё оставалась между ним и Соней. Услышал заодно рикошетирующие от глухоты до безмолвия все ранее сказанные Мартыном вещи. И взошла неподвластная злоба ломки отмены и отчаяния, ударила в их сторону. Тиву отбросило на несколько метров. Мартын дёрнулся назад от невидимого удара, но невероятным везением выправил равновесие и тут же пошёл на мага...
- Не трогай их!!! Ненавижу! Проклятый колдун. Проклятый колдун.
Стас вскочил и попятился от Сониного возгласа, и только поэтому удар ножа не пришёлся по нему. Второй стычки Тива не допустила. Она подшнырнула ящеркой и повисла всем телом, держа Мартына за одежду.
- Передай Бабусе «спасибо» за экскурсию, которую она нам устроила! Мы бы своими силами ни за что не попали бы сразу во столько миров бесплатно! - орал Мартын, как будто не замечая никакой тяжести.
Стас ступал и ступал назад - к обрыву. Он упал на песчаную ступень метрами ниже, где-то под открытыми корнями дуба. Там хватал ртом воздух и беззвучно кричал долгие несколько секунд, расшатывая, принудительно колебля тем самым молекулы всего, что находилось вокруг и инициируя ответную дрожь земли. Когда боль в сердце достигла предела, он умер.
____________________________________________
Корней, узнавший, в кого был влюблён колдун, больше не надеялся ни на что в жизни. Ему, привычному, привиделись особенные кары за то, что похитил Эгле, добывал платье-смерть для неё, за то, что травил Соню. И всё, что сумел предпринять, когда воздух вспыхнул магией - это ползти, а потом бежать прочь, пока колдун не обратил на него внимания. Корней помнил, что у него при себе есть целый заряженный, хоть и намокший, пистолет, и где-то сознание, пока паника несла его в неизвестный край, отмечало, что следует как можно скорее его применить.
НовоКаин - Ты Нужна Мне
конец главы 26
глава 27
@темы: книга 3, жизнь волшебная, среди миров
-
-
25.02.2020 в 16:15-
-
25.02.2020 в 22:29