Глава 17 (2)
1.
2.
читать дальшеСказать, что Ерминия извелась в ожидании? Ей просто плясать на месте хотелось; но чтобы зайти в здание школы, в тепло – да ни в каких мирах! Проклятые школы.
Всё сегодня происходило дивно глупо, но не радовало, а утомляло. На Ерминию заинтригованно поглядывали пробирающиеся к знаниям юные человеки. Ах, если бы не знания, которые, как известно, первостепенны каждому жителю современности, говорили взгляды и, периодически, языки отдельных человеков-старшеклассников, они бы немедленно повели Ерминию в лучший ресторан, а оттуда - в аэропорт и тёплые края. Она так замёрзла, что настроения подкалывать их не было. И кого надо боялась проглядеть.
Позвонила Евлалии - та огорошила: в доме объекта никого нет, так что она гуляет по парку. И не очень-то хочет возвращаться на сомнительное задание, так как парк ей нравится гораздо больше.
- Как же я благодарна, что ты меня вытащила в этот чудный городок! – разглагольствовала сестрица, - Удивительное, просто заповедное место: здесь сохранилась настоящая зима! А я в этом году так и не выбралась просто погулять по снежку. Правда, пока тут брожу, половина снега сошла. Но обнаружила подснежники, совсем как в книжке – хрупкие, ледяные, голубоватые…
- Лали…
- Эээрми! Я бы лучше всего сейчас тебя сюда же зазвала, но я помню, помню я, как тебе «нравится» природа как таковая.
Тожжжже мне сестра! Она вообще помнит, о чём вчера договаривались?
Оп, оп, она, она, она?! Да, ибо у Ерминии отличная память на лица. Лисёнок заснул с непривычки в засаде, а мышь и выскочи прямо на него!
Ерминия снова нырнула за забор, там приосанилась и встала на окоченевших ногах поуверенней.
Ха-ха, таки рыжая! Ну как рыжая, в большей степени каштановая.
Эрми от волнения сразу не смогла включить про-зрение, а когда удалось, девчонка ушла вперёд.
Кристалл над головушкой в наличии, ну здравствуй, София! Бижутерия сия одна на тысяч десять, во всех школах городка, стало быть, заведомо одна. Ерминия простёрла руку и возгласила:
- Обернись, девушка, да будешь удостоена беседы!
- ...да подойди же сюда, - испортила она патетику тут же, так как школьница не поняла, что обращаются к ней, - Которая в жёлтой куртке и зелёной шапке, иди ко мне.
«Ну какая же ты маленькая!»
Девочка медленно обернулась, и Ерминию постигло разочарование: она оказалась совсем простушкой. Как обманчиво фото, освящённое лучом пристрастного взгляда! Здесь ещё веснушки должны быть для полного комплекта немудрёной симпатичности, но их как раз нет. Да глаза, пожалуй, хороши, такие большие и тёмно-серые, вот чего на фото не увидеть было. Косметики нет, что и понятно: не умеет косметикой.
Может, не связываться? Такая ведь и плакать примется.
- Слушаю вас, - серьёзно отозвалась девочка, приблизившись.
Ещё и акцент у неё какой-то едва заметный и неопределимый. Нет, право же, пикантно, Соня с акцентом. Может, тоже научиться такому?
- Раз уж я здесь да ты здесь, - задумчиво начала Ерминия…
- Простите. Вы – это кто? Я – девушка в зелёной шапке. А вы?
- Именно так. Я – это я. Та, которая всё у тебя отнимет, но считает благородным лично сказать об этом.
Хмурится по-детски так, хочет понять, где могла раньше видеть, конечно. Любопытство – и тень испуга, само собой. Пытается сосредоточиться.
- Сумку? – наконец изрекает школьница, делая неуловимый жест готовности эту самую сумку и отдать. О, да она юмористка.
- Милая, сумка у тебя – отстой, - замечает Ерминия, - Сумочка должна быть такой.
И вертит в руках, показывая, свою меховушку, богато изукрашенную кружевом и бисером.
- Вещам в вашей сумочке тепло, а вам самой – наоборот, - грустно усмехается девушка, поглядывая на поток учеников, движущийся ко входу – по его густоте она определяет время до звонка, - Простите, но мне некогда вас понимать, опаздываю. Вы какая-то странная. Лучше уйдите, здесь могут и милицию вызвать.
- Обернись! Я пришла забрать себе твою любовь!
Раззява Ерминия совсем позабыла смотреть на Кристалл, потому что всё внимание перетянули глаза эти. Глаза девушки потемнели, и, будто бы в мыльном пузыре, в них переливались тёмно-янтарные и фиолетовые отблески. Она молчала, но вопросительность в глазах, чистая, без попытки наскоро набросить хоть какую маску, гипнотизировала и смущала Ерминию.
Эрми держала паузу, не отрывая взгляда.
Девушка вскинула голову:
- Вы меня с кем-то путаете. Но забирать чужую любовь – нехорошо. Пожалуйста, подумайте, прежде чем причинить несчастье тому, кого вы ждали.
- Он выбрал меня. Он не мог воспротивиться, - зловеще объявила Ерминия, - скажи, разве он рядом с тобой? Где же он? А я знаю. Уехал…
Вот теперь она сполна насладилась паническим недоумением. Хорошо однако девица держит себя в руках, другая бы в глотку полезла вцепляться. Или такая зашуганная просто?
Вся смелость, которую собирала в себе Эгле в последние дни, пошатнулась.
Хотя Эгле понимала – что-то не так. Просто необходимость соображать быстро-быстро ставила её частенько в ступор. Ладно бы, спросили расстояния от Земли до Лун или её рост и вес – в первом случае сказала бы точно, во втором, пожалуй, нашлась, как отшутиться, хотя цель вопроса сбила бы с толку.
Но всё, что связано с Мартыном… Это смертельно.
Странно – какое отношение имеет эта взрослая девушка к нему? Просто розыгрыш? Но чей?
- Куда же уехал он? – заставив себя улыбнуться через силу, поинтересовалась Эгле, - Пожалуйста, я на урок так опоздаю с вами!
- А ты, пожалуй, не так уж и любишь, - обвиняюще заметила Ерминия, уходя от ответа.
Может быть, Эгле недооценивает серьёзность инцидента, и за таинственными словами кроется какая-то опасность для неё, для Мартына. Ведь были уже рискованные разговоры с незнакомыми людьми, необходимость быстро искать решение.
Но близко подходит какая-то другого толка мысль – кажется, она поможет Эгле разобраться, если уловить.
- Он с вами, да? – уточняет Эгле, стараясь глупо моргать, чтобы выиграть время, - Это правда?
- Конечно же, - Ерминия успокаивается. Её улыбка именно та, что не одного человека сшибла с ног, а уж женщины читали по ней приговор себе.
- Давно ли?
- Милая, давно. Смотря как поглядеть. Он ведь ко мне даже не сегодня вернулся. А тебя не оповестил.
Ерминия недоумевает, пока не сильно, но всё же: с кристаллом всё как было.
Тянет носом – что сказать, свой любимый гель она узнала. В такой концентрации, как если бы Миша много месяцев назад слегка поцеловал этого детёныша в щёчку. Но детёныш волнуется, пытливо заглядывает в глаза. Взгляд Ерминии увесистый, и Эгле отворачивается, оглядывается по сторонам…
И видит Соню, которая уже поднялась на крыльцо. Вот как, незаметно прошла за спиной.
И её озаряет радостью, на которую уже не надеялась. Пусть она четыре дня по-дурацки искала Соню, которая и не думала уезжать, ничего не жаль ради этого мига! Значит, сегодня. И у неё есть, есть достаточный повод заговорить с ней снова!
Звенит звонок, но Эгле более не торопится. Ей становится интересна и важна беседа с девушкой в броских одеждах.
- Я… не понимаю, почему он выбрал вас! – с категоричной обидой заявила Эгле, - Миша… он не такой! Не предатель! Если бы даже так… он бы сказал мне!
И удивительное дело. Эрми, которую учил сам Арх, Мастер, один из немногих в истории Земли мужчин-лисов, принимает радостное волнение за трагическое переживание предательства!
Мандраж тот и другой, видать, имеют по модулю одно значение.
В принципе, Эгле поняла достаточно, когда незнакомка «Мишу» не опровергла, и было бы жестоко её, такую озябшую, задерживать дальше… Но та с большой готовностью начинает объяснять буквально на пальцах, почему «Миша выбрал её».
- Если бы эта деревянная стена стала зеркальной, - сокрушалась Ерминия невозможности разрешить сомнения девочкины в один миг, - Тебе бы не пришло в голову спросить, почему. Но сравнение красоты – занятие многоплановое, простой формулы не существует. Давай-ка я тебе открою некоторые элементы, это для того, чтобы ты легче поняла мою справедливость и не ломала голову ночами. Не огорчалась так.
- Первый элемент… - Эгле хотела сказать «неужели ваша сумка», но прикусила язык.
- Первый, но не по порядку, - уточнила Ерминия, - смотри, к примеру, какие на мне серьги... я выбирала их так, чтобы подходили к овалу лица. Вот это – сексуально, вот так они играют, когда я иду... как иду я, требует отдельной поэмы, но ты просто увидишь это скоро. А у тебя серёжек совсем нет. Или простенькие гвоздики?
- Нет, ничего… - стыдливо признаётся Эгле.
- И цена… впрочем, про цену далее повторяться не стану, потому что всё на мне, включая то, что тебе не видно, а видно бывает ему, очень, очень дорогое и хорошее…
Странное дело, Эгле даже не вспомнила, как позавчера застирывала свою единственную тёплую куртку и переживала, что грязь всё равно осталась, потому что если стирать как следует, то не успеет высушить! И то, что «дорогая» незнакомка сейчас обязательно заметит остатки этой грязи, не подумала даже. Она только хотела понять, что бы это значило: некая бывшая девушка Михаила не поленилась приехать к Соне. Что же такого произошло за последние месяцы… не это ли было истинной причиной Сониного «взрыва»?
Эгле и раньше могла предположить, что это связано с Мишей… но она видела и слышала порой, как Соня на переменах звонит ему. Совсем недавно ещё! Так что надо просто её предупредить, а степень важности события Соня оценит сама.
Выходит, зря Эгле не верила, когда им говорили, что Соня и она похожи?
Ну так она не против.
Эгле опустила глаза.
С её Кристаллом всё в порядке.
- Вот этот кулон, - с удовольствием продолжает опись имущества Ерминия, - Это он к серьгам мне подарил. Да, да, я знаю, что нехорошо сразу всё белое бриллиантовое золото на себя вешать, но я же просто хотела тебе показать… и браслеты ещё. Смотри, какие тяжёлые...
-… такие украшения достойны Ж-женщины из людских легенд, которую "ищут все", - добавляет она… - А что это у тебя на ручке? Поделочные камушки или пластмассовые бусинки? Трогательная фенечка.
Бестолку – в Эгле давно проснулась такая, которая не из легенд, но сумеет постоять и за свою любовь, и за подругу. Она ревниво отводит руку с плетёным браслетом, самым дорогим украшением на Земле, который носит каждый день с любой одеждой, невзирая на сочетаемость. Смотреть на Ерминию холодно, весь этот металл на голую кожу, ну и ну!
- Подарок? – жалостливо осведомляется Ерминия, - Который не дороже внимания?
Эгле больше не выдерживает роли овечки.
- Вы очень красивая, и всё, что на вас. Но то, что вы назвали «белым бриллиантовым золотом», кажется, на самом деле старое серебро, я знаю, я держала похожее в руках, хотя своего, к сожалению, нет. Не расстраивайтесь, это тоже… не так уж и дёшево, а со временем станет ещё дороже… но главное, у того, кто дарил вам, хороший вкус.
Эгле отчего-то догадывается, что серебро досталось незнакомке от мамы или бабушки. И что владелице оно по-настоящему дорого. И смотрит она выжидательно на Эрми.
Эрми же почему-то вспоминает вчерашнюю женщину в бигуди и как-то невольно осознаёт себя на её месте. Что абсолютно для лисы недопустимо! Но что-то мешает отбить несколькими меткими словами у девочки охоту что-то соображать и прикидывать.
Конечно, Эрми не мучает совесть из-за того, что она пытается поворошить чьи-то сокровенные чувства – она вроде как приехала удовлетворить любопытство и развлечься. И если полетит в результате чья-то неокрепшая голова, ей заботы мало. У неё другие резоны: девочка всё меньше кажется простодушным ребёнком. Уже разоблачила Эрми, которая привыкла иметь дело с самоупаковывающимися соперницами. Примитивная попытка (но что говорить, чаще всего достаточная) блеснуть этой пресловутой «сексуальностью», богатством и надавить на зависть, провалилась позорно.
Но это не повод для расстройства, нет, лисе такие мелочи не повод… Просто маленькая девушка теперь выглядит очень красивой, пусть и безыскусно, но точно не «деревенщиной». Скромность одежд кажется абсолютно подобающей для её возраста и для тихого, упрямого достоинства.
«Родная, что если нам открыть модельное агентство для таких, как она?» - вдруг обращается к себе Ерминия, «клуб нам ведь, признайся, прискучил, а как будет увлекательно дать шанс таким, неброским, но изысканным, сделать их мировыми звёздочками! Только, пожалуйста, пусть они экзамены сдают при приёме на работу. По всем школьным предметам. Беру только умненьких! Пора позаботиться об имени своём в вечности».
- Ты отличница? – спрашивает Эрми вместо того, чтобы разозлиться на «старое серебро».
- Уже нет, - девчонка больше не сдерживается, улыбается, - Знаете, когда любишь, особенно не поучишься. Когда звонит тебе как раз при попытке сосредоточиться, вы понимаете? Каждый день много раз. А если не в отъезде он, предоставляю вам самой вообразить последствия. Я – человек слабый, поэтому не уверена, что закончу школу. Ну и пусть, меня устраивает безграмотность. А вас?
А Ерминия на всё это произносит то, чего абсолютно точно не ожидает от себя:
- Ну и молодёжь ныне пошла… куда мир катится?!
Эгле счастлива – и в который раз полынной горечью.
Иногда, не так уж редко, она хотела бы не знать за собой этой свободы выбирать тон в разговорах с людьми, не оглядываясь на воспитание и возможные последствия.
Не знать почти безлимитной свободы в поступках – отчаянной храбрости и нескромности.
Потому что иначе было, когда папа жил. Через два дня год, как его нет. В день, когда он в последний раз отправился на работу, Эгле стояла на вытканном из полосок ткани коврике перед зеркалом с пятнистой амальгамой в прихожей их маленького домика, собираясь на экскурсию с классом. Она пробовала повторить с длинными своими волосами то симпатичное, что видела у одноклассницы.
- Заплети просто косу. Не время ещё.
Так приструнилось, пригорюнилось игривое настроение. Остаётся сочувствие.
Эгле говорит Ерминии:
- Если вы прямо сейчас не найдёте тёплое помещение, вам грозят отит, конъюнктивит, гайморит, невралгия тройничного нерва, межреберная невралгия, бронхит и пневмония. Вероятен даже воспалительный процесс в сердечной мышце, а ещё опоясывающий лишай, цистит, полиартрит… А я всё-таки пойду, поучусь.
(Не знаете вы, где на самом деле сейчас Михаил. И хорошо).
Ерминия смотрит вслед. Кристалл над головой девушки прозрачен и на расстоянии почти не виден. А вот мимо идёт хохочущая группка опоздавших – парни и девушки, которые не боятся звонка, как боялась когда-то Ерминия. И ещё компания, и ещё. У каждого над головой забавный хрустальный шарик. Кажется, что в морозном воздухе все они весело перезвякиваются в такт беззаботным хохмам.
- А вы в каком классе учитесь? – вдруг спрашивают они Ерминию.
Глупый вышел день, глупая глупость.
конец главы 17
глава 18
1.
2.
читать дальшеСказать, что Ерминия извелась в ожидании? Ей просто плясать на месте хотелось; но чтобы зайти в здание школы, в тепло – да ни в каких мирах! Проклятые школы.
Всё сегодня происходило дивно глупо, но не радовало, а утомляло. На Ерминию заинтригованно поглядывали пробирающиеся к знаниям юные человеки. Ах, если бы не знания, которые, как известно, первостепенны каждому жителю современности, говорили взгляды и, периодически, языки отдельных человеков-старшеклассников, они бы немедленно повели Ерминию в лучший ресторан, а оттуда - в аэропорт и тёплые края. Она так замёрзла, что настроения подкалывать их не было. И кого надо боялась проглядеть.
Позвонила Евлалии - та огорошила: в доме объекта никого нет, так что она гуляет по парку. И не очень-то хочет возвращаться на сомнительное задание, так как парк ей нравится гораздо больше.
- Как же я благодарна, что ты меня вытащила в этот чудный городок! – разглагольствовала сестрица, - Удивительное, просто заповедное место: здесь сохранилась настоящая зима! А я в этом году так и не выбралась просто погулять по снежку. Правда, пока тут брожу, половина снега сошла. Но обнаружила подснежники, совсем как в книжке – хрупкие, ледяные, голубоватые…
- Лали…
- Эээрми! Я бы лучше всего сейчас тебя сюда же зазвала, но я помню, помню я, как тебе «нравится» природа как таковая.
Тожжжже мне сестра! Она вообще помнит, о чём вчера договаривались?
Оп, оп, она, она, она?! Да, ибо у Ерминии отличная память на лица. Лисёнок заснул с непривычки в засаде, а мышь и выскочи прямо на него!
Ерминия снова нырнула за забор, там приосанилась и встала на окоченевших ногах поуверенней.
Ха-ха, таки рыжая! Ну как рыжая, в большей степени каштановая.
Эрми от волнения сразу не смогла включить про-зрение, а когда удалось, девчонка ушла вперёд.
Кристалл над головушкой в наличии, ну здравствуй, София! Бижутерия сия одна на тысяч десять, во всех школах городка, стало быть, заведомо одна. Ерминия простёрла руку и возгласила:
- Обернись, девушка, да будешь удостоена беседы!
- ...да подойди же сюда, - испортила она патетику тут же, так как школьница не поняла, что обращаются к ней, - Которая в жёлтой куртке и зелёной шапке, иди ко мне.
«Ну какая же ты маленькая!»
Девочка медленно обернулась, и Ерминию постигло разочарование: она оказалась совсем простушкой. Как обманчиво фото, освящённое лучом пристрастного взгляда! Здесь ещё веснушки должны быть для полного комплекта немудрёной симпатичности, но их как раз нет. Да глаза, пожалуй, хороши, такие большие и тёмно-серые, вот чего на фото не увидеть было. Косметики нет, что и понятно: не умеет косметикой.
Может, не связываться? Такая ведь и плакать примется.
- Слушаю вас, - серьёзно отозвалась девочка, приблизившись.
Ещё и акцент у неё какой-то едва заметный и неопределимый. Нет, право же, пикантно, Соня с акцентом. Может, тоже научиться такому?
- Раз уж я здесь да ты здесь, - задумчиво начала Ерминия…
- Простите. Вы – это кто? Я – девушка в зелёной шапке. А вы?
- Именно так. Я – это я. Та, которая всё у тебя отнимет, но считает благородным лично сказать об этом.
Хмурится по-детски так, хочет понять, где могла раньше видеть, конечно. Любопытство – и тень испуга, само собой. Пытается сосредоточиться.
- Сумку? – наконец изрекает школьница, делая неуловимый жест готовности эту самую сумку и отдать. О, да она юмористка.
- Милая, сумка у тебя – отстой, - замечает Ерминия, - Сумочка должна быть такой.
И вертит в руках, показывая, свою меховушку, богато изукрашенную кружевом и бисером.
- Вещам в вашей сумочке тепло, а вам самой – наоборот, - грустно усмехается девушка, поглядывая на поток учеников, движущийся ко входу – по его густоте она определяет время до звонка, - Простите, но мне некогда вас понимать, опаздываю. Вы какая-то странная. Лучше уйдите, здесь могут и милицию вызвать.
- Обернись! Я пришла забрать себе твою любовь!
Раззява Ерминия совсем позабыла смотреть на Кристалл, потому что всё внимание перетянули глаза эти. Глаза девушки потемнели, и, будто бы в мыльном пузыре, в них переливались тёмно-янтарные и фиолетовые отблески. Она молчала, но вопросительность в глазах, чистая, без попытки наскоро набросить хоть какую маску, гипнотизировала и смущала Ерминию.
Эрми держала паузу, не отрывая взгляда.
Девушка вскинула голову:
- Вы меня с кем-то путаете. Но забирать чужую любовь – нехорошо. Пожалуйста, подумайте, прежде чем причинить несчастье тому, кого вы ждали.
- Он выбрал меня. Он не мог воспротивиться, - зловеще объявила Ерминия, - скажи, разве он рядом с тобой? Где же он? А я знаю. Уехал…
Вот теперь она сполна насладилась паническим недоумением. Хорошо однако девица держит себя в руках, другая бы в глотку полезла вцепляться. Или такая зашуганная просто?
Вся смелость, которую собирала в себе Эгле в последние дни, пошатнулась.
Хотя Эгле понимала – что-то не так. Просто необходимость соображать быстро-быстро ставила её частенько в ступор. Ладно бы, спросили расстояния от Земли до Лун или её рост и вес – в первом случае сказала бы точно, во втором, пожалуй, нашлась, как отшутиться, хотя цель вопроса сбила бы с толку.
Но всё, что связано с Мартыном… Это смертельно.
Странно – какое отношение имеет эта взрослая девушка к нему? Просто розыгрыш? Но чей?
- Куда же уехал он? – заставив себя улыбнуться через силу, поинтересовалась Эгле, - Пожалуйста, я на урок так опоздаю с вами!
- А ты, пожалуй, не так уж и любишь, - обвиняюще заметила Ерминия, уходя от ответа.
Может быть, Эгле недооценивает серьёзность инцидента, и за таинственными словами кроется какая-то опасность для неё, для Мартына. Ведь были уже рискованные разговоры с незнакомыми людьми, необходимость быстро искать решение.
Но близко подходит какая-то другого толка мысль – кажется, она поможет Эгле разобраться, если уловить.
- Он с вами, да? – уточняет Эгле, стараясь глупо моргать, чтобы выиграть время, - Это правда?
- Конечно же, - Ерминия успокаивается. Её улыбка именно та, что не одного человека сшибла с ног, а уж женщины читали по ней приговор себе.
- Давно ли?
- Милая, давно. Смотря как поглядеть. Он ведь ко мне даже не сегодня вернулся. А тебя не оповестил.
Ерминия недоумевает, пока не сильно, но всё же: с кристаллом всё как было.
Тянет носом – что сказать, свой любимый гель она узнала. В такой концентрации, как если бы Миша много месяцев назад слегка поцеловал этого детёныша в щёчку. Но детёныш волнуется, пытливо заглядывает в глаза. Взгляд Ерминии увесистый, и Эгле отворачивается, оглядывается по сторонам…
И видит Соню, которая уже поднялась на крыльцо. Вот как, незаметно прошла за спиной.
И её озаряет радостью, на которую уже не надеялась. Пусть она четыре дня по-дурацки искала Соню, которая и не думала уезжать, ничего не жаль ради этого мига! Значит, сегодня. И у неё есть, есть достаточный повод заговорить с ней снова!
Звенит звонок, но Эгле более не торопится. Ей становится интересна и важна беседа с девушкой в броских одеждах.
- Я… не понимаю, почему он выбрал вас! – с категоричной обидой заявила Эгле, - Миша… он не такой! Не предатель! Если бы даже так… он бы сказал мне!
И удивительное дело. Эрми, которую учил сам Арх, Мастер, один из немногих в истории Земли мужчин-лисов, принимает радостное волнение за трагическое переживание предательства!
Мандраж тот и другой, видать, имеют по модулю одно значение.
В принципе, Эгле поняла достаточно, когда незнакомка «Мишу» не опровергла, и было бы жестоко её, такую озябшую, задерживать дальше… Но та с большой готовностью начинает объяснять буквально на пальцах, почему «Миша выбрал её».
- Если бы эта деревянная стена стала зеркальной, - сокрушалась Ерминия невозможности разрешить сомнения девочкины в один миг, - Тебе бы не пришло в голову спросить, почему. Но сравнение красоты – занятие многоплановое, простой формулы не существует. Давай-ка я тебе открою некоторые элементы, это для того, чтобы ты легче поняла мою справедливость и не ломала голову ночами. Не огорчалась так.
- Первый элемент… - Эгле хотела сказать «неужели ваша сумка», но прикусила язык.
- Первый, но не по порядку, - уточнила Ерминия, - смотри, к примеру, какие на мне серьги... я выбирала их так, чтобы подходили к овалу лица. Вот это – сексуально, вот так они играют, когда я иду... как иду я, требует отдельной поэмы, но ты просто увидишь это скоро. А у тебя серёжек совсем нет. Или простенькие гвоздики?
- Нет, ничего… - стыдливо признаётся Эгле.
- И цена… впрочем, про цену далее повторяться не стану, потому что всё на мне, включая то, что тебе не видно, а видно бывает ему, очень, очень дорогое и хорошее…
Странное дело, Эгле даже не вспомнила, как позавчера застирывала свою единственную тёплую куртку и переживала, что грязь всё равно осталась, потому что если стирать как следует, то не успеет высушить! И то, что «дорогая» незнакомка сейчас обязательно заметит остатки этой грязи, не подумала даже. Она только хотела понять, что бы это значило: некая бывшая девушка Михаила не поленилась приехать к Соне. Что же такого произошло за последние месяцы… не это ли было истинной причиной Сониного «взрыва»?
Эгле и раньше могла предположить, что это связано с Мишей… но она видела и слышала порой, как Соня на переменах звонит ему. Совсем недавно ещё! Так что надо просто её предупредить, а степень важности события Соня оценит сама.
Выходит, зря Эгле не верила, когда им говорили, что Соня и она похожи?
Ну так она не против.
Эгле опустила глаза.
С её Кристаллом всё в порядке.
- Вот этот кулон, - с удовольствием продолжает опись имущества Ерминия, - Это он к серьгам мне подарил. Да, да, я знаю, что нехорошо сразу всё белое бриллиантовое золото на себя вешать, но я же просто хотела тебе показать… и браслеты ещё. Смотри, какие тяжёлые...
-… такие украшения достойны Ж-женщины из людских легенд, которую "ищут все", - добавляет она… - А что это у тебя на ручке? Поделочные камушки или пластмассовые бусинки? Трогательная фенечка.
Бестолку – в Эгле давно проснулась такая, которая не из легенд, но сумеет постоять и за свою любовь, и за подругу. Она ревниво отводит руку с плетёным браслетом, самым дорогим украшением на Земле, который носит каждый день с любой одеждой, невзирая на сочетаемость. Смотреть на Ерминию холодно, весь этот металл на голую кожу, ну и ну!
- Подарок? – жалостливо осведомляется Ерминия, - Который не дороже внимания?
Эгле больше не выдерживает роли овечки.
- Вы очень красивая, и всё, что на вас. Но то, что вы назвали «белым бриллиантовым золотом», кажется, на самом деле старое серебро, я знаю, я держала похожее в руках, хотя своего, к сожалению, нет. Не расстраивайтесь, это тоже… не так уж и дёшево, а со временем станет ещё дороже… но главное, у того, кто дарил вам, хороший вкус.
Эгле отчего-то догадывается, что серебро досталось незнакомке от мамы или бабушки. И что владелице оно по-настоящему дорого. И смотрит она выжидательно на Эрми.
Эрми же почему-то вспоминает вчерашнюю женщину в бигуди и как-то невольно осознаёт себя на её месте. Что абсолютно для лисы недопустимо! Но что-то мешает отбить несколькими меткими словами у девочки охоту что-то соображать и прикидывать.
Конечно, Эрми не мучает совесть из-за того, что она пытается поворошить чьи-то сокровенные чувства – она вроде как приехала удовлетворить любопытство и развлечься. И если полетит в результате чья-то неокрепшая голова, ей заботы мало. У неё другие резоны: девочка всё меньше кажется простодушным ребёнком. Уже разоблачила Эрми, которая привыкла иметь дело с самоупаковывающимися соперницами. Примитивная попытка (но что говорить, чаще всего достаточная) блеснуть этой пресловутой «сексуальностью», богатством и надавить на зависть, провалилась позорно.
Но это не повод для расстройства, нет, лисе такие мелочи не повод… Просто маленькая девушка теперь выглядит очень красивой, пусть и безыскусно, но точно не «деревенщиной». Скромность одежд кажется абсолютно подобающей для её возраста и для тихого, упрямого достоинства.
«Родная, что если нам открыть модельное агентство для таких, как она?» - вдруг обращается к себе Ерминия, «клуб нам ведь, признайся, прискучил, а как будет увлекательно дать шанс таким, неброским, но изысканным, сделать их мировыми звёздочками! Только, пожалуйста, пусть они экзамены сдают при приёме на работу. По всем школьным предметам. Беру только умненьких! Пора позаботиться об имени своём в вечности».
- Ты отличница? – спрашивает Эрми вместо того, чтобы разозлиться на «старое серебро».
- Уже нет, - девчонка больше не сдерживается, улыбается, - Знаете, когда любишь, особенно не поучишься. Когда звонит тебе как раз при попытке сосредоточиться, вы понимаете? Каждый день много раз. А если не в отъезде он, предоставляю вам самой вообразить последствия. Я – человек слабый, поэтому не уверена, что закончу школу. Ну и пусть, меня устраивает безграмотность. А вас?
А Ерминия на всё это произносит то, чего абсолютно точно не ожидает от себя:
- Ну и молодёжь ныне пошла… куда мир катится?!
Эгле счастлива – и в который раз полынной горечью.
Иногда, не так уж редко, она хотела бы не знать за собой этой свободы выбирать тон в разговорах с людьми, не оглядываясь на воспитание и возможные последствия.
Не знать почти безлимитной свободы в поступках – отчаянной храбрости и нескромности.
Потому что иначе было, когда папа жил. Через два дня год, как его нет. В день, когда он в последний раз отправился на работу, Эгле стояла на вытканном из полосок ткани коврике перед зеркалом с пятнистой амальгамой в прихожей их маленького домика, собираясь на экскурсию с классом. Она пробовала повторить с длинными своими волосами то симпатичное, что видела у одноклассницы.
- Заплети просто косу. Не время ещё.
Так приструнилось, пригорюнилось игривое настроение. Остаётся сочувствие.
Эгле говорит Ерминии:
- Если вы прямо сейчас не найдёте тёплое помещение, вам грозят отит, конъюнктивит, гайморит, невралгия тройничного нерва, межреберная невралгия, бронхит и пневмония. Вероятен даже воспалительный процесс в сердечной мышце, а ещё опоясывающий лишай, цистит, полиартрит… А я всё-таки пойду, поучусь.
(Не знаете вы, где на самом деле сейчас Михаил. И хорошо).
Ерминия смотрит вслед. Кристалл над головой девушки прозрачен и на расстоянии почти не виден. А вот мимо идёт хохочущая группка опоздавших – парни и девушки, которые не боятся звонка, как боялась когда-то Ерминия. И ещё компания, и ещё. У каждого над головой забавный хрустальный шарик. Кажется, что в морозном воздухе все они весело перезвякиваются в такт беззаботным хохмам.
- А вы в каком классе учитесь? – вдруг спрашивают они Ерминию.
Глупый вышел день, глупая глупость.
конец главы 17
глава 18
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом