Глава 29
1.
2., нач.
2., прод.
читать дальшеГород понемногу оживал.
Были ли местные жители тайными восьминогами, это осталось тайной. Мартын и Соня наблюдали всё ещё обыкновенных людей.
- Вполне шестьдесят четвёртый… или даже шестьдесят третий века! За точную эпоху одежды тоже не поручусь, но по духу одежда плюс архитектура - из одного набора.
Пышные длинные юбки и рукава, то ли причёски, то ли головные уборы, широкие… как их назвать? пусть штаны будут. Одним словом, определённо мужской и женский гардеробы на своих местах. Хотя с такого расстояния могло мниться что угодно. Белые элементы сходили за кружево, затемнения вокруг фигур могли быть плащами, накидками. Люди то и дело заслоняли Тиву; за Тивой уже непросто было следить, несмотря на футболку с флуоресцентными полосками, ярко-фиолетовые спортивные брюки, вместе с зелёной головой. До чего же её одежда диссонировала с местным стилем! Но никакого смятения на площади не возникло. Местные жители устремляли взор в сторону Тивы, но никак особенно не реагировали. Или же не находили в её присутствии ничего предосудительного. Несколько раз Тива, как договаривались, оборачивалась в сторону портала и махала, что значило «всё путём». Мартын опять занервничал и вынудил Соню, бесконечно увлечённую просмотром, подняться и посканировать не столь интересные горы, затем отлипал от портала сам - так они и чередовали посты. Казалось, по их душу уже прибыли, а так как прибывший определённо способен передвигаться бесшумно, то как знать, может любуется вместе с ними, невидимый, из-за плеча.
Соня вдруг сумела дифференцировать бедных и богатых среди горожан. Даже если не обращать внимания на одежду, тех и других выдавала… пластика. Соня не поверила бы, что такое возможно, но вальяжность или же расторопность отличались от таковых в толпе розиян. К тому же люди, одетые проще (так воспринимались менее объёмные одеяния), как правило, что-то несли при себе или на себе: кувшин на плече, тюк за спиной, охапку (жердей?). Женщины в тёмных платьях придерживали подолы, чтобы не мешали быстрой ходьбе; многократно повторённый, доносился деревянный перестук по мостовой. Из «богатых» были мужчины с особой выправкой, и они спешили тоже. Медленно прогуливался вдоль канала крупный мужчина с тростью и седой бородой.
- Надеюсь, он сюда не свернёт.
- Кто-нибудь да должен свернуть, если только мост не запретная зона.
На другом берегу видимые кварталы особенно не отличались. Вряд ли непосредственно там находилась, скажем, военная часть, гарнизон, куда мог быть ограничен допуск. Или тюрьма. Но мост, как ни странно, пока ещё никто не пересёк - возможно, он не часть популярного пути ко дворцу, к ратуше, к храму, если что-то подобное здесь есть.
- Вот бы мне обувь, как у них! – вздыхала Соня, - Да и тебе тоже. Как думаешь, это дорого?
- Кожа есть кожа. Не надо, а? Не вздумай хотеть туда, нам и так хватает проблем.
- И ещё одежду! Вот бы мне нечаянно досталось длинное, тёплое платье, не с кружавчиками, а как у тех, у работниц. И фартук пригодится, руки, лицо вытирать. И плащ, хоть чей. Наверняка шерстяные, тёплые-претёплые… Три плаща! На одном мы могли бы Эгле нести... А ты бы в принципе надел что-то из того, что видишь?
- Надеюсь, Тива за одеждой не собирается. Я скоро позову её.
- Не надо, она знает, что делает, и за временем следит. Минут десять всего прошло-то!
- Десять? Полчаса минимум.
- Да нет, это тебе кажется, смотри, и здесь не очень стемнело, и там особо на небе не поменялось. Я за тенью перила смотрю возле вон того светлого камешка. Да как я хочу в домик какой-нибудь! Там у них небось перинка, одеяло, вода в кувшине для умывания. И обед! Мясо, и овощи, и хлебушек. Пожрать - и дрыхнуть вечность… Они даже не знают, какие счастливые... да знаю я, знаю, что ты сейчас скажешь.
На площадь из невидимого с моста переулка въехала телега, влекомая животным, в котором опознавалась лошадь. Гнедая. Животное ковыляло то ли из вредности, то ли по немощи с весьма прохладной скоростью. Прохожие обнаруживали, что стоят на его пути, только в последнюю минуту. Отходили неохотно - сердито? В телеге кто-то сидел, держа поводья. Складывалось впечатление, что он над своей лошадкой не властен - она бредёт, как хочет сама. Никакого груза над бортами. Похоже, что упряжка как-то нарушала бытность именно этой площади, так как её хозяину несколько раз что-то крикнули. Он не ответил, но на оклик обернулась Тива. Мартын и Соня видели, как она подошла в лошади и… сказала что-то. Не слышали Тиву, но угадали, что реплика была. Лошадь при виде зелени волос – должно быть, на животных маскировочная программа Тивы не распространялась – удивилась чрезвычайно. Она потопталась на месте и остановилась. Одновременно навстречу потянулись морда и Тивина рука: то была приязнь с первого взгляда. Тива позволила себе подойти ближе, и, не переставая ласкать лошадь, вступила с возницей в беседу. Они застыли на людном пятачке, но каким-то волшебством люди кругом стали обходительнее, то есть безропотно обходить препятствие. Многие заоглядывались. Возможно, Тива стала доступна для лицезрения. Непонятно, как шли переговоры, но вот Тива повела лошадь в тень ближайшего дома. Теперь, когда телега развернулась боком, стало видно, какая она неказистая - несколько боковых досок повисли, едва не касаясь земли. Коняга же продемонстрировала избыточную худобу. С этого ракурса проступило конягино несходство с обычной земной лошадью: длинноватый корпус, высоковатые передние ноги, иная посадка головы и ещё некоторые детали телосложения, что не распознавались, но подозревались.
- Ну даёт Тивка! Она что, коня уводит? Он же в портал не пролезет.
- Как уводит? Там же хозяин, мужичок какой-то сидит в повозке.
Тот, о ком Соня сказала, перевалился через борт своей телеги. Рядом с Тивой стало ясно, что он ей, не столь высокой, несколько уступает ростом. Местный житель приподнял перед дамой бесформенную шляпу. Тива кивнула; диалог, видимо, задался. К мосту она стояла спиной, лишая наблюдателей возможности судить о своих намерениях. Но жестикулировала весьма активно - это утверждало в мысли, что язык ей точно незнаком. Вот так иностранцы и общаются, если есть время и настроение. Развлекается ли Тива? Водитель коня тоже не отставал в экспрессии жестов и пантомиме, и преуспел так, что со значительного расстояния двое подростков-иномирян догадались, что имеет место жалоба на жисть-жистянку.
- На уши сел, - сделал вывод Мартын, - Эх, Тива! Я зову её?
- Нет, подожди, не надо ей мешать, она не зря с ним, не просто потрындеть, я думаю.
- Тива, балда… Да что он хочет от неё?
- Или она от него?
- Дорогу спрашивает? Тивка, давай назад. Ну отойди от чела!
- Не нервничай так, Тива – высокоорганизованное существо, даже если и притворяется простушкой. Она не забывает смотреть вокруг, всё слышит и, в отличие от нас, точно рассчитает время…
- Тихо, Сонька!
Они смолкли, так как по мосту с другой стороны приближались двое.
Стоило, конечно, уползти от проёма портала и надеяться, что прохожие не увидят сумеречного пятна по левую руку. Впрочем, те, кого увидели Мартын и Соня, могли целиться именно в портал, ведь их поведение можно было трактовать и как отвлекающий прочих случайных свидетелей из соотечественников манёвр. Двое мужчин со значительной разницей в росте прогуливались удивительно медленно, будто не желая покидать недлинный мост как можно дольше. У того, что ниже, в руке была трость, и он с избыточным рвением указывал ею на всё подряд, одновременно извлекая из кармана широкого кафтана и швыряя, должно быть, корм для невидимых водоплавающих внизу (жест читался узнаваемо). Зато тростью орудовал неуклюже, и его высокий спутник явно пребывал постоянно в готовности увернуться от размашистых движений. Но не сердился. Невысокий говорил, говорил и ржал. Именно ржал, подобно розийским подросткам в минуты отдохновения в единомышленной компании; голос, интонации, да и манеры выдали наконец его юный возраст, что объяснило чужеродность трости как аксессуара: поскольку его владелец не хромал, то, казалось, одолжил у кого-то, да без спроса. Соня не смогла себе отказать и рискованно высунулась посильнее, уповая на якобы присущую мужской половине человечества "туннельность" зрения. Соне надо было убедиться, что местные жители – именно люди. Убедиться, что где-то в мирах другие люди существуют. Мартын пытался оттянуть её от «телевизора», Соня отмахивалась; в результате, не проронив ни слова, они пришли к соглашению смотреть каждому кто куда считает важным, главное не шуметь, не забывая и слушать… Двое на мосту трещали, как после долгой разлуки. Большую громкость обеспечивал как раз товарищ с тростью, младший и более непосредственный темноволосый смешной щёголь в белых чулках, в кружевном поистине огромном воротнике. Израсходовав содержимое карманов, он завертел головой в поисках нового приложения своей экспрессии. Соня увидела круглое лицо, глаза-вишни слегка навыкате и тоненькие, но яркие, как накрашенные, усики. Его настроение заражало; возможно, то был самородный комик, играющий спектакль неуклюжести. Ткнул друга одним концом трости, а вторым тут же дважды легонько стукнул по его монументальной чёрной шляпе с красно-полосатым пером, ювелирно надвинув ему эту шляпу на лоб. Чем-то объяснил фамильярность. Высокий человек послушно шляпу сбросил и завертел, что-то на ней ища; не обнаружив обещанного, скомкал за тулью и, треснув шутника, водрузил на место. В его движениях чувствовалась экономность, связанная с некоей выучкой. Теперь удалось рассмотреть и его: немного старше, лицо худощавое, снабжённое, помимо светлых усов, ещё и бородкой, но довольно неуверенной. Улыбался он сдержанно, реагировал скучнее, но, по всему, это только в силу темперамента, а на деле наслаждался солнцем, свободой и вообще жизнью не меньше. Дошло до Сони, что, пожалуй, обоим нет и двадцати. Молодые люди - едва не ровесники им с Мартыном... а то и одного возраста с Мартыном, учитывая его Полувремя.
Высокий одет был куда менее пёстро. Не в панталоны, завязанные бантами под коленями, а в чёрные, заправленные в сапоги, штаны. Была при нём шпага на кожаной перевязи поверх длинного жилета или кафтана без рукавов.
- Военное училище, - шепнул Мартын Соне, округлив глаза на шпагу не без зависти. Конечно, это было только его предположение, но Соня про себя согласилась. Отсюда была и разница между этими двумя на мосту, походившими на героев мультфильма, двух псов: соответственно, служебной породы и домашнего разбалованного любимца.
Балагур «вызывал» сдержанного на «дуэль», но тот говорил и показывал, что его оружие не есть предмет, который возможно использовать для развлечения. Их речь, прыгучая за счёт сплошь звонких согласных, совсем лишённая шипяще-свистящего компонента и богатая неимоверно умноженными одинаковым гласными подряд, всё обещала, обещала, да так и не выдала ни одного знакомого корня, ни одной известной Соне и Мартыну словоформы... Так как мост всё ещё никому больше не надобился, то молодые люди вовсю его использовали, а именно, раздухарившись, прошатывались от края к краю зигзагами туда и обратно, толкая, поддевая словесно друг друга, высмеивая и огрызаясь взаимно, меняясь шляпами и принимая какие-то решения путём подкидывания тускло-жёлтой монеты величиной с блюдце-розетку… и всё это опасно близко от сидящих в невольной засаде. Версия о том, что парни намерены шпионски проникнуть в портал, не подтверждалась: своей шумностью они скорее привлекли бы нежелательное внимание, а на деле же искренне портала не замечали, не покосились даже. Теперь казалось, что оба немного пьяны.
Мартын начал закипать: господа не позволяли посмотреть, как дела у Тивы.
- Да когда вы, нахрен, уберётесь?
Сонино же долготерпеливое неподвижное ожидание вылилось в приступ хохота. Она успела замёрзнуть, хотелось действия и определённости событий. Соня давилась и утирала глаза; о ужас, но даже вид Эгле не отрезвлял. Ребята на мосту были той ещё заразой. Мартын беленился. Сначала шёпотом, затем вполне вслух, даром что не был адресатами услышан, обзывал их теми, кем, скорее всего, два обаятельных и нарядных друга вовсе не являлись. Больно ткнул Соню во избежание, но тем самым невольно отождествил себя и её с весёлыми горожанами, почти ровесниками, каковая ассоциация ещё больше подлила масла в огонь. Соня скрючилась, хрюкала… сколько же ей не было так здоровски, так хорошо и жизнелюбо! Она согнулась и свернулась сильнее, держась из последних сил. Наклонился ниже и Мартын… им стало как-то неудобно – сначала сочли, что из-за ситуации как таковой, но, как оказалось, вполне физически. Чтобы видеть происходящее, теперь им приходилось нагибаться.
Портал съёживается, догадались они.
- Уменьшается?!!
- Тива!!! Тива!!! – дурниной заорала Соня, и проблема хорошего настроения пропала сама собой.
- Тива! Назад!!!
- А. А. А. Ааааааааааааааааааа….
Пред ними шмякнулось на брусчатку бесчувственное тело. Соня нечаянно успела насладиться бездонностью глаз смешного молодца, в чьё ухо было так жестоко гаркнуто из геометрически некорректного провала в плоскости перил моста – бесценное отмщение за долгие минуты нервотрёпки! – когда он картинно, но меж тем совершенно искренне скосоножился и растёкся с приоткрытыми пухлыми розовыми губами в обмороке. Потом стало не до него. Портал не просто приуменьшился. То, что Соне казалось эффектом контраста освещения в двух мирах, было на самом деле нарастающим помутнением зеркала... от страха невозможно зафиксировать скорость изменений. Друг обморочного заступил перед ними, выхватывая шпагу и направляя на пришельцев. Но как поступать, он сообразить не мог: явление содержало человекоподобных призраков, два из которых, если не лгали глаза, выглядели... как девушки.
- Чо вылупился, хватай его и вали отсюда! – рявкнул на него Мартын, кивая на тело и, вдохнув поглубже, исторгнул зычное:
- Тииииииииива!!! Портал! Портал!
Теперь таиться не было смысла. Кричащие изо всех сил Мартын и Соня стали свидетелями, как шпагоимущий понял слова совершенно верно и, уцепив некогда весёлого товарища под мышки, попятился, не смея выпустить портал из поля зрения. Шляпа его катилась по спуску… парень, осознав, что орут не ему, обернулся и…
…и все увидели мелькающий неон.
- Она не успеет!
Было теперь очевидно: Тива услышала. Но портал гнулся вниз, к серым булыжниками, к белому гравию. Он сдвигался и с боков, вот уже Соня с Мартыном сидят тесно друг к другу. И несколько секунд на решение…
- Давай, вперёд, - стиснув зубы, командует Мартын, - Потом я тебе Эгле…
И толкнул в тающий проход закашлявшуюся Соню.
С рычанием, что свидетельствовало о напряжении душевных сил, абориген со шпагой наперевес мчался на них: протыкать всё, что в проёме движется. Что он видел, о чём думал, поступая так, узнать им не суждено; может быть, защищал не просто себя и друга, а город, страну, планету, защищал, как знал. Но парень из другого мира, тоже с отличной реакцией, дёрнул назад поползшую было на четвереньках Соню… Она ударилась бы головой о край портала, если бы тот обладал механическими свойствами, но, подобно магнитному полю, отвергающему ту или иную частицу, неощутимо для головы отклонил её на правильную сторону. Клинок и Сонино лицо разминулись в сантиметре, разминулась разящая шпага и с Мартыном, и с Эгле. Следующего удара не последовало: стремительно меняющийся портал вернул прямое искажённым. Страшный рёв мистического изумления хозяина шпаги ознаменовал увиденное: удлинившись в полтора раза, клинок к тому же украсился двумя тугими, на стали, узлами…
Соня с Мартыном видели эту искажённую шпагу, звякнувшую о камень, видели, как пятится парень и уже беззвучно для них вопит, и понимали, что значит это. Они потеряли Тиву. Портал стал её могилой. Ну а им – идти свой путь. И секунда за секундой они честно привыкали к этому повороту, так что не поверили бы, пожалуй, увидев, какую скорость в беге демонстрирует Хранитель города Лесошишенска, невзирая на босые ступни, развевающиеся длиннющие волосы, плюс какая-то штука в руке и что-то висящее на шее. И лица прохожих, свидетелей забега, увы, им тоже не дано было увидеть. Тива малость не церемонилась и расталкивала человеков, кто был на пути: особый случай. На мосту она обогнула обморочное тело и несчастного, что не уберёг шпагу; коротко раскачав, пустила в портал ядром мешок, который был при ней.
Мутнеющий портал как по волшебству прояснился, когда мешок влетел в него, а за ним Тива летучей рыбкой. Испытав сопротивление, подобное разбитию корочки первого ледка, она оказалась по ту сторону. Акробатический кульбит с мягким кувырком окончился слиянием с некогда стриженным кустом живой изгороди.
- Тива, ты?!
- Это я, - с удовольствием согласилась Тива, выпутываясь из зелени. Взлохмаченная Соня стояла на четвереньках и – сумерки не могли помешать Тиве видеть это – её аура напитывалась радостью.
- А… там… - просипела Соня голосом, сорванным в крике.
- Но ты – там! – сообщил Мартын.
Тива стремительно развернулась к порталу. Какие-то предметы посыпались с её плеч, но она не обратила на это внимания. Портал выглядел окошком, всё больше покрывающимся нитяными трещинами. И с той стороны стекла в него смотрела Тива.
- Да кто ты?!
- А там?!
- Я…
Тива быстро ощупала поверхность и границы «стекла» - стекло и было. Ни одного звука с той стороны. И простая деловитость этой проверки вдруг сменилась отчаянными ударами – навстречу.
- Только не это, не это… не хочу… я сейчас… - приговаривала она, ударяя коротко, часто, рассчитанным ритмом. Было в этом от боевых искусств, от подготовки спецназа, что-то грамотное, профессиональное, как и прыжок в куст… Та, что осталась на мостовой моста, делала то же самое: в том же ритме, лишь сместив точки удара относительно рук Тивы-здесь. Будь поверхность портала бронированным стеклом, она уже послушно бы рассыпалась.
- Ты ходила за ней, – осенило Мартына, - Ты знала, что она здесь живёт!
- Она. Это. Я. Я. Это. Она.
- Тива! Ну Тива! Что происходит? Это твоя сестра, и она не успела?
- Портал замкнуло?! Навсегда?
- Я не успела. Я осталась там.
- Что – надо - делать?
Вдруг дыхание Тивы резко поменялось. Руки обеих одновременно поникли.
Та, по ту сторону трещин, дрожащими руками отвела волосы за плечи. Она что-то произносила, видно было, теперь без надрыва. И уже без напора продолжала тихо, слабо ударять в портал то ладонями, то костяшками пальцев. И вдруг сомкнула ладони зеркально с ладонями Тивы-здесь.
- Прости меня. Вот так дела. Прости, что я здесь.
- Как же, как? – спросила Соня, - Да что это, Тива?
- Один квант - два мира… - непонятно ответила Тива-здесь, не отрывая взгляда от Тивы-там, - Мартын, ты прав был. Портал не как другие… искусственный, а может, сломанный. Или попросту то, что мне неизвестно. И вот что случилось.
- Ты… распалась на половинки?
Иного Мартын придумать не смог. Пусть тело Тивы и выглядело как положено, что-то в ней уменьшилось. Можно было, не кривя душой, не притворяясь эзотериком, сказать, что опал в ней дух. Или просто с трепетом в сердце признать невозможное: Тива удручена и напугана.
- Ты поделилась?! – уточнила Соня. Ей представлялось, что она сидит подле жертвы аварии, истекающей кровью, но по глупости своей не знает, как оказать первую помощи или хотя бы набрать нужный номер! Только помнит, что задавать вопросы и причитать – отвратительно и подло.
- Я удвоилась, - в устало-ровном голосе были слёзы, настоящие, человеческие, - В момент, когда я прыгнула в портал, он закрылся, но ещё не закрылся. И я прошла и не прошла одновременно. И то, и второе – одинаково правдивые события. Суперпозиция каждой частицы меня.
- И, Тиваа…
Соня подтянулась ближе и обняла Тиву. Теперь это не казалось странным, что и Хранителю нужен жест поддержки. Мускулы лица сами собой поехали в жалкую гримасу, потекли слёзы.
- Мартыын…
Он понял и пересел тоже. Вместе с Эгле им было совершенно тесно – и абсолютно необходимо побыть в этой тесноте. Образовался круг, где их было пятеро. Та, что осталась в зазеркалье, вымученно улыбалась им, протягивала раскрытые ладони – они смыкали с ними свои, не чувствуя тепла, а только бездну пустоты, которую представляла собой граница портала – не плёнка, не стекло, а линза хаоса. Случайно позволявшая некоторое время сообщаться визуально, но всё больше мутневшая. Тива-там была уже бесконечно далеко. Планета, где был выстроен почти пряничный и чем-то знакомый городок, стремительно разбегалась с той, где чернели в закате безымянные горы и благоухал кустарник, похожий на неколючий шиповник.
- Кто же она? Как она себя понимает?
- Она – это я. В точности. Там я прощаюсь с вами, не смогу вас больше защищать, не узнаю, чем всё кончится и не вернусь, наверное, в Лесошишенск. Не поговорю больше ни с Эгле, ни с другими знакомыми.
- Но кто из вас настоящий? Как понять?
- Всё просто, мы обе настоящие. В момент раздвоения наши сознания и тела были идентичны. И сейчас тоже, но за эти минуты мы прошли разные пути, и дальше всё больше будем не теми, кем... как бы должны были быть. Это верно и про вас, и про всех: нас меняет любой портал и каждая секунда. Мы идём по течению судьбы, но сами выбираем потоки этого течения.
И Тива-там согласно закивала после этих слов.
- Это больно! – воскликнула Соня, - Ты её чувствуешь?
- Если физически, то ничуть… Я не чувствую за неё, нервные системы отдельны. Но с большой точностью знаю, что она думает. А она знает меня. Мы одинаковые, но не одно. Когда-то будем как сёстры. А потом…
Тива в изумлении смолкла. Тива-та улыбалась. Она чуть отодвинулась от портала – Соня с Мартыном смогли в последний раз увидеть городской пейзаж, теперь ушедший в сепию и исцарапанный, как старая-престарая фотография. Мост, линия квартала по берегу, мультяшно движущиеся фигурки. Мартын заметил, как кто-то приближается к Тиве-той, и поспешил знаками предупредить… она обернулась, но с места не сдвинулась.
- Её сейчас схватят!
Но Тива, радостно смеясь, дарила им бесчисленные воздушные поцелуи, и Тиве, и Эгле, беззвучно говорила – наверное, было что сказать самой себе, говорила и Тива-отсюда, быстро, потому что времени оставались секунды… «В кадре» появились две пары сапог, встали за плечами Тивы, она подняла к ним голову... Мартын и Соня, уже не стесняясь себя и не боясь никого, кто мог бы прийти на шум, кричали ей, чтобы бежала, спасалась, стучали в портал. Молчала Тива, смотрела ей в глаза. Кто-то наклонился с той стороны – лиц не разглядеть, Тиву подняли сразу две пары рук и поволокли.
И экран померк.
- Не бойтесь. Она не пропадёт. Я не пропаду. Мы не пропадаем. Мы не пропадём.
И над горами установилась тишина.
Теперь на площадке не осталось ни намёка, что только что был портал. Соня поворошила щебень. Аномалии кончились.
- Но её схватили…
- Тива освободится. Может быть, минута ей понадобилась. Тива освоится, вам придётся мне поверить. У нас с ней есть всё, чтобы выжить и остаться свободными. К тому же, там она сама за себя, а это легче лёгкого.
Тива поднялась, отошла в сторону и осталась смотреть в небо.
И Соню прошибло, озарило пониманием.
- Это я натворила… Тива, не прощай меня никогда. Это из-за меня!
- Соня, я заметила в тебе склонность к тому, чтобы брать на себя странную вину. Кое-что прояснилось, но ты всё равно не хочешь себя прощать. Почему?
- Мартын хотел тебя позвать, а я не разрешила, потому что мне хотелось подольше смотреть на город, понимаешь?! Если бы не мой каприз, с тобой ничего бы не случилось!
- Понятно, Сонь. Но не соглашаюсь. Понимаешь, мне ведь тоже как-то особенно хотелось порассмотреть этот город – и вот, как выяснилось, не случайно…
- Короче, я виноват, - перебил Мартын, - Дело в том, что я сломал портал.
Соня успела вообразить очередные карманы во времени, недоступные на этот раз ей лично, в которые Мартын что-то натворил… Мартын объяснил Тиве:
- Пока тебя не было, я проверял свойства портала, как бы общие для всех порталов... ползал вокруг, руку просовывал с той стороны - или этого нельзя делать по определению, или я нажал на скрытую кнопку. Например, датчик сворачивания включился. Тива, мы глупости делали, облажались. Она простит нас, может простить? Ей, наверное, теперь совсем худо. Как тебе.
- Это если ещё не вспоминать, что дорогу сюда, пальцем в небо, это мы с Мартыном выбирали!
- Ох, нет здесь кнопок, нет здесь датчиков. Уж я бы и сквозь грунт заметила. Сломать портал, просто двигаясь вокруг, нельзя, я вообще не знаю способов, которыми человек голыми руками мог бы повредить его. Просто это такой у портала режим - время пришло свернуться. Вставайте, друзья, идём дальше. Я зря испугалась. Всё произошло так, как должно быть. Мы все трое, каждый по отдельности и вместе, сделали ровно то, что требовалось судьбе. Чувствовала же, что зайти в портал просто необходимо, а я ошибаюсь редко. Теперь в том городе есть свой Хранитель.
Тива собирала разлетевшиеся по кусту короткие обрывки верёвки - половинки витков мотка, который перерезало надвое при пересечении портала. Передавала их Соне. В воздухе звучал свежепряный и тёплый-претёплый аромат только что испечённого хлеба.
конец главы 29
глава 30
1.
2., нач.
2., прод.
читать дальшеГород понемногу оживал.
Были ли местные жители тайными восьминогами, это осталось тайной. Мартын и Соня наблюдали всё ещё обыкновенных людей.
- Вполне шестьдесят четвёртый… или даже шестьдесят третий века! За точную эпоху одежды тоже не поручусь, но по духу одежда плюс архитектура - из одного набора.
Пышные длинные юбки и рукава, то ли причёски, то ли головные уборы, широкие… как их назвать? пусть штаны будут. Одним словом, определённо мужской и женский гардеробы на своих местах. Хотя с такого расстояния могло мниться что угодно. Белые элементы сходили за кружево, затемнения вокруг фигур могли быть плащами, накидками. Люди то и дело заслоняли Тиву; за Тивой уже непросто было следить, несмотря на футболку с флуоресцентными полосками, ярко-фиолетовые спортивные брюки, вместе с зелёной головой. До чего же её одежда диссонировала с местным стилем! Но никакого смятения на площади не возникло. Местные жители устремляли взор в сторону Тивы, но никак особенно не реагировали. Или же не находили в её присутствии ничего предосудительного. Несколько раз Тива, как договаривались, оборачивалась в сторону портала и махала, что значило «всё путём». Мартын опять занервничал и вынудил Соню, бесконечно увлечённую просмотром, подняться и посканировать не столь интересные горы, затем отлипал от портала сам - так они и чередовали посты. Казалось, по их душу уже прибыли, а так как прибывший определённо способен передвигаться бесшумно, то как знать, может любуется вместе с ними, невидимый, из-за плеча.
Соня вдруг сумела дифференцировать бедных и богатых среди горожан. Даже если не обращать внимания на одежду, тех и других выдавала… пластика. Соня не поверила бы, что такое возможно, но вальяжность или же расторопность отличались от таковых в толпе розиян. К тому же люди, одетые проще (так воспринимались менее объёмные одеяния), как правило, что-то несли при себе или на себе: кувшин на плече, тюк за спиной, охапку (жердей?). Женщины в тёмных платьях придерживали подолы, чтобы не мешали быстрой ходьбе; многократно повторённый, доносился деревянный перестук по мостовой. Из «богатых» были мужчины с особой выправкой, и они спешили тоже. Медленно прогуливался вдоль канала крупный мужчина с тростью и седой бородой.
- Надеюсь, он сюда не свернёт.
- Кто-нибудь да должен свернуть, если только мост не запретная зона.
На другом берегу видимые кварталы особенно не отличались. Вряд ли непосредственно там находилась, скажем, военная часть, гарнизон, куда мог быть ограничен допуск. Или тюрьма. Но мост, как ни странно, пока ещё никто не пересёк - возможно, он не часть популярного пути ко дворцу, к ратуше, к храму, если что-то подобное здесь есть.
- Вот бы мне обувь, как у них! – вздыхала Соня, - Да и тебе тоже. Как думаешь, это дорого?
- Кожа есть кожа. Не надо, а? Не вздумай хотеть туда, нам и так хватает проблем.
- И ещё одежду! Вот бы мне нечаянно досталось длинное, тёплое платье, не с кружавчиками, а как у тех, у работниц. И фартук пригодится, руки, лицо вытирать. И плащ, хоть чей. Наверняка шерстяные, тёплые-претёплые… Три плаща! На одном мы могли бы Эгле нести... А ты бы в принципе надел что-то из того, что видишь?
- Надеюсь, Тива за одеждой не собирается. Я скоро позову её.
- Не надо, она знает, что делает, и за временем следит. Минут десять всего прошло-то!
- Десять? Полчаса минимум.
- Да нет, это тебе кажется, смотри, и здесь не очень стемнело, и там особо на небе не поменялось. Я за тенью перила смотрю возле вон того светлого камешка. Да как я хочу в домик какой-нибудь! Там у них небось перинка, одеяло, вода в кувшине для умывания. И обед! Мясо, и овощи, и хлебушек. Пожрать - и дрыхнуть вечность… Они даже не знают, какие счастливые... да знаю я, знаю, что ты сейчас скажешь.
На площадь из невидимого с моста переулка въехала телега, влекомая животным, в котором опознавалась лошадь. Гнедая. Животное ковыляло то ли из вредности, то ли по немощи с весьма прохладной скоростью. Прохожие обнаруживали, что стоят на его пути, только в последнюю минуту. Отходили неохотно - сердито? В телеге кто-то сидел, держа поводья. Складывалось впечатление, что он над своей лошадкой не властен - она бредёт, как хочет сама. Никакого груза над бортами. Похоже, что упряжка как-то нарушала бытность именно этой площади, так как её хозяину несколько раз что-то крикнули. Он не ответил, но на оклик обернулась Тива. Мартын и Соня видели, как она подошла в лошади и… сказала что-то. Не слышали Тиву, но угадали, что реплика была. Лошадь при виде зелени волос – должно быть, на животных маскировочная программа Тивы не распространялась – удивилась чрезвычайно. Она потопталась на месте и остановилась. Одновременно навстречу потянулись морда и Тивина рука: то была приязнь с первого взгляда. Тива позволила себе подойти ближе, и, не переставая ласкать лошадь, вступила с возницей в беседу. Они застыли на людном пятачке, но каким-то волшебством люди кругом стали обходительнее, то есть безропотно обходить препятствие. Многие заоглядывались. Возможно, Тива стала доступна для лицезрения. Непонятно, как шли переговоры, но вот Тива повела лошадь в тень ближайшего дома. Теперь, когда телега развернулась боком, стало видно, какая она неказистая - несколько боковых досок повисли, едва не касаясь земли. Коняга же продемонстрировала избыточную худобу. С этого ракурса проступило конягино несходство с обычной земной лошадью: длинноватый корпус, высоковатые передние ноги, иная посадка головы и ещё некоторые детали телосложения, что не распознавались, но подозревались.
- Ну даёт Тивка! Она что, коня уводит? Он же в портал не пролезет.
- Как уводит? Там же хозяин, мужичок какой-то сидит в повозке.
Тот, о ком Соня сказала, перевалился через борт своей телеги. Рядом с Тивой стало ясно, что он ей, не столь высокой, несколько уступает ростом. Местный житель приподнял перед дамой бесформенную шляпу. Тива кивнула; диалог, видимо, задался. К мосту она стояла спиной, лишая наблюдателей возможности судить о своих намерениях. Но жестикулировала весьма активно - это утверждало в мысли, что язык ей точно незнаком. Вот так иностранцы и общаются, если есть время и настроение. Развлекается ли Тива? Водитель коня тоже не отставал в экспрессии жестов и пантомиме, и преуспел так, что со значительного расстояния двое подростков-иномирян догадались, что имеет место жалоба на жисть-жистянку.
- На уши сел, - сделал вывод Мартын, - Эх, Тива! Я зову её?
- Нет, подожди, не надо ей мешать, она не зря с ним, не просто потрындеть, я думаю.
- Тива, балда… Да что он хочет от неё?
- Или она от него?
- Дорогу спрашивает? Тивка, давай назад. Ну отойди от чела!
- Не нервничай так, Тива – высокоорганизованное существо, даже если и притворяется простушкой. Она не забывает смотреть вокруг, всё слышит и, в отличие от нас, точно рассчитает время…
- Тихо, Сонька!
Они смолкли, так как по мосту с другой стороны приближались двое.
Стоило, конечно, уползти от проёма портала и надеяться, что прохожие не увидят сумеречного пятна по левую руку. Впрочем, те, кого увидели Мартын и Соня, могли целиться именно в портал, ведь их поведение можно было трактовать и как отвлекающий прочих случайных свидетелей из соотечественников манёвр. Двое мужчин со значительной разницей в росте прогуливались удивительно медленно, будто не желая покидать недлинный мост как можно дольше. У того, что ниже, в руке была трость, и он с избыточным рвением указывал ею на всё подряд, одновременно извлекая из кармана широкого кафтана и швыряя, должно быть, корм для невидимых водоплавающих внизу (жест читался узнаваемо). Зато тростью орудовал неуклюже, и его высокий спутник явно пребывал постоянно в готовности увернуться от размашистых движений. Но не сердился. Невысокий говорил, говорил и ржал. Именно ржал, подобно розийским подросткам в минуты отдохновения в единомышленной компании; голос, интонации, да и манеры выдали наконец его юный возраст, что объяснило чужеродность трости как аксессуара: поскольку его владелец не хромал, то, казалось, одолжил у кого-то, да без спроса. Соня не смогла себе отказать и рискованно высунулась посильнее, уповая на якобы присущую мужской половине человечества "туннельность" зрения. Соне надо было убедиться, что местные жители – именно люди. Убедиться, что где-то в мирах другие люди существуют. Мартын пытался оттянуть её от «телевизора», Соня отмахивалась; в результате, не проронив ни слова, они пришли к соглашению смотреть каждому кто куда считает важным, главное не шуметь, не забывая и слушать… Двое на мосту трещали, как после долгой разлуки. Большую громкость обеспечивал как раз товарищ с тростью, младший и более непосредственный темноволосый смешной щёголь в белых чулках, в кружевном поистине огромном воротнике. Израсходовав содержимое карманов, он завертел головой в поисках нового приложения своей экспрессии. Соня увидела круглое лицо, глаза-вишни слегка навыкате и тоненькие, но яркие, как накрашенные, усики. Его настроение заражало; возможно, то был самородный комик, играющий спектакль неуклюжести. Ткнул друга одним концом трости, а вторым тут же дважды легонько стукнул по его монументальной чёрной шляпе с красно-полосатым пером, ювелирно надвинув ему эту шляпу на лоб. Чем-то объяснил фамильярность. Высокий человек послушно шляпу сбросил и завертел, что-то на ней ища; не обнаружив обещанного, скомкал за тулью и, треснув шутника, водрузил на место. В его движениях чувствовалась экономность, связанная с некоей выучкой. Теперь удалось рассмотреть и его: немного старше, лицо худощавое, снабжённое, помимо светлых усов, ещё и бородкой, но довольно неуверенной. Улыбался он сдержанно, реагировал скучнее, но, по всему, это только в силу темперамента, а на деле наслаждался солнцем, свободой и вообще жизнью не меньше. Дошло до Сони, что, пожалуй, обоим нет и двадцати. Молодые люди - едва не ровесники им с Мартыном... а то и одного возраста с Мартыном, учитывая его Полувремя.
Высокий одет был куда менее пёстро. Не в панталоны, завязанные бантами под коленями, а в чёрные, заправленные в сапоги, штаны. Была при нём шпага на кожаной перевязи поверх длинного жилета или кафтана без рукавов.
- Военное училище, - шепнул Мартын Соне, округлив глаза на шпагу не без зависти. Конечно, это было только его предположение, но Соня про себя согласилась. Отсюда была и разница между этими двумя на мосту, походившими на героев мультфильма, двух псов: соответственно, служебной породы и домашнего разбалованного любимца.
Балагур «вызывал» сдержанного на «дуэль», но тот говорил и показывал, что его оружие не есть предмет, который возможно использовать для развлечения. Их речь, прыгучая за счёт сплошь звонких согласных, совсем лишённая шипяще-свистящего компонента и богатая неимоверно умноженными одинаковым гласными подряд, всё обещала, обещала, да так и не выдала ни одного знакомого корня, ни одной известной Соне и Мартыну словоформы... Так как мост всё ещё никому больше не надобился, то молодые люди вовсю его использовали, а именно, раздухарившись, прошатывались от края к краю зигзагами туда и обратно, толкая, поддевая словесно друг друга, высмеивая и огрызаясь взаимно, меняясь шляпами и принимая какие-то решения путём подкидывания тускло-жёлтой монеты величиной с блюдце-розетку… и всё это опасно близко от сидящих в невольной засаде. Версия о том, что парни намерены шпионски проникнуть в портал, не подтверждалась: своей шумностью они скорее привлекли бы нежелательное внимание, а на деле же искренне портала не замечали, не покосились даже. Теперь казалось, что оба немного пьяны.
Мартын начал закипать: господа не позволяли посмотреть, как дела у Тивы.
- Да когда вы, нахрен, уберётесь?
Сонино же долготерпеливое неподвижное ожидание вылилось в приступ хохота. Она успела замёрзнуть, хотелось действия и определённости событий. Соня давилась и утирала глаза; о ужас, но даже вид Эгле не отрезвлял. Ребята на мосту были той ещё заразой. Мартын беленился. Сначала шёпотом, затем вполне вслух, даром что не был адресатами услышан, обзывал их теми, кем, скорее всего, два обаятельных и нарядных друга вовсе не являлись. Больно ткнул Соню во избежание, но тем самым невольно отождествил себя и её с весёлыми горожанами, почти ровесниками, каковая ассоциация ещё больше подлила масла в огонь. Соня скрючилась, хрюкала… сколько же ей не было так здоровски, так хорошо и жизнелюбо! Она согнулась и свернулась сильнее, держась из последних сил. Наклонился ниже и Мартын… им стало как-то неудобно – сначала сочли, что из-за ситуации как таковой, но, как оказалось, вполне физически. Чтобы видеть происходящее, теперь им приходилось нагибаться.
Портал съёживается, догадались они.
- Уменьшается?!!
- Тива!!! Тива!!! – дурниной заорала Соня, и проблема хорошего настроения пропала сама собой.
- Тива! Назад!!!
- А. А. А. Ааааааааааааааааааа….
Пред ними шмякнулось на брусчатку бесчувственное тело. Соня нечаянно успела насладиться бездонностью глаз смешного молодца, в чьё ухо было так жестоко гаркнуто из геометрически некорректного провала в плоскости перил моста – бесценное отмщение за долгие минуты нервотрёпки! – когда он картинно, но меж тем совершенно искренне скосоножился и растёкся с приоткрытыми пухлыми розовыми губами в обмороке. Потом стало не до него. Портал не просто приуменьшился. То, что Соне казалось эффектом контраста освещения в двух мирах, было на самом деле нарастающим помутнением зеркала... от страха невозможно зафиксировать скорость изменений. Друг обморочного заступил перед ними, выхватывая шпагу и направляя на пришельцев. Но как поступать, он сообразить не мог: явление содержало человекоподобных призраков, два из которых, если не лгали глаза, выглядели... как девушки.
- Чо вылупился, хватай его и вали отсюда! – рявкнул на него Мартын, кивая на тело и, вдохнув поглубже, исторгнул зычное:
- Тииииииииива!!! Портал! Портал!
Теперь таиться не было смысла. Кричащие изо всех сил Мартын и Соня стали свидетелями, как шпагоимущий понял слова совершенно верно и, уцепив некогда весёлого товарища под мышки, попятился, не смея выпустить портал из поля зрения. Шляпа его катилась по спуску… парень, осознав, что орут не ему, обернулся и…
…и все увидели мелькающий неон.
- Она не успеет!
Было теперь очевидно: Тива услышала. Но портал гнулся вниз, к серым булыжниками, к белому гравию. Он сдвигался и с боков, вот уже Соня с Мартыном сидят тесно друг к другу. И несколько секунд на решение…
- Давай, вперёд, - стиснув зубы, командует Мартын, - Потом я тебе Эгле…
И толкнул в тающий проход закашлявшуюся Соню.
С рычанием, что свидетельствовало о напряжении душевных сил, абориген со шпагой наперевес мчался на них: протыкать всё, что в проёме движется. Что он видел, о чём думал, поступая так, узнать им не суждено; может быть, защищал не просто себя и друга, а город, страну, планету, защищал, как знал. Но парень из другого мира, тоже с отличной реакцией, дёрнул назад поползшую было на четвереньках Соню… Она ударилась бы головой о край портала, если бы тот обладал механическими свойствами, но, подобно магнитному полю, отвергающему ту или иную частицу, неощутимо для головы отклонил её на правильную сторону. Клинок и Сонино лицо разминулись в сантиметре, разминулась разящая шпага и с Мартыном, и с Эгле. Следующего удара не последовало: стремительно меняющийся портал вернул прямое искажённым. Страшный рёв мистического изумления хозяина шпаги ознаменовал увиденное: удлинившись в полтора раза, клинок к тому же украсился двумя тугими, на стали, узлами…
Соня с Мартыном видели эту искажённую шпагу, звякнувшую о камень, видели, как пятится парень и уже беззвучно для них вопит, и понимали, что значит это. Они потеряли Тиву. Портал стал её могилой. Ну а им – идти свой путь. И секунда за секундой они честно привыкали к этому повороту, так что не поверили бы, пожалуй, увидев, какую скорость в беге демонстрирует Хранитель города Лесошишенска, невзирая на босые ступни, развевающиеся длиннющие волосы, плюс какая-то штука в руке и что-то висящее на шее. И лица прохожих, свидетелей забега, увы, им тоже не дано было увидеть. Тива малость не церемонилась и расталкивала человеков, кто был на пути: особый случай. На мосту она обогнула обморочное тело и несчастного, что не уберёг шпагу; коротко раскачав, пустила в портал ядром мешок, который был при ней.
Мутнеющий портал как по волшебству прояснился, когда мешок влетел в него, а за ним Тива летучей рыбкой. Испытав сопротивление, подобное разбитию корочки первого ледка, она оказалась по ту сторону. Акробатический кульбит с мягким кувырком окончился слиянием с некогда стриженным кустом живой изгороди.
- Тива, ты?!
- Это я, - с удовольствием согласилась Тива, выпутываясь из зелени. Взлохмаченная Соня стояла на четвереньках и – сумерки не могли помешать Тиве видеть это – её аура напитывалась радостью.
- А… там… - просипела Соня голосом, сорванным в крике.
- Но ты – там! – сообщил Мартын.
Тива стремительно развернулась к порталу. Какие-то предметы посыпались с её плеч, но она не обратила на это внимания. Портал выглядел окошком, всё больше покрывающимся нитяными трещинами. И с той стороны стекла в него смотрела Тива.
- Да кто ты?!
- А там?!
- Я…
Тива быстро ощупала поверхность и границы «стекла» - стекло и было. Ни одного звука с той стороны. И простая деловитость этой проверки вдруг сменилась отчаянными ударами – навстречу.
- Только не это, не это… не хочу… я сейчас… - приговаривала она, ударяя коротко, часто, рассчитанным ритмом. Было в этом от боевых искусств, от подготовки спецназа, что-то грамотное, профессиональное, как и прыжок в куст… Та, что осталась на мостовой моста, делала то же самое: в том же ритме, лишь сместив точки удара относительно рук Тивы-здесь. Будь поверхность портала бронированным стеклом, она уже послушно бы рассыпалась.
- Ты ходила за ней, – осенило Мартына, - Ты знала, что она здесь живёт!
- Она. Это. Я. Я. Это. Она.
- Тива! Ну Тива! Что происходит? Это твоя сестра, и она не успела?
- Портал замкнуло?! Навсегда?
- Я не успела. Я осталась там.
- Что – надо - делать?
Вдруг дыхание Тивы резко поменялось. Руки обеих одновременно поникли.
Та, по ту сторону трещин, дрожащими руками отвела волосы за плечи. Она что-то произносила, видно было, теперь без надрыва. И уже без напора продолжала тихо, слабо ударять в портал то ладонями, то костяшками пальцев. И вдруг сомкнула ладони зеркально с ладонями Тивы-здесь.
- Прости меня. Вот так дела. Прости, что я здесь.
- Как же, как? – спросила Соня, - Да что это, Тива?
- Один квант - два мира… - непонятно ответила Тива-здесь, не отрывая взгляда от Тивы-там, - Мартын, ты прав был. Портал не как другие… искусственный, а может, сломанный. Или попросту то, что мне неизвестно. И вот что случилось.
- Ты… распалась на половинки?
Иного Мартын придумать не смог. Пусть тело Тивы и выглядело как положено, что-то в ней уменьшилось. Можно было, не кривя душой, не притворяясь эзотериком, сказать, что опал в ней дух. Или просто с трепетом в сердце признать невозможное: Тива удручена и напугана.
- Ты поделилась?! – уточнила Соня. Ей представлялось, что она сидит подле жертвы аварии, истекающей кровью, но по глупости своей не знает, как оказать первую помощи или хотя бы набрать нужный номер! Только помнит, что задавать вопросы и причитать – отвратительно и подло.
- Я удвоилась, - в устало-ровном голосе были слёзы, настоящие, человеческие, - В момент, когда я прыгнула в портал, он закрылся, но ещё не закрылся. И я прошла и не прошла одновременно. И то, и второе – одинаково правдивые события. Суперпозиция каждой частицы меня.
- И, Тиваа…
Соня подтянулась ближе и обняла Тиву. Теперь это не казалось странным, что и Хранителю нужен жест поддержки. Мускулы лица сами собой поехали в жалкую гримасу, потекли слёзы.
- Мартыын…
Он понял и пересел тоже. Вместе с Эгле им было совершенно тесно – и абсолютно необходимо побыть в этой тесноте. Образовался круг, где их было пятеро. Та, что осталась в зазеркалье, вымученно улыбалась им, протягивала раскрытые ладони – они смыкали с ними свои, не чувствуя тепла, а только бездну пустоты, которую представляла собой граница портала – не плёнка, не стекло, а линза хаоса. Случайно позволявшая некоторое время сообщаться визуально, но всё больше мутневшая. Тива-там была уже бесконечно далеко. Планета, где был выстроен почти пряничный и чем-то знакомый городок, стремительно разбегалась с той, где чернели в закате безымянные горы и благоухал кустарник, похожий на неколючий шиповник.
- Кто же она? Как она себя понимает?
- Она – это я. В точности. Там я прощаюсь с вами, не смогу вас больше защищать, не узнаю, чем всё кончится и не вернусь, наверное, в Лесошишенск. Не поговорю больше ни с Эгле, ни с другими знакомыми.
- Но кто из вас настоящий? Как понять?
- Всё просто, мы обе настоящие. В момент раздвоения наши сознания и тела были идентичны. И сейчас тоже, но за эти минуты мы прошли разные пути, и дальше всё больше будем не теми, кем... как бы должны были быть. Это верно и про вас, и про всех: нас меняет любой портал и каждая секунда. Мы идём по течению судьбы, но сами выбираем потоки этого течения.
И Тива-там согласно закивала после этих слов.
- Это больно! – воскликнула Соня, - Ты её чувствуешь?
- Если физически, то ничуть… Я не чувствую за неё, нервные системы отдельны. Но с большой точностью знаю, что она думает. А она знает меня. Мы одинаковые, но не одно. Когда-то будем как сёстры. А потом…
Тива в изумлении смолкла. Тива-та улыбалась. Она чуть отодвинулась от портала – Соня с Мартыном смогли в последний раз увидеть городской пейзаж, теперь ушедший в сепию и исцарапанный, как старая-престарая фотография. Мост, линия квартала по берегу, мультяшно движущиеся фигурки. Мартын заметил, как кто-то приближается к Тиве-той, и поспешил знаками предупредить… она обернулась, но с места не сдвинулась.
- Её сейчас схватят!
Но Тива, радостно смеясь, дарила им бесчисленные воздушные поцелуи, и Тиве, и Эгле, беззвучно говорила – наверное, было что сказать самой себе, говорила и Тива-отсюда, быстро, потому что времени оставались секунды… «В кадре» появились две пары сапог, встали за плечами Тивы, она подняла к ним голову... Мартын и Соня, уже не стесняясь себя и не боясь никого, кто мог бы прийти на шум, кричали ей, чтобы бежала, спасалась, стучали в портал. Молчала Тива, смотрела ей в глаза. Кто-то наклонился с той стороны – лиц не разглядеть, Тиву подняли сразу две пары рук и поволокли.
И экран померк.
- Не бойтесь. Она не пропадёт. Я не пропаду. Мы не пропадаем. Мы не пропадём.
И над горами установилась тишина.
Теперь на площадке не осталось ни намёка, что только что был портал. Соня поворошила щебень. Аномалии кончились.
- Но её схватили…
- Тива освободится. Может быть, минута ей понадобилась. Тива освоится, вам придётся мне поверить. У нас с ней есть всё, чтобы выжить и остаться свободными. К тому же, там она сама за себя, а это легче лёгкого.
Тива поднялась, отошла в сторону и осталась смотреть в небо.
И Соню прошибло, озарило пониманием.
- Это я натворила… Тива, не прощай меня никогда. Это из-за меня!
- Соня, я заметила в тебе склонность к тому, чтобы брать на себя странную вину. Кое-что прояснилось, но ты всё равно не хочешь себя прощать. Почему?
- Мартын хотел тебя позвать, а я не разрешила, потому что мне хотелось подольше смотреть на город, понимаешь?! Если бы не мой каприз, с тобой ничего бы не случилось!
- Понятно, Сонь. Но не соглашаюсь. Понимаешь, мне ведь тоже как-то особенно хотелось порассмотреть этот город – и вот, как выяснилось, не случайно…
- Короче, я виноват, - перебил Мартын, - Дело в том, что я сломал портал.
Соня успела вообразить очередные карманы во времени, недоступные на этот раз ей лично, в которые Мартын что-то натворил… Мартын объяснил Тиве:
- Пока тебя не было, я проверял свойства портала, как бы общие для всех порталов... ползал вокруг, руку просовывал с той стороны - или этого нельзя делать по определению, или я нажал на скрытую кнопку. Например, датчик сворачивания включился. Тива, мы глупости делали, облажались. Она простит нас, может простить? Ей, наверное, теперь совсем худо. Как тебе.
- Это если ещё не вспоминать, что дорогу сюда, пальцем в небо, это мы с Мартыном выбирали!
- Ох, нет здесь кнопок, нет здесь датчиков. Уж я бы и сквозь грунт заметила. Сломать портал, просто двигаясь вокруг, нельзя, я вообще не знаю способов, которыми человек голыми руками мог бы повредить его. Просто это такой у портала режим - время пришло свернуться. Вставайте, друзья, идём дальше. Я зря испугалась. Всё произошло так, как должно быть. Мы все трое, каждый по отдельности и вместе, сделали ровно то, что требовалось судьбе. Чувствовала же, что зайти в портал просто необходимо, а я ошибаюсь редко. Теперь в том городе есть свой Хранитель.
Тива собирала разлетевшиеся по кусту короткие обрывки верёвки - половинки витков мотка, который перерезало надвое при пересечении портала. Передавала их Соне. В воздухе звучал свежепряный и тёплый-претёплый аромат только что испечённого хлеба.
конец главы 29
глава 30
@темы: книга 3, жизнь волшебная, среди миров
-
-
20.03.2020 в 13:04То, что Тива раздвоится, я даже и предположить не могла.
-
-
20.03.2020 в 19:44Про Тиву я поняла только когда сама дошла до этого места.
(Возможно, растительные ландшафты без конца скучны весьма.)