Движемся дальше.
Жизнь обыкновенная, жизнь волшебная
КНИГА ТРЕТЬЯ
СРЕДИ МИРОВ
Часть первая
Глава 1
Беда
1.
читать дальшеЭгле обнаружила на недавно опустошённом телефонном счету немного денег. Это был единственный сигнал, который Мартын смог с помощью телефона передать, потому что связь всё так же часто пропадала или искажалась и операторы всё не могли её наладить. Ничего, сегодня она его увидит! Она знала, во сколько Мартын окажется на автовокзале Лесошишенска, сколько ему понадобится, чтобы пересесть на городской маршрут и ехать до её остановки. Он обещал, что не домой первым делом, а к ней.
Пять утра сейчас. Ещё не вышел автобус из Важной Горы. Но Эгле уже несколько часов не спит. Она ничего не предпринимала долго-долго, не желая потревожить Линду, смотрела в потолок, по которому шли скучные световые полосы непонятного происхождения. Всю ночь воет ветер. Эгле думает не о радостном. О Соне. О Стасе и о его сошедшей с ума бабушке. Есть странная связь. Это в наступающей временами полудрёме кажется очевидным. Скверно, что снова она рассыпана на осколки. Не вовремя.
Не выдерживает, тихо пробирается в ванную. Надо в порядок себя привести, а то вечером даже не вспомнила об этом.
Сейчас она никому не помешает.
Сидела в темноте на кухне, сушила волосы полотенцем. Ну когда же рассвет,
приезжай скорее, спаси меня от этого!
Уже скоро, можно и потерпеть.
Или – и не было тебя никогда?! А только тёмная кухня и завывание ветра?
Неладно всё. Уже пора быть одетой к выходу. Минут через десять звонок по домофону, а она в домашнем, не выспавшаяся, заторможенная. Руки хочется греть в горячей воде, убрать мнимые пятна от вчерашних ледяных прикосновений, но в зеркало над раковиной не смотреть – там удивительно некрасивая девушка. Волосы, хоть и только что вымыты, тусклые, недружно завиваются. Даже чистыми не выглядят. Черты лица до тошноты невыразительны. «Что он во мне нашёл?». Конечно, это весна с зимним хвостом и только, солнце её спасло бы.
(Интересно, Стасу пригодятся яблоки, которые я принесла?)
________________________________
Женщина за туалетным столиком внимательно изучала своё отражение – всю жизнь она так начинала день, но сегодня по ходу осмотра внутри подтренькивали звоночки беспокойства. Лицо не изменилось, волосы, умащенные бальзамами, лежали правильно, приученно. В электрическом свете никаких патологий не наблюдалось, и всё-таки она ждала чего-то недоброго для себя.
Вот по коридору туда и обратно прошла и мелькнула в двери комнаты старшая дочь, которая зачем-то всегда рано просыпается. В выходной-то чего ей не спится? Женщина затосковала. «Знает ли она, что это белое платьице, что так ей полюбилось, было моё свадебное?» И не произнесёшь вслух, что платье раздражает, приносит воспоминания, которые не нужны. Напоминает, насколько много времени уже прошло с тех пор. Нет, сказать можно. Эгле тут же снимет, упираться не будет. Только не хочется, а вот просто не хочется говорить.
_________________________________
Не хочется снимать белое платье и красный вязаный жилет, поняла Эгле, потому она и медлит переодеваться. Когда-то нашла платье в сундуке из кладовой вместе с другими вещами, спросила у папы позволения перешить для себя. Почему-то в нём уютно так ей и хорошо. Жилет из того же источника. Папа удивился, помнится, задумался, но любую одежду оттуда разрешил. Он сказал, что жилет его детский, лет в двенадцать носил. С жилетом ничего делать не пришлось, пришёлся впору, только постирать, а платье было великовато.
Сейчас Эгле мерещится, что она как бы под защитой этих двух одежд. Вместо потерянного неизвестно где браслета.
__________________________________
Сквозь тонированные обширные стёкла автобуса город казался тёплым и праздничным. Мартын просто не успел уловить погодную разницу, бегом (от родителей) пересаживаясь из междугородного в городской. Он полагал, что здесь ровно так же, как и в Важной Горе, три часа назад покинутой, вовсю весна, несмотря на то, что по полям и лесополосам, как он мог видеть, подъезжая к Лесошишенску, полно снега.
Он, не замечая того, улыбался. Мысленно подгонял автобус – просторный, новенький, застеклённый почти от пола. Эгле. Придумывал, что скажет, что она… Как будут целоваться… интересно, кто ещё из пассажиров будет в ближайший час целоваться? В полупустом салоне на центральной площадке можно было стоять, удобно налегая на поручень, и смотреть на знакомые улицы, как не через четыре дня, а через четыре года разлуки. Развлекался чем угодно, радовался всему.
Внимание Мартына привлекло нетривиальное транспортное средство, что в очередной раз на светофоре с автобусом поравнялось. И средство дивное, и водитель его не менее. Сначала и не поймёшь, что за диковина, из каких модных тенденций сляпанная. Присмотревшись внимательно, Мартын обнаружил, что вовсе из тенденций прошлого. Едет… военный мотоцикл. А войны те, где такие применялись, лет сто назад кончились. Ну-ка, ну-ка? Точно! Своеобразные почти внедорожники, не очень по сегодняшним меркам быстрые, но надёжные, для кочек в самый раз, в ходу были. Круто! Память тут же подсказала, что существуют люди, заинтересованные в военной технике прошлого. В позапрошлом году Мартын был зрителем на ролевой игре по мотивам сражений на Лесошишенской земле близ деревень Малая Дровянка и Старое Стрельбище. Там, он узнал, собираются, кроме ролевиков, археологи и реконструкторы. Есть находки настоящей техники (не говоря о более древнем барахле). Мартын знал, что в подземных бункерах находили машины, приборы практически в идеальном состоянии. А иногда в песчаных холмах погребённые после взрыва танки, грузовики, оружие. Стечение природных обстоятельств уберегло их от влаги. Ролевикам, разумеется, во владение эти находки не положены, разве что в музее изучать, так что когда они хотят такой мотоцикл, должны сделать сами или найти того, кто умеет. Но Мартыну упорно казалось, что этот мотоцикл именно из настоящих. Пятна ржавчины, помятый бак, что-то похожее на грязь или землю… застрявший под седлом пучок травы.
«Интересно, каким топливом его заправили?» Параллельно с большой, радостной мыслью об Эгле, Мартын вторым планом размышлял над загадкой. «А как они шины подобрали? Стандарты, небось, не совпадают… Машина затрёпанная вся - не шлифовали, прежде чем ездить или наоборот, старили?» "Наверное, в мастерскую перегоняет." "На них ведь тоже права нужны? Выдают?».
«Так. Если парень – ролевик, зачем он в современной форме? Опаньки, у него на спине автомат. Что бы это значило?»
Автомат армейского образца, полностью соответствующий солдатскому облачению. Если кто-то сумел приобрести такой в обход закона, то едва ли должен себе позволять посреди бела дня, на особенной, заметной машине, возить его открыто. Муляж, верно. Прямо кладезь пищ для версий. Всё удивительней, если вдумываться… а тем временем в салоне слышался смех. Люди прилипли носами к стеклу, обратив внимание на удивительно нерешительную манеру седока, белобрысого здоровенного парня, управлять драндулетом. Он вцепился в руль и пригнулся к нему так, будто мотоцикл был бревном в штормовом море, а когда загорелся зелёный свет, не сразу сообразил, как продолжить движение и, видимо, от растерянности, пытался отталкиваться ногами от асфальта, будто ехал на самокате. Он определённо испытывал проблемы с равновесием. Создавалось впечатление, что человек не знал даже велосипеда… Мартын вгляделся в отставший мотоцикл и обнаружил, что ни один его сигнал не работает, фара расколота. Пробежали мурашки. Машина-призрак. «Глянуть бы, как его задержат, и что он скажет, интересно…»
Но вот, как ни странно, мотоцикл в густом транспортном потоке снова догоняет автобус… видно, что у парня в камуфляже лицо «поплывшее», как в результате длительного аффекта. «Псих? Наркоман?»
Настроение сбивается. Этот типус может просто бросить руль в любой момент, спровоцировать аварию, убить людей. Хоть бы его высмотрели и отловили поскорей!
Автобус сворачивает. К сожалению, этот маршрут делает крюк в два микрорайона, откладывая встречу с Эгле на четверть часа. Не засмотрись на придурка, Мартын сообразил бы сойти на последней остановке, чтобы пешком сэкономить половину этого времени.
А горе-мотоциклист продолжает двигаться прямо.
Мартын не выдержал, достал телефон, набрал милицию, и сообщил о странном водителе на такой-то улице. Ему ответили – хорошо – и звонок сбросили.
Люди в автобусе смотрели на Мартына как-то странно.
__________________________________________________
Женщина вдруг понимает причину своего беспокойствия и от ужаса замирает над столиком. Как кролик.
А что, если девица… прямо сейчас беременная? Поэтому такая жалкая, больная и скованная. Не-еееет! Как же… жить тогда? За что, за что? Ба…буш…кой?!!
Женщина снова смотрит в зеркало. Всегда, всегда, посторонние люди считают, что ей восемнадцать и только! Красавица Агния, розоволоска, нежнее всех цветов на свете – и вдруг будет зваться… бабкой? Грубым словом, обозначающим морщинистое, угасающее существо, объект пренебрежения?
Как плохо будет! Какая жизнь беспросветная начнётся. Ведь не выгонишь с ребёнком… и тогда все увидят, что Агнии… так много лет уже. И никто больше не полюбит. С внуком-то.
Эдгар, конечно, знает про её тридцать четыре, которые практически тридцать пять. Дочь ещё одну, старше уже имеющейся, спрятать от него не получилось год назад, но, к счастью, это его не обеспокоило. И до сих пор ему нравится появляться в молодёжных клубах с женщиной, чей паспортный возраст и внешние данные расходятся лет на семнадцать. Даже стыдим бывал некоторыми, что с такой молоденькой встречается. Но вот и с ним теперь не так. Три раза на этой неделе опоздал. Слегка, но это намёк. И Агния уже для себя назначила им последние десять встреч. Так было бы ничего, он порой и наскучивать начинает… но чтобы всё вместе так навалилось? Она не выдержит!
Всему хорошему в жизни приходит когда-нибудь конец.
А ребёнок – он будет орать, надрываться и день, и ночь…
А Агния… так горько становится ей, так жалко себя, что потихоньку всхлипывать начинает. Видение младенца стоит перед глазами, и она уже уверена, что всё так и есть… как в кошмаре…
Она чувствует – Эгле подошла к двери, услышав что-то, но войти не решается.
Казалось бы, просто спросить у неё, есть или нет. Эгле врать и скрывать не будет, видимо.
Но не может, не может Агния своими собственными силами разрушить свой покой. Сегодня, по крайней мере, не может. Выходной, она намеревалась развлекаться. Эдгар к десяти должен подойти… сегодня она с ним расстаться не хочет, нет сил.
Может, недели через две… решиться и спросить у Эгле. Надо же что-то делать?
Да-да, надо решиться… а вдруг, пока она решается, Эгле как подойдёт и каак скажет всё сама?! Полоснёт по живому, пинком выбьет почву из-под ног. А там и Эдгар, вторя ей, первый скажет, что уходит… то есть, просто перестанет появляться?
Агния вцепилась в свой столик. Почва уже поплыла.
- Подойди сюда, - пролепетала она, и Эгле тут же выбежала к ней из коридора.
Оказалась рядом быстро, да замерла в одном шаге.
Раньше, давно это было, она могла в таких случаях спросить «что с тобой» или «чем тебе помочь». Сейчас просто смотрит, напряжённо, испытывающее.
И этот взгляд начинает трансформироваться в сознании Агнии.
Он видится ей жадно ожидающим, затаённо-трусоватым, лживым. От видения беременности никак теперь не отвязаться. Вот сейчас Эгле скажет, а потом… прямо сразу, без подготовки, начнёт кричать о том, что имеет право на… треть этой квартиры. И чтобы Агния продала её, разменяла на две совсем уж крошечные, чтобы Эгле могла жить отдельно со своим…
Но грубое слово даже в мыслях не прозвучало.
Будет добиваться через суд… и ей, несовершеннолетней, отломится больше, чем Агния может предположить, да ещё суд обяжет Агнию… что обяжет? Оштрафует?
Даже думать страшно, она никогда, никогда не сумеет разбираться в таких сферах, и никогда ей не хватит духу бороться за свои права на судебном поприще, а вот это новое поколение, без сомнения, не постесняется рвать зубами и когтями…
И будет Агния… в маленькой такой комнатке… как бы не в общежитии, ютиться.
И ни один достойный мужчина на придёт к ней в гости на такую жилплощадь.
А там и Линда подрастёт. Два года – и всё обязательно повторится!
Агния страшно жалеет, что сказала это – подойди сюда. Её разрывает изнутри от подкатывающих рыданий, она еле держится.
Эгле не может не видеть этого. Она молчит, но вдруг ободряюще касается руки матери. Неловко получается, как всегда, но это само собой выходит, и иначе не может быть.
- Ты уходишь сейчас? – почти деловито спрашивает Агния, передёргиваясь.
- Ухожу.
Агния кивает себе.
- Если можно… уйди поскорее, ты не возражаешь? У… меня дела.
Досадует на себя: зачем ей хочется оправдаться?
Потом уставший разум находит какое-то подобие выхода из положения: надо Эдгара бросить, а найти себе… юриста. Адвоката. Постарше, чтобы опыт был. Пусть он ради Агнии придумает что-то. Иначе ей не выжить, на улице останется.
Но… этот немолодой юрист наверняка скучный человек будет! Как она сумеет его вытерпеть? А если как-то не так, по его мнению, будет она себя вести, сможет ведь и отомстить, юридической же магией!
- И если не трудно тебе… погуляй подольше.
***
Оба-на, а у нас тут холодно совсем.
Зато небо сияет синевой. Добрый день…
Мартыну звонит мама, потом папа, он давит эти звонки – и так знает, что им надо, а они прекрасно осведомлены, куда собирался он. Он появляется во дворе Эгле со стороны, противоположной замусоренной долгостройке незабвенной, где они осенью после уроков на втором этаже сидели. Второй этаж сейчас заполнен стеновыми блоками, до третьего так и не доползло. Вмешалось детское любопытство: вот бы снова залезть туда, посмотреть… Снова посидеть вместе, но на третьем. На новом уровне, так сказать, откуда другой обзор. Как много с того дня произошло!
Мартын снова улыбается – беспредельно самодовольно и глупо-счастливо.
***
Звонок в домофон.
- Я… спускайся…
От радости у Эгле слов не находится, один какой-то восторженный возглас в ответ. А она так и не одета!
Он немного охрип: купался в весенней речке, слишком рано.
И вдруг приходит счастливая мысль. Она сейчас приведёт Мартына сюда! В первый раз!
Даже хорошо, что не переоделась. Спустится без куртки, начнёт, замерзая, уговаривать, и что ему останется делать?
Ну и пусть он утверждал, что ноги его не будет на пороге этой квартиры. Сколько можно недопониманий и отчуждения? Пусть с мамой познакомится. Кажется, для неё будет неожиданностью, что Мартын – это Мартын всего лишь, а не то, что она себе должно быть надумала.
Да, без недовольства всё равно не обойтись. Пусть стороны его выскажут. Мартын точно не сдержится. Ну так что? На то и она, Эгле, есть, будет объяснять им… И неважно, чем всё кончится – только не лёд. А потом они с Мартыном к Соне пойдут.
Ура.
Сапоги долго натягивать – каждая секунда увеличивала нетерпение, и Эгле побежала вниз прямо в домашних босоножках.
2.
Жизнь обыкновенная, жизнь волшебная
КНИГА ТРЕТЬЯ
СРЕДИ МИРОВ
Часть первая
Глава 1
Беда
1.
читать дальшеЭгле обнаружила на недавно опустошённом телефонном счету немного денег. Это был единственный сигнал, который Мартын смог с помощью телефона передать, потому что связь всё так же часто пропадала или искажалась и операторы всё не могли её наладить. Ничего, сегодня она его увидит! Она знала, во сколько Мартын окажется на автовокзале Лесошишенска, сколько ему понадобится, чтобы пересесть на городской маршрут и ехать до её остановки. Он обещал, что не домой первым делом, а к ней.
Пять утра сейчас. Ещё не вышел автобус из Важной Горы. Но Эгле уже несколько часов не спит. Она ничего не предпринимала долго-долго, не желая потревожить Линду, смотрела в потолок, по которому шли скучные световые полосы непонятного происхождения. Всю ночь воет ветер. Эгле думает не о радостном. О Соне. О Стасе и о его сошедшей с ума бабушке. Есть странная связь. Это в наступающей временами полудрёме кажется очевидным. Скверно, что снова она рассыпана на осколки. Не вовремя.
Не выдерживает, тихо пробирается в ванную. Надо в порядок себя привести, а то вечером даже не вспомнила об этом.
Сейчас она никому не помешает.
Сидела в темноте на кухне, сушила волосы полотенцем. Ну когда же рассвет,
приезжай скорее, спаси меня от этого!
Уже скоро, можно и потерпеть.
Или – и не было тебя никогда?! А только тёмная кухня и завывание ветра?
Неладно всё. Уже пора быть одетой к выходу. Минут через десять звонок по домофону, а она в домашнем, не выспавшаяся, заторможенная. Руки хочется греть в горячей воде, убрать мнимые пятна от вчерашних ледяных прикосновений, но в зеркало над раковиной не смотреть – там удивительно некрасивая девушка. Волосы, хоть и только что вымыты, тусклые, недружно завиваются. Даже чистыми не выглядят. Черты лица до тошноты невыразительны. «Что он во мне нашёл?». Конечно, это весна с зимним хвостом и только, солнце её спасло бы.
(Интересно, Стасу пригодятся яблоки, которые я принесла?)
________________________________
Женщина за туалетным столиком внимательно изучала своё отражение – всю жизнь она так начинала день, но сегодня по ходу осмотра внутри подтренькивали звоночки беспокойства. Лицо не изменилось, волосы, умащенные бальзамами, лежали правильно, приученно. В электрическом свете никаких патологий не наблюдалось, и всё-таки она ждала чего-то недоброго для себя.
Вот по коридору туда и обратно прошла и мелькнула в двери комнаты старшая дочь, которая зачем-то всегда рано просыпается. В выходной-то чего ей не спится? Женщина затосковала. «Знает ли она, что это белое платьице, что так ей полюбилось, было моё свадебное?» И не произнесёшь вслух, что платье раздражает, приносит воспоминания, которые не нужны. Напоминает, насколько много времени уже прошло с тех пор. Нет, сказать можно. Эгле тут же снимет, упираться не будет. Только не хочется, а вот просто не хочется говорить.
_________________________________
Не хочется снимать белое платье и красный вязаный жилет, поняла Эгле, потому она и медлит переодеваться. Когда-то нашла платье в сундуке из кладовой вместе с другими вещами, спросила у папы позволения перешить для себя. Почему-то в нём уютно так ей и хорошо. Жилет из того же источника. Папа удивился, помнится, задумался, но любую одежду оттуда разрешил. Он сказал, что жилет его детский, лет в двенадцать носил. С жилетом ничего делать не пришлось, пришёлся впору, только постирать, а платье было великовато.
Сейчас Эгле мерещится, что она как бы под защитой этих двух одежд. Вместо потерянного неизвестно где браслета.
__________________________________
Сквозь тонированные обширные стёкла автобуса город казался тёплым и праздничным. Мартын просто не успел уловить погодную разницу, бегом (от родителей) пересаживаясь из междугородного в городской. Он полагал, что здесь ровно так же, как и в Важной Горе, три часа назад покинутой, вовсю весна, несмотря на то, что по полям и лесополосам, как он мог видеть, подъезжая к Лесошишенску, полно снега.
Он, не замечая того, улыбался. Мысленно подгонял автобус – просторный, новенький, застеклённый почти от пола. Эгле. Придумывал, что скажет, что она… Как будут целоваться… интересно, кто ещё из пассажиров будет в ближайший час целоваться? В полупустом салоне на центральной площадке можно было стоять, удобно налегая на поручень, и смотреть на знакомые улицы, как не через четыре дня, а через четыре года разлуки. Развлекался чем угодно, радовался всему.
Внимание Мартына привлекло нетривиальное транспортное средство, что в очередной раз на светофоре с автобусом поравнялось. И средство дивное, и водитель его не менее. Сначала и не поймёшь, что за диковина, из каких модных тенденций сляпанная. Присмотревшись внимательно, Мартын обнаружил, что вовсе из тенденций прошлого. Едет… военный мотоцикл. А войны те, где такие применялись, лет сто назад кончились. Ну-ка, ну-ка? Точно! Своеобразные почти внедорожники, не очень по сегодняшним меркам быстрые, но надёжные, для кочек в самый раз, в ходу были. Круто! Память тут же подсказала, что существуют люди, заинтересованные в военной технике прошлого. В позапрошлом году Мартын был зрителем на ролевой игре по мотивам сражений на Лесошишенской земле близ деревень Малая Дровянка и Старое Стрельбище. Там, он узнал, собираются, кроме ролевиков, археологи и реконструкторы. Есть находки настоящей техники (не говоря о более древнем барахле). Мартын знал, что в подземных бункерах находили машины, приборы практически в идеальном состоянии. А иногда в песчаных холмах погребённые после взрыва танки, грузовики, оружие. Стечение природных обстоятельств уберегло их от влаги. Ролевикам, разумеется, во владение эти находки не положены, разве что в музее изучать, так что когда они хотят такой мотоцикл, должны сделать сами или найти того, кто умеет. Но Мартыну упорно казалось, что этот мотоцикл именно из настоящих. Пятна ржавчины, помятый бак, что-то похожее на грязь или землю… застрявший под седлом пучок травы.
«Интересно, каким топливом его заправили?» Параллельно с большой, радостной мыслью об Эгле, Мартын вторым планом размышлял над загадкой. «А как они шины подобрали? Стандарты, небось, не совпадают… Машина затрёпанная вся - не шлифовали, прежде чем ездить или наоборот, старили?» "Наверное, в мастерскую перегоняет." "На них ведь тоже права нужны? Выдают?».
«Так. Если парень – ролевик, зачем он в современной форме? Опаньки, у него на спине автомат. Что бы это значило?»
Автомат армейского образца, полностью соответствующий солдатскому облачению. Если кто-то сумел приобрести такой в обход закона, то едва ли должен себе позволять посреди бела дня, на особенной, заметной машине, возить его открыто. Муляж, верно. Прямо кладезь пищ для версий. Всё удивительней, если вдумываться… а тем временем в салоне слышался смех. Люди прилипли носами к стеклу, обратив внимание на удивительно нерешительную манеру седока, белобрысого здоровенного парня, управлять драндулетом. Он вцепился в руль и пригнулся к нему так, будто мотоцикл был бревном в штормовом море, а когда загорелся зелёный свет, не сразу сообразил, как продолжить движение и, видимо, от растерянности, пытался отталкиваться ногами от асфальта, будто ехал на самокате. Он определённо испытывал проблемы с равновесием. Создавалось впечатление, что человек не знал даже велосипеда… Мартын вгляделся в отставший мотоцикл и обнаружил, что ни один его сигнал не работает, фара расколота. Пробежали мурашки. Машина-призрак. «Глянуть бы, как его задержат, и что он скажет, интересно…»
Но вот, как ни странно, мотоцикл в густом транспортном потоке снова догоняет автобус… видно, что у парня в камуфляже лицо «поплывшее», как в результате длительного аффекта. «Псих? Наркоман?»
Настроение сбивается. Этот типус может просто бросить руль в любой момент, спровоцировать аварию, убить людей. Хоть бы его высмотрели и отловили поскорей!
Автобус сворачивает. К сожалению, этот маршрут делает крюк в два микрорайона, откладывая встречу с Эгле на четверть часа. Не засмотрись на придурка, Мартын сообразил бы сойти на последней остановке, чтобы пешком сэкономить половину этого времени.
А горе-мотоциклист продолжает двигаться прямо.
Мартын не выдержал, достал телефон, набрал милицию, и сообщил о странном водителе на такой-то улице. Ему ответили – хорошо – и звонок сбросили.
Люди в автобусе смотрели на Мартына как-то странно.
__________________________________________________
Женщина вдруг понимает причину своего беспокойствия и от ужаса замирает над столиком. Как кролик.
А что, если девица… прямо сейчас беременная? Поэтому такая жалкая, больная и скованная. Не-еееет! Как же… жить тогда? За что, за что? Ба…буш…кой?!!
Женщина снова смотрит в зеркало. Всегда, всегда, посторонние люди считают, что ей восемнадцать и только! Красавица Агния, розоволоска, нежнее всех цветов на свете – и вдруг будет зваться… бабкой? Грубым словом, обозначающим морщинистое, угасающее существо, объект пренебрежения?
Как плохо будет! Какая жизнь беспросветная начнётся. Ведь не выгонишь с ребёнком… и тогда все увидят, что Агнии… так много лет уже. И никто больше не полюбит. С внуком-то.
Эдгар, конечно, знает про её тридцать четыре, которые практически тридцать пять. Дочь ещё одну, старше уже имеющейся, спрятать от него не получилось год назад, но, к счастью, это его не обеспокоило. И до сих пор ему нравится появляться в молодёжных клубах с женщиной, чей паспортный возраст и внешние данные расходятся лет на семнадцать. Даже стыдим бывал некоторыми, что с такой молоденькой встречается. Но вот и с ним теперь не так. Три раза на этой неделе опоздал. Слегка, но это намёк. И Агния уже для себя назначила им последние десять встреч. Так было бы ничего, он порой и наскучивать начинает… но чтобы всё вместе так навалилось? Она не выдержит!
Всему хорошему в жизни приходит когда-нибудь конец.
А ребёнок – он будет орать, надрываться и день, и ночь…
А Агния… так горько становится ей, так жалко себя, что потихоньку всхлипывать начинает. Видение младенца стоит перед глазами, и она уже уверена, что всё так и есть… как в кошмаре…
Она чувствует – Эгле подошла к двери, услышав что-то, но войти не решается.
Казалось бы, просто спросить у неё, есть или нет. Эгле врать и скрывать не будет, видимо.
Но не может, не может Агния своими собственными силами разрушить свой покой. Сегодня, по крайней мере, не может. Выходной, она намеревалась развлекаться. Эдгар к десяти должен подойти… сегодня она с ним расстаться не хочет, нет сил.
Может, недели через две… решиться и спросить у Эгле. Надо же что-то делать?
Да-да, надо решиться… а вдруг, пока она решается, Эгле как подойдёт и каак скажет всё сама?! Полоснёт по живому, пинком выбьет почву из-под ног. А там и Эдгар, вторя ей, первый скажет, что уходит… то есть, просто перестанет появляться?
Агния вцепилась в свой столик. Почва уже поплыла.
- Подойди сюда, - пролепетала она, и Эгле тут же выбежала к ней из коридора.
Оказалась рядом быстро, да замерла в одном шаге.
Раньше, давно это было, она могла в таких случаях спросить «что с тобой» или «чем тебе помочь». Сейчас просто смотрит, напряжённо, испытывающее.
И этот взгляд начинает трансформироваться в сознании Агнии.
Он видится ей жадно ожидающим, затаённо-трусоватым, лживым. От видения беременности никак теперь не отвязаться. Вот сейчас Эгле скажет, а потом… прямо сразу, без подготовки, начнёт кричать о том, что имеет право на… треть этой квартиры. И чтобы Агния продала её, разменяла на две совсем уж крошечные, чтобы Эгле могла жить отдельно со своим…
Но грубое слово даже в мыслях не прозвучало.
Будет добиваться через суд… и ей, несовершеннолетней, отломится больше, чем Агния может предположить, да ещё суд обяжет Агнию… что обяжет? Оштрафует?
Даже думать страшно, она никогда, никогда не сумеет разбираться в таких сферах, и никогда ей не хватит духу бороться за свои права на судебном поприще, а вот это новое поколение, без сомнения, не постесняется рвать зубами и когтями…
И будет Агния… в маленькой такой комнатке… как бы не в общежитии, ютиться.
И ни один достойный мужчина на придёт к ней в гости на такую жилплощадь.
А там и Линда подрастёт. Два года – и всё обязательно повторится!
Агния страшно жалеет, что сказала это – подойди сюда. Её разрывает изнутри от подкатывающих рыданий, она еле держится.
Эгле не может не видеть этого. Она молчит, но вдруг ободряюще касается руки матери. Неловко получается, как всегда, но это само собой выходит, и иначе не может быть.
- Ты уходишь сейчас? – почти деловито спрашивает Агния, передёргиваясь.
- Ухожу.
Агния кивает себе.
- Если можно… уйди поскорее, ты не возражаешь? У… меня дела.
Досадует на себя: зачем ей хочется оправдаться?
Потом уставший разум находит какое-то подобие выхода из положения: надо Эдгара бросить, а найти себе… юриста. Адвоката. Постарше, чтобы опыт был. Пусть он ради Агнии придумает что-то. Иначе ей не выжить, на улице останется.
Но… этот немолодой юрист наверняка скучный человек будет! Как она сумеет его вытерпеть? А если как-то не так, по его мнению, будет она себя вести, сможет ведь и отомстить, юридической же магией!
- И если не трудно тебе… погуляй подольше.
***
Оба-на, а у нас тут холодно совсем.
Зато небо сияет синевой. Добрый день…
Мартыну звонит мама, потом папа, он давит эти звонки – и так знает, что им надо, а они прекрасно осведомлены, куда собирался он. Он появляется во дворе Эгле со стороны, противоположной замусоренной долгостройке незабвенной, где они осенью после уроков на втором этаже сидели. Второй этаж сейчас заполнен стеновыми блоками, до третьего так и не доползло. Вмешалось детское любопытство: вот бы снова залезть туда, посмотреть… Снова посидеть вместе, но на третьем. На новом уровне, так сказать, откуда другой обзор. Как много с того дня произошло!
Мартын снова улыбается – беспредельно самодовольно и глупо-счастливо.
***
Звонок в домофон.
- Я… спускайся…
От радости у Эгле слов не находится, один какой-то восторженный возглас в ответ. А она так и не одета!
Он немного охрип: купался в весенней речке, слишком рано.
И вдруг приходит счастливая мысль. Она сейчас приведёт Мартына сюда! В первый раз!
Даже хорошо, что не переоделась. Спустится без куртки, начнёт, замерзая, уговаривать, и что ему останется делать?
Ну и пусть он утверждал, что ноги его не будет на пороге этой квартиры. Сколько можно недопониманий и отчуждения? Пусть с мамой познакомится. Кажется, для неё будет неожиданностью, что Мартын – это Мартын всего лишь, а не то, что она себе должно быть надумала.
Да, без недовольства всё равно не обойтись. Пусть стороны его выскажут. Мартын точно не сдержится. Ну так что? На то и она, Эгле, есть, будет объяснять им… И неважно, чем всё кончится – только не лёд. А потом они с Мартыном к Соне пойдут.
Ура.
Сапоги долго натягивать – каждая секунда увеличивала нетерпение, и Эгле побежала вниз прямо в домашних босоножках.
2.
@темы: книга 3, начало, жизнь волшебная, среди миров