Глава 6
1., нач. и 1., прод.
2.
3., нач.
читать дальшеОдин схватил за хвост, другая оглушила заливистым варварским смехом счастливицы, не ведающей меры и стыда, и начали отнимать ошалевшую Эмму друг у дружки. Отчаянным гибким движением никогда не дремавшего в ней дикого зверя кошка вывернулась из плена и, прежде чем взлетела на крышку аквариума, пробежала несколько тактов на одном месте, от волнения, что не успеет.
Более удачливая сегодня Тэмзин наблюдала за её мучениями с недосягаемой (пока) полки. Наргиза подскочила и встала между детьми и зверями, коря себя за то, что ослабила внимание.
Она панически боялась Даню с Павлиной.
Вчера они не сочли за труд донести до её рабочего стола банку сгущёнки и размазали по стоящим на просушке лакированным шкатулкам. Проверили все ящики, вывернули на пол краски и фломастеры, а банку оставили в одном из них…
Тринадцатилетняя Наргиза стыдилась, что больше не любит маленьких детей. Её мечты о педагогической стезе, а также о будущей большой семье, потерпели ревизию. Теперь в них фигурировала только одна, идеально воспитанная, опрятная, рассудительная дочка, а захочет ли учить чужих детей, когда повзрослеет, Наргиза уже и не знала. Варвара призывала её к терпению, приговаривая, что "беленьких", легко любить а настоящие дети разными бывают.
"Вот вырастут, будут твоими друзьями, союзниками..."
"Из таких детей вырастают самые свободные личности..."
- Вы будете, когда вырастете, моими друзьями? – полюбопытствовала тогда Наргиза, так как детишки крутились рядом.
- Неееееет! - не сговариваясь, заорали они.
- Ясно, у меня нет оснований не верить вам.
______________________________________
- Пожалуйста… Даника, не разрешайте им бегать за кошками!
Впрочем, надежды на то, что будет услышана, у Наргизы не было. В очередной раз Даника (которая тётей себя называть категорически запретила) прищурилась подслеповато, подумала и изрекла:
- Ничего вашим кошкам не сделается.
«А вот именно им – и сделается!» - подумала Наргиза. Она терпеливо повторила, считая это своим долгом:
- Кошки не понимают, что это маленькие. Они снова их исцарапают, потому что боятся.
- Я выяснила у твоей мамы, что ваши кошки не навредят моим детям, у ваших кошек удалены когти, как во всех цивилизованных странах, и все прививки вашим кошечкам сделаны. Так что как бы не волнуйся, девочка, – сообщила Даника, преувеличенно артикулируя (полагая бывших детдомовских детей существами с упрощённым коллективистским сознанием, но не будучи до сих пор уверенной, из детдома ли Наргиза или она родная Варварина дочь).
- Нет, это не так! - Наргиза неприятно поразилась тому, что Даника не только не знает, что в доме недавно произошло, но и в упор не видит расцарапанных детских рук. Или даже всё хуже: ей об этом говорили, но Даника отмахнулась!
Даника всё это время стояла действительно довольно-таки безразличной к происходящему. Её мысли никак не связывались с детьми. Разве что одна - вскользь - "а может, это и не плохо, что они вдвоём родились, им не так скучно". А размышляла Даника над тем, в какой же стране всё-таки хотела бы жить. О том, выгодно ли ей сейчас разводиться или нет. Вот скорее бы брат с мужем определились, будет ли последний у первого постоянно работать, чтобы ей понять, как распорядиться собой (и ими) дальше.
А ещё ей всё чудилось, что Варвара начинает её "перевоспитывать". Слишком правильной хозяйкой та себя выпячивала, слишком заботливой мамашей. Данике казалось, что вот-вот семейство, большей частью состоящее из сопливок, сплотится против неё и предъявит какой-нибудь унизительный ультиматум с целью привести её образ жизни в мещанскую норму. Проще говоря, запрягут в хозяйство.
- Удалять когти – это преступление против животных. У Тэмзин их удалили предыдущие хозяева… а потом выбросили её. Только у одной кошки нет когтей, понимаете? Поэтому она будет зубами пользоваться.
- Я не разбираюсь в кошечках!
И Даника снова уставилась вдаль, давая понять, что разговор окончен. Наргиза вздохнула и освободила ей поле зрения. Детдомовский ребёнок, она прекрасно умела прятать эмоции и не мешать.
Наргизу мучил страх. Сначала была только тревога – все домашние неуловимо менялись. Папа накричал на маму. Потом, будто очнувшись, извинялся. Потом снова раздражался и одёргивал себя. А потом Даня и Павлина впервые сумели изловить кошек. Они разработали план действий, а затем и осуществили с завидной согласованностью действий. Что говорить, во всём разрушительном упорства им хватало.
Этим двум светловолосым малышам умилялись все подряд прохожие, соседи называли зайчиками. Что говорило о том, что квартиры в доме имеют хорошую шумоизоляцию. Все дети в три года орут, визжат, плачут, хохочут. «Зайчики» ревели только в постановочных (ими) ситуациях, и веселились каждую минуту. Они перемещались по дому так молниеносно, что за ними не успевал даже их громкий топот. Сложно было не обратить внимания на то, что не умели они усидеть на месте даже положенное по возрасту время: никогда не рисовали, не лепили, не сидели с кубиками, то есть совсем, а что они делали обычно, никто сказать не мог, потому что их жизненные приоритеты менялись каждый день и ежечасно. Не было, к примеру, любимой еды – но был вкус к тому, что сей момент отвергнуть, а что вытребовать как абсолютно незаменимое; про игрушки можно было уверенно сказать, что они будут разобраны, но вот каким способом – сюрприз каждый раз. Исследования квартиры продолжались каждую минуту бодрствования, так что каждый вечер венчался уборкой последствий детских изысканий. Все давно уяснили, что мелочи надо прятать, а с метаморфозами остальных предметов смириться.
Сёстры, чтобы сделать уроки, запирались в своей комнате. Папа снял с витрин все стёкла, а коллекцию раковин увёз в офис.
С некоторых пор все просыпались без будильника. Все, кроме Даники. А какие могут быть претензии к детям?
Но кошки некоторое время продолжали жить независимо, как и привыкли.
Потом двойняшки всё-таки поймали. Сразу обеих. В натянутые поперёк коридора шторы. Поймать поймали, а удержать не смогли. Эмма и Тэмзин, сражаясь за поруганное достоинство, кусали и царапали братца с сестричкой. Брат решил, что невелика беда и травмы игнорировал. Сестра решила, что самое время вмешаться папе, а лучше маме, но можно и папе, если никак больше… Но первым прибыл дядя, и увидев, рассвирепел. Он понял, каких опасных зверюг приютил дома. Ему-то долго ловить кошек не понадобилось: уцепив за шкирки, решительно понёс на лоджию - выбрасывать в окно. Но, сквозь гнев разглядев, что за него цепляются две рыдающие девочки, он отшвырнул животных. Немало удивлённый своим срывом, Лев для поддержания авторитета остановился на том, что казнь неукоснительно свершится при повторении прискорбного случая.
С тех пор не стало Наргизе покоя. Она день и ночь переживала за своих любимиц, а в школе ей мерещилось, что, обезумев от бесцеремонного обращения, они опять цапают мелких.
3., прод.
1., нач. и 1., прод.
2.
3., нач.
читать дальшеОдин схватил за хвост, другая оглушила заливистым варварским смехом счастливицы, не ведающей меры и стыда, и начали отнимать ошалевшую Эмму друг у дружки. Отчаянным гибким движением никогда не дремавшего в ней дикого зверя кошка вывернулась из плена и, прежде чем взлетела на крышку аквариума, пробежала несколько тактов на одном месте, от волнения, что не успеет.
Более удачливая сегодня Тэмзин наблюдала за её мучениями с недосягаемой (пока) полки. Наргиза подскочила и встала между детьми и зверями, коря себя за то, что ослабила внимание.
Она панически боялась Даню с Павлиной.
Вчера они не сочли за труд донести до её рабочего стола банку сгущёнки и размазали по стоящим на просушке лакированным шкатулкам. Проверили все ящики, вывернули на пол краски и фломастеры, а банку оставили в одном из них…
Тринадцатилетняя Наргиза стыдилась, что больше не любит маленьких детей. Её мечты о педагогической стезе, а также о будущей большой семье, потерпели ревизию. Теперь в них фигурировала только одна, идеально воспитанная, опрятная, рассудительная дочка, а захочет ли учить чужих детей, когда повзрослеет, Наргиза уже и не знала. Варвара призывала её к терпению, приговаривая, что "беленьких", легко любить а настоящие дети разными бывают.
"Вот вырастут, будут твоими друзьями, союзниками..."
"Из таких детей вырастают самые свободные личности..."
- Вы будете, когда вырастете, моими друзьями? – полюбопытствовала тогда Наргиза, так как детишки крутились рядом.
- Неееееет! - не сговариваясь, заорали они.
- Ясно, у меня нет оснований не верить вам.
______________________________________
- Пожалуйста… Даника, не разрешайте им бегать за кошками!
Впрочем, надежды на то, что будет услышана, у Наргизы не было. В очередной раз Даника (которая тётей себя называть категорически запретила) прищурилась подслеповато, подумала и изрекла:
- Ничего вашим кошкам не сделается.
«А вот именно им – и сделается!» - подумала Наргиза. Она терпеливо повторила, считая это своим долгом:
- Кошки не понимают, что это маленькие. Они снова их исцарапают, потому что боятся.
- Я выяснила у твоей мамы, что ваши кошки не навредят моим детям, у ваших кошек удалены когти, как во всех цивилизованных странах, и все прививки вашим кошечкам сделаны. Так что как бы не волнуйся, девочка, – сообщила Даника, преувеличенно артикулируя (полагая бывших детдомовских детей существами с упрощённым коллективистским сознанием, но не будучи до сих пор уверенной, из детдома ли Наргиза или она родная Варварина дочь).
- Нет, это не так! - Наргиза неприятно поразилась тому, что Даника не только не знает, что в доме недавно произошло, но и в упор не видит расцарапанных детских рук. Или даже всё хуже: ей об этом говорили, но Даника отмахнулась!
Даника всё это время стояла действительно довольно-таки безразличной к происходящему. Её мысли никак не связывались с детьми. Разве что одна - вскользь - "а может, это и не плохо, что они вдвоём родились, им не так скучно". А размышляла Даника над тем, в какой же стране всё-таки хотела бы жить. О том, выгодно ли ей сейчас разводиться или нет. Вот скорее бы брат с мужем определились, будет ли последний у первого постоянно работать, чтобы ей понять, как распорядиться собой (и ими) дальше.
А ещё ей всё чудилось, что Варвара начинает её "перевоспитывать". Слишком правильной хозяйкой та себя выпячивала, слишком заботливой мамашей. Данике казалось, что вот-вот семейство, большей частью состоящее из сопливок, сплотится против неё и предъявит какой-нибудь унизительный ультиматум с целью привести её образ жизни в мещанскую норму. Проще говоря, запрягут в хозяйство.
- Удалять когти – это преступление против животных. У Тэмзин их удалили предыдущие хозяева… а потом выбросили её. Только у одной кошки нет когтей, понимаете? Поэтому она будет зубами пользоваться.
- Я не разбираюсь в кошечках!
И Даника снова уставилась вдаль, давая понять, что разговор окончен. Наргиза вздохнула и освободила ей поле зрения. Детдомовский ребёнок, она прекрасно умела прятать эмоции и не мешать.
Наргизу мучил страх. Сначала была только тревога – все домашние неуловимо менялись. Папа накричал на маму. Потом, будто очнувшись, извинялся. Потом снова раздражался и одёргивал себя. А потом Даня и Павлина впервые сумели изловить кошек. Они разработали план действий, а затем и осуществили с завидной согласованностью действий. Что говорить, во всём разрушительном упорства им хватало.
Этим двум светловолосым малышам умилялись все подряд прохожие, соседи называли зайчиками. Что говорило о том, что квартиры в доме имеют хорошую шумоизоляцию. Все дети в три года орут, визжат, плачут, хохочут. «Зайчики» ревели только в постановочных (ими) ситуациях, и веселились каждую минуту. Они перемещались по дому так молниеносно, что за ними не успевал даже их громкий топот. Сложно было не обратить внимания на то, что не умели они усидеть на месте даже положенное по возрасту время: никогда не рисовали, не лепили, не сидели с кубиками, то есть совсем, а что они делали обычно, никто сказать не мог, потому что их жизненные приоритеты менялись каждый день и ежечасно. Не было, к примеру, любимой еды – но был вкус к тому, что сей момент отвергнуть, а что вытребовать как абсолютно незаменимое; про игрушки можно было уверенно сказать, что они будут разобраны, но вот каким способом – сюрприз каждый раз. Исследования квартиры продолжались каждую минуту бодрствования, так что каждый вечер венчался уборкой последствий детских изысканий. Все давно уяснили, что мелочи надо прятать, а с метаморфозами остальных предметов смириться.
Сёстры, чтобы сделать уроки, запирались в своей комнате. Папа снял с витрин все стёкла, а коллекцию раковин увёз в офис.
С некоторых пор все просыпались без будильника. Все, кроме Даники. А какие могут быть претензии к детям?
Но кошки некоторое время продолжали жить независимо, как и привыкли.
Потом двойняшки всё-таки поймали. Сразу обеих. В натянутые поперёк коридора шторы. Поймать поймали, а удержать не смогли. Эмма и Тэмзин, сражаясь за поруганное достоинство, кусали и царапали братца с сестричкой. Брат решил, что невелика беда и травмы игнорировал. Сестра решила, что самое время вмешаться папе, а лучше маме, но можно и папе, если никак больше… Но первым прибыл дядя, и увидев, рассвирепел. Он понял, каких опасных зверюг приютил дома. Ему-то долго ловить кошек не понадобилось: уцепив за шкирки, решительно понёс на лоджию - выбрасывать в окно. Но, сквозь гнев разглядев, что за него цепляются две рыдающие девочки, он отшвырнул животных. Немало удивлённый своим срывом, Лев для поддержания авторитета остановился на том, что казнь неукоснительно свершится при повторении прискорбного случая.
С тех пор не стало Наргизе покоя. Она день и ночь переживала за своих любимиц, а в школе ей мерещилось, что, обезумев от бесцеремонного обращения, они опять цапают мелких.
3., прод.
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом