Глава 19
1., нач.
1., прод.
2.
читать дальшеНе вдох – древний зверь, за которого он жил, такой большой, что земля не держит и он пророс внутрь неё и силится заглянуть на поверхность.
Выдох – это айсберг давит хребет, вековая прозрачная толща.
Вдоха нет. Не поднять. Нет колебания в мёртвом подземелье, не бывает.
Не морок. Это не видение, насланное победившей Бабушкой. Настоящую Эгле он распознает во всех мирах - она была с ним. Это она его возвратила.
Возвратила напрасно.
Не защитил.
Не сумел.
И их ждёт…
***
«Выходит, всё довольно просто по-человечески. Он в неё влюбился, а она из-за «поля забвения» даже заметить и запомнить его не могла бы. Решил с собой покончить. Или влюблённость последним штрихом стала к этой жизни наизнанку? Раз у него есть секретные способности, это его отчаяние взбаламутило город, его? Но второй маховик… противостоятель - создан им или всё-таки то ещё одна личность?»
- Я знаю, что возвращаться трудно. Но здесь тебе больше нечего делать. Пойдём со мной.
__________________________________
Вверх семь этажей без остановки. Те чёрные окна справа от входа в подъезд были, значит, квартира та, что ближе к нижнему пролёту. Увидеть, кто откроет. Спросить. Отдать фото. Сказать, что их сын… что надо к нему идти прямо сейчас. Если они переехали, расспросить соседей.
Очень чистый подъезд, засушенный цветок в горшке на высоком подоконнике. И тот же недостаток воздуха. Тяжесть в голове, но не от подъёма. Что если газ где-то просачивается? Хотя, точно, в этом доме, как и в соседних, газа нет.
Дверь тускло-чёрного дерматина. Старая. Чистая и ровная, как новая. Необъяснимое отвращение к этой двери. Эгле коротко тронула звонок. Несколько раз, через нерешительные паузы.
Позвонила к соседям. Все двери молчали.
То же нестерпимое стремление бежать со всех ног. «Сколько же раз ты что-то откладывала на завтра!»
Но делать нечего.
Её дом через двор. Окна светятся, хорошо. Если только мама или Линда не забыли, уйдя, свет выключить.
- Так что ты искала в этой квартире? Подойди и отвечай!
Нелепая высокая фигура в чёрном до пят, замотанная поверх в белую шаль, что-то на голове не позволяет разглядеть в сумерках лицо. Невероятно громоздкое украшение на шее.
Но такой красивый, молодой голос.
Эгле обернулась.
- Не "что", а тех, кто там живёт. Простите, вы знаете, кто они?
- Чего не знать. Мёртвые. И бабка, и внучек. Вышел зимой и умер. Бабка - с горюшка. Хочешь к ним?
- Аа - вы...? - спросила Эгле, гоня от себя неуместное подозрение, - То есть, он с бабушкой жил? А... родители? Вы ведь соседка?
Не соседка. И говорить с ней не надо.
...вот почему в школе ничего не известно...
- Что гадать? Посмотри, может быть, ты знаешь.
Существо приподнимает капюшон.
Может быть.
Это хуже всего на свете. Эгле отворачивается. День невероятно тяжёлых сюрпризов. И нет сил больше разматывать этот клубок. Сегодня - нет уже.
- Простите. Я пойду. Всего доброго.
Эгле удаляется на шаг... её хватают за руку, выворачивая. Приближающихся шагов почему-то она не услышала. Эгле молча, так как в ней живёт предубеждение о допустимости ора, пусть и от ужаса, и особенно на улице, вырывается.
Не могла и подумать, что доживёт до этого. Больно, но она терпит. Жалость к сумасшедшей мешается с отвращением. Она ещё упрекнёт себя за него, нет, изругает, но только когда окажется подальше. Это прикосновение хочется стереть, скинуть с рук и бежать, пока сброшенное не догнало, растекаясь по земле.
Ещё одно неконтролируемое бегство. Домой.
Даже не заметила, что браслет, подаренный Мартыном, остался в чужих руках.
__________________________________
Удивил. Удивил. УДИВИЛ. Ты воистину тот самый. Две девочки, вот так так. Сразу две. Но это и делает тебя слабее. Хотя бы вдвое.
А что ты, дева? Что за выбор его? Первая оказалась крепким орешком, измотала даже. Какова цена тебе, скоро вместе поглядим.
конец главы 19
глава 20