Глава 2
1.
2.
читать дальшеИз глубоко-колодезного сна Соня выскочила, будто только и ждала, что её позовут.
Рядом стоял Мартын.
Долгую секунду Соня погибала от счастья, от нежданного чуда, от возвращённой перспективы, от избытка кислорода. Упала с глаз колдовская пелена, ушла под напором огня тягучая пакость, заполнявшая неделями душу.
- А где Эгле?!
И сразу:
- Что… что с ней? Что случилось?!
Этой прозорливости Мартын не вынес.
Едва помня о том, что плакать нельзя, он рассказывал всё, без порядка, без пауз. Не замечая, как Сонька, свешиваясь с кровати, от ужаса трясёт его за плечо. Не помня, что она – враг.
В какой-то момент из оцепеневшей маски Сонькино лицо преображается. Крупно дрожат губы, она тянет одеяло на лицо, но тут же изворачивается и скатывается вместе с одеялом вниз.
Мартын отступает назад, на что-то садится. Его выключило. Ничего, он совсем немного побудет так. Только было бы куда бежать.
- Ты точно никогда его раньше не видел?
Сдавленный звук в ответ.
- Откуда ты знаешь, что этот мотоцикл - ископаемый?
Соня забрасывала вопросами нервно-вибрирующим голосом, но только по делу, без причитаний и завываний.
Наконец, Мартын понял, о чём хочет спросить сам.
- Ты сама что знаешь?
- Что знаю... я?
- Что-нибудь. Что?
Соня не может знать, кто и зачем похитил Эгле, но так сжилась с предчувствием беды, что кажется себе экспертом.
- Почему меня спрашиваешь – понятно, но… Слушай! Послушай! Мы сейчас… сиди здесь, пожалуйста, я быстро!
Всё это время что-то подкручивало в ней пружинку, готовило к действию, и вот, не переставая умолять Мартына никуда не деваться, скидывает одеяло, не думая о стеснительности, начинает метаться в поиске одежды по комнате. В голове изрядно пустот: то, что сняла перед сном, найти не может.
Напарывается на стул – на спинке висят какие-то штаны, наугад открывает комод –подворачивается домашняя майка.
Мартын пытается отползти в сторону, чтобы не смотреть и не мешать. Соня снова почти истерично требует, чтобы он не уходил, потому что она…
Что она – ещё до конца не знает сама.
Брюки тесноваты, но другие искать нет времени.
Чьи-то носки из-под кровати. Кошка, получившая пинок под зад.
В ящике, в пакете, ждали выброса старые кроссовки. Соня готова к битве.
Она протягивает руку Мартыну – если он опомнился, готовясь силой удержать его:
- Мы найдём её вместе.
___________________________________________
Некому было указать им на непродуманность порыва. Соне следовало беспощадно будить дядю и тётю, осведомлять, чтобы потом вчетвером им отправляться в милицию. Найти куртку Мартыну, самой одеться... Но накануне она съела успокоительного сильно больше, чем нужно по весу-возрасту, а Мартын… мог бы убеждать себя, будто всё равно ему, что три человека наплевали на его мольбу о помощи, но проросло этими отказами зерно обречённости и безумия. От шока соображали оба странно. И вот вместе бегут вниз по белой лестнице в цветную крапинку, и жизнерадостные мозаики на стенах стекают за ними. Пока они спускаются, Соня звонит (прихватить телефон – это на уровне рефлексов). Соня говорит, что по такому-то адресу произошло похищение человека.
- Девочка, - отвечают ей, - Мы знаем, что ты говоришь об этом с чужих слов.
Её звонок, поясняют, идёт не с того конца города; поясняют, что знают, кто её просил позвонить, грозно предупреждают, что местонахождение Сони им известно.
- Да знаю я, что вы знаете! – обрывает дежурного Соня, - Я звоню специально для того, чтобы вы внесли мой номер в список злобных, мерзких, матёрых вредительниц, я очень хочу, чтобы вы непременно заблокировали мои звонки на сутки или навсегда! Меня зовут...
- Я хотела лично услышать, как это работает, - призналась она, - Мне это важно.
А небо привычно помутнело, истуманилось. Это к лучшему, теперь солнце, подлый свидетель, который всё равно не поможет, больше не резало глаз.
Они бегут куда-то примерно так же неосмысленно, как Мартын только что шёл по городу, но не через Поля Возможностей, а в противоположном направлении, в гущу микрорайона. Мартын не скоро замечает, что Соня выбежала без куртки. Он видит какую-то застеклённую дверь в кирпичной стене и туда Соню заталкивает.
За дверью весьма тесное помещение, в нём касса и небольшая очередь. Люди недовольно перешёптываются, опасливо поглядывая на них, примостившихся возле окна с жалюзи явно не по делу. Озябшая Соня – а то, что человек замёрз, он часто понимает лишь в тепле - села на холодный радиатор, обняв себя руками и глядя в пол.
- Где, говоришь, ты был в прошлом году?
- В позапрошлом, летом. Старая… или Малая Дровянка… Или Дворянка?
- Деревня Дворянка? Не бывает!
- А Дровянка чем лучше? Это значит лодка какая-то особая, но там даже реки не было… а какая на фиг разница?
- Поехали туда.
- Ты, Соня, не сечёшь… - проговорил Мартын, - Там они не живут, там они работают летом, то есть копают. Думаешь, он туда отправился, такой простой?
- Нет, спросим там, кто мог взять мотоцикл. Или куда такие мотоциклы отправляли… на реставрацию, например. Или где хранили и кто мог взять оттуда. Ты опишешь этого… солдата, вдруг его в деревне знают? Если он здоровенный, могли запомнить. Сам подумай, деревенские наверняка интересуются раскопками. Или даже конкретно на них и работают, почему нет? Да какая разница, просто приедем и будем расспрашивать всех подряд!
- Это если там нормальная деревня, а не садоводство давно. Приедем, а там никого нет… разве только... Это, у него был автомат. Может быть, и настоящий. Сонька, ты права. Давай, беги домой магазинами, не успеешь замёрзнуть, а я рвану в Дровянку эту… Спасибо тебе, что… Только… это… дай мне свой телефон. У тебя там сейчас есть интернет?
Соня вскакивает. Взгляд у неё грозный и тоскливый одновременно.
- Телефон не дам, - отчеканила она.
Представила, что он убегает снова, друг, которого считала потерянным. Убегает, чтобы погибнуть в какой-то глухой деревне. Уже выскакивая из дома, она знала, что только вместе будут выцарапывать Эгле из лап смерти, чего бы ни стоило это.
- Я верну же. И денег положу.
- Слушай меня. Рядом, это близко отсюда, есть автостанция, кольцевая остановка, от неё как раз в садоводства автобусы ходят. Мы пойдём туда и узнаем про Дровянку-Дворянку, хотя бы в каком это направлении…
- Да знаю я, в каком! Ткни, в какой стороне станция, и иди домой, поняла?!
- Ладно. Я без куртки долго не протяну. Я только провожу тебя. Бежим на кольцо!
И они покинули кассу, к явному облегчению очередников и кассира, готовую уже позвать охрану. Соня бежала медленнее и боялась, что Мартын предпочтёт действовать без её телефона, нежели терять время. Она задыхалась от ледяного воздуха, но не остановилась бы ни за что.
Скучноватая площадка без линий посадки, без навесов для пассажиров. Бессистемно стоят старые автобусы, возле некоторых люди собираются на посадку, другие закрыты. Никаких табличек с расписаниями, но здешние бывалые люди и так давно выучили. Соня отдаёт телефон Мартыну:
- Ты стой здесь, у тебя кровь на лбу, напугаешь кого-нибудь, только не вытирай, снова будет капать, а я разузнаю.
Он остаётся и ищет форумы, которые имеют отношение к местным искателям. Это вроде всё равно что иголку в море, как ни крути, даже найдя адекватный ресурс, не может быть уверен, что идёт по нужному следу и что сейчас онлайн сидят люди, которые смогут и захотят ответить на его вопросы… Быстро увязнув в тщетности, Мартын понимает глаза и следит за Сонькой, которая планомерно оббегает каждый заполняющийся автобус. Сонька расспрашивает пассажиров, слов не слышно, но глаза её сверкают, вынимая из ранних садоводов, отчаявшихся дождаться тепла и везущих на свои участки солнце в вёдрах и чехлах, сведения об том, нет ли среди известных им маршрутов такого-то… очень нужного… В майке морозным утром она выглядит слишком странно, но Соня, как можно отсюда видеть, находит нужные слова, на лету сочиняет легенды, клацая зубами, и прыгает, прыгает на месте, съёжившись в комок. Она взбудораживает этим людей – они оглядываются, качая головами - и тут же перебегает к автобусу следующему. Гибко и проворно просачивается сквозь толпу навстречу тем, кому, может, есть что сказать; она всегда умела, если хотела, с людьми говорить – обаять вежливостью, или же, иногда, приковать внимание особенным, змеиным взглядом… было такое, Мартын видел, что человек смотрит на Соню и не может оторваться. Дар такой.
Мартын видит её такой, как она должна быть, как если бы расстались вчера, даже стрижка Сонина как бы давно привычна. Но зачем-то хочет увязать диссонанс лицезримого с каким-то полувыцветшим воспоминанием.
Вот Соня беседует с какой-то старушкой уже из последних сил, загибаясь… выпрямляется, улыбается собеседнице, которая хватается за щёку, а потом начинает сматывать с себя белый пуховый платок. Соня жестом отказывается, благодарит, ещё раз благодарит – и с окрылённым видом приближается к Мартыну, оскальзываясь на непригодном для летних кроссовок подмороженном асфальте. Маленькая. Белое пятно лица. И, видимо, вписалась она наконец в ту же перспективу перед глазами Мартына, что и тем февральским утром, когда пришла в школу вся в чёрном, блестящие волосы в хищный хвост, с лицом тягуче-высокомерным, где тревоги ни капли… столь насмешливо-гибко просачиваясь сквозь толпу простых смертных, будто боялась о них запачкаться. Это ведь она была? А то не сон ли между вчера и сегодня?
Сейчас - кто она? Зачем он её позвал?
Но если и как друга – тоже нельзя было.
Дяде позвонить, чтобы забрал её. А пока затянуть в ближайший магазин. Он не замечал, как клацает зубами, в своей футболке.
- Еесть один, - она сходу хватает за руку Мартына, который не успел найти номер Льва, – Оооотъезжает через ддве мминнуты… дай, время посмотрю!
… и вот они тянут друг дружку в разные стороны, так как целеполагания немного, но существенно различаются, Мартын, естественно, успешнее, но Соня не перестаёт твердить о том, что это в Дровянку единственный в неделю автобус, больше и не надо, потому что нафиг эта деревенька лесошишенцам не сдалась, есть, тараторит она, конечно, несколько автобусов, которые через неё идут, останавливаются по требованию, но им-то надо как можно скорее.
- Ты сейчас околеешь! - рявкнул Мартын.
- Само собой! Я тоже сажусь. Когда будем там, тогда и позвоню дяде. Он привезёт нам одежду.
- Но ты сразу это не сделала! Какого чёрта?
- Мартын. Это долго объяснять. Когда сядем, время будет.
Возле самого автобуса Соня вспомнила простую вещь.
- Денег нет… дура, кошелёк оставила. Я бы с телефона сняла, но не успеем.
- На стройке мой кошелёк, - усмехнулся Мартын, - Ты что, никогда без денег не ездила? А мы… с Эгле… много раз.
У них получилось проскользнуть, когда водитель, собирающий деньги, отвернулся. И «морду кирпичом» пополам с праведным удивлением предъявить в меру бдительным отдельным пассажирам. Они успели занять места – ледяные седалища плешивого кожзама, и мелкий автобус-обмылок тронулся.
Соня немедленно скрючилась, нагнувшись к полу. Мартын процедил ругательство, созерцая её шею и приоткрывшуюся спину с выступающими позвонками, пошедшие красными пятнами.
- Звони дяде, давай.
В ответ только междометие. Соня дышала отрывисто, будто не могла прокашляться.
Мартын обозревал потолок. Голова совершала кругосветное путешествие – химеры, падкие на горе, игрались ею в футбол.
- Тебе… зачем, а? Тебе это почему надо? Сонька, отвечай.
- Я её люблю.
Соня, цепляясь пальцами за сиденье перед собой, выпрямилась специально, чтобы отвечать, глядя в глаза. Из её носа показалась прозрачная капля.
- Как сказала?
- Как раньше, как подругу… как сестру. Не меньше, чем сестёр. Всегда.
- Так ты с ней… по-родственному? Как сестра? Тогда ты с ней как сестра или как кто, говорила?
- Нет.
Её колотит. Соня машинально вытирает запотевшее стекло, явно желая окончательно себя заморозить. Вот и пришёл срок, а ей нечего сказать. Хорошо, что дыхание сбито. Мартын в другую сторону отвернулся, ему не до этой муки. Спустя немыслимые пять минут повторяет рекомендацию позвонить.
«Они наверняка уже проснулись… Вот я щас позвоню да обрадую, что еду спасать Эгле почти неизвестно куда… скажу, чтобы Лев взял машину, потому что я идиотка: не оделась и без денег… А, пусть ещё ноут возьмёт… хотя зачем. Он не поддержит нас – посадит в машину да в город вернёт, даже не подумает… А если я попрошу помочь нам искать, вдруг он решит, что это вроде платы за молчание, которую вчера обещал? Ну да, я сказала, что ничего не возьму, но он будет думать. Или всё равно, что он будет думать?»
И решила Соня для себя, что позовёт Льва только в том случае, если деревня в это время года окажется необитаемой. А если там есть жители, им с Мартыном придётся постучаться в какой-нибудь дом. Может быть, там сжалятся и дадут им утеплиться.
Но обоих накрыло подозрение, что они бросились на поиски совсем не в ту сторону. Совсем не то делают, надо нечто другое. Ещё немного – и выльют друг на друга жуть этих предположений.
- Вы с ней в последнее время встречали каких-то странных людей? – спросила Соня, чтобы не лопнуть от молчания.
- До хрена! – тут же откликнулся Мартын: он размышлял о том же, - Только никому это не надо! Ничего такого… мы… она… что мы такого могли сделать? Если только псих обиделся на справедливые слова…
- Какой псих?!
- Да откуда я знаю, кто среди них был псих?
- Ты сейчас ведь о ком-то вспомнил?
- Эгле у одного урода замученную змею отобрала, недавно было. Шёл мудак по улице и вертел над головой, как верёвку. Я не разобрал, что это такое, а она – сразу.
- Змею?!
- Змею. Наорала на него конкретно. Я даже не знал, что так может... мы вдвоём тупо физически эту змею отобрали, в ветеринарку отнесли. А ничего, там взяли и вылечили, не знаю, как. За наши деньги всё, что хотите. А потом выдали нам в коробке. Ядовитая, кстати.
- И-и? Куда вы с ней?
- Хотели в Петербурх, в зоопарк отвезти, но змея вызмеилась как-то и прямо на улице сбежала… ты зачем меня заговариваешь? Причём тут змея, а?!
- Зацепку ищи! Важно или не важно, вспоминай всё подряд, блин!
Это было бы гораздо лучше угрюмого взрывоопасного молчания, но разгадка явилась Мартыну слишком быстро.
- Ну да, - сказал он и начал смеяться, - Ну конечно.
И продолжил смеяться - так сходят с ума. Соня толкнула его в плечо:
- Кто? Кто?!
- …смотрела на меня ясными очами, когда я говорил, что Эгле увезли – А потом, типа, ты мне тут наследил, говорит. Она ненавидит Эгле.
- Что? Она?! Могла бы? Ты уверен?
Новые толчки не помогали – с этим надо было освоиться в молчании, пробежать мысленно по свежей картине. Хотя бы начерно понять, как можно устроить исчезновение собственного ребёнка.
- Но она заказчик, если ты прав, - произносит Соня, - Всё равно придётся мотоциклиста искать.
Мартын отвернулся. Что поделать, если логика и способность рассматривать сцепление деталей покинули его? Пока автобус идёт – можно. После – никогда, до конца, нельзя будет расслабиться ни в чём. Он знал это.
- Ты, Соня… если понимаешь… - он принялся слегка раскачивался взад-вперёд и повысил голос до риска расконспирации перед другими пассажирами, - Самое простое, что он мог сделать, это сбросить её с мотоцикла на полном ходу на той же стройке, она бы разбилась обо что-то, понимаешь?!
- Н-нет... только ты тише.
- …а если он её увёз, потому что эта разрешила делать с Эгле всё что угодно? Знаешь, что значит всё что угодно?
- Да. Мне понятно.
- … продать в рабство. Или на органы. Или… для себя оставить!! Знаешь, если человек не был, всё не был и не был маньяком, но мечтал о всяком… а потом у него появилась возмож… ность, знаешь, сколько всякого он сможет придумать?! Какие пытки при… думать…
Соня думала, лучше бы это она первой начала истерику, тогда Мартын автоматически настроился бы на то, чтобы пресечь её, и так не потерял бы лицо. Впрочем, нет, потерять лицо – ханжеское выражение, которое себе могут позволить те, кто не боялся никогда за родного человека. Кто с таким справится сразу и навсегда? Соня не могла. С гневом. С беспомощностью.
Сзади пригнулся к ним недовольный заспанный голос:
- Школьники, и не стыдно вам? Я только вздремнул, а вы раскричались о стройках и пытках!
Соня ахнула. А сбоку просонца поддержала женщина:
- Точно, мужчина! Мне обсуждение ихних военных игр вот здесь уже всю дорогу. В наше время подростки не хулиганили, а старшим помогали!
- Это всё компьютеры, - отозвался кто-то ещё, - Мой внук целый день стреляет, этот, наверное, тоже, вот и ломка настала, прямо на рейсе! Ты нам тут поистери!
- …сумасшедшие времена...
Это было нелепо и несправедливо, но нелепо, наверное, больше.
- Да что вы все внезапно попросыпались-то! – вскричала Соня, оборачиваясь, желая морально наподдать пассажиру сзади, до реплики которого никто её с Мартыном и не замечал, - Держали свои тяпки на поворотах - так и держите! И ешьте свои бутерброды, пока можете… приятного аппетита, дисциплинированные, трудолюбивые, корректные, адекватные граждане!
Пока она соображала, чего бы редкостно гадостного выдать (так как вдруг скандал показался чем-то вроде наркоза от душевного страдания)… пока она застыла в полуобороте, она увидела в заднем окне…
- Мартын, там!!!
В открывшейся лесной просеке, которую как раз миновал автобус, полыхал пожар. Точнее, очень большой костёр. Голые ветви ближайших деревьев как раз подхватывали эстафету огня. А центром, а причиной-смыслом-ядром полыхания был просвечивающий сквозь него, чёрный в сером воздухе, огромный мотоцикл.
Пламя скрылось из глаз, когда автобус повернул.
Они единодушно бросились к единственной двери через выложенные в проходе вещи.
- Остановите! – завопила почти в ухо водителю в открытой кабине Соня.
- Сволочи, вы что творите? Вы – не платили. Кто будет платить?!
- Никто не будет платить, останавливай! – рявкнул Мартын, подтверждая намерения очередным ударом кулака в стекло двери.
В салоне послышался визг и рекомендации:
- Да вытолкайте их, пусть катятся, куда хотят! Не хватало только буйных в салоне!
За окнами замелькало что-то обильно-зелёное, но никто из пассажиров не повернул туда головы.
Они бросились в обратном направлении, слыша, как натужно отползает за спиной немолодой автобус, но очень скоро остановились, потому что пришлось. Пылающий мотоцикл был где-то за поворотом, а здесь, на шоссе вдруг стало скользко. Они увидели идущие мимо них глубокие, но на глазах затягивающиеся, почему-то пузырящиеся местами колеи от колёс. Чавкало под подошвами при каждом шаге. Влажная глинистая серая почва цвета ровно асфальта, слой грязи, как в осеннее время на просёлке. Две неровные стены гигантских деревьев справа и слева, каковым, гигантским и лиственным, не место вдоль дороги.
Каковым, лиственным, никак нельзя быть сейчас зелёными.
Воздуху не полагалось звучать птичьими голосами.
Соня и Мартын несколько раз провернулись вокруг себя на месте. Заскользило что-то по открытой коже, поверх стянувших её мурашек, ещё не явно, но упорно плавя их.
Лазурь наверху, зелень, обувь увязает в жиже. Где ледяная просека, голые ветви, морозный туман, пожар и мотоцикл?
Они ясно слышали сердцебиения друг друга.
- Это другое измерение, - наконец сообщил спокойно Мартын, как следует осмотревшись.
- Само собой, - согласилась Соня. Взбулькнула вулканчиком грязь прямо под ногами, надувая пузырь.
Sid Ghost - Soul Sacrifice
конец главы 2
глава 3
1.
2.
читать дальшеИз глубоко-колодезного сна Соня выскочила, будто только и ждала, что её позовут.
Рядом стоял Мартын.
Долгую секунду Соня погибала от счастья, от нежданного чуда, от возвращённой перспективы, от избытка кислорода. Упала с глаз колдовская пелена, ушла под напором огня тягучая пакость, заполнявшая неделями душу.
- А где Эгле?!
И сразу:
- Что… что с ней? Что случилось?!
Этой прозорливости Мартын не вынес.
Едва помня о том, что плакать нельзя, он рассказывал всё, без порядка, без пауз. Не замечая, как Сонька, свешиваясь с кровати, от ужаса трясёт его за плечо. Не помня, что она – враг.
В какой-то момент из оцепеневшей маски Сонькино лицо преображается. Крупно дрожат губы, она тянет одеяло на лицо, но тут же изворачивается и скатывается вместе с одеялом вниз.
Мартын отступает назад, на что-то садится. Его выключило. Ничего, он совсем немного побудет так. Только было бы куда бежать.
- Ты точно никогда его раньше не видел?
Сдавленный звук в ответ.
- Откуда ты знаешь, что этот мотоцикл - ископаемый?
Соня забрасывала вопросами нервно-вибрирующим голосом, но только по делу, без причитаний и завываний.
Наконец, Мартын понял, о чём хочет спросить сам.
- Ты сама что знаешь?
- Что знаю... я?
- Что-нибудь. Что?
Соня не может знать, кто и зачем похитил Эгле, но так сжилась с предчувствием беды, что кажется себе экспертом.
- Почему меня спрашиваешь – понятно, но… Слушай! Послушай! Мы сейчас… сиди здесь, пожалуйста, я быстро!
Всё это время что-то подкручивало в ней пружинку, готовило к действию, и вот, не переставая умолять Мартына никуда не деваться, скидывает одеяло, не думая о стеснительности, начинает метаться в поиске одежды по комнате. В голове изрядно пустот: то, что сняла перед сном, найти не может.
Напарывается на стул – на спинке висят какие-то штаны, наугад открывает комод –подворачивается домашняя майка.
Мартын пытается отползти в сторону, чтобы не смотреть и не мешать. Соня снова почти истерично требует, чтобы он не уходил, потому что она…
Что она – ещё до конца не знает сама.
Брюки тесноваты, но другие искать нет времени.
Чьи-то носки из-под кровати. Кошка, получившая пинок под зад.
В ящике, в пакете, ждали выброса старые кроссовки. Соня готова к битве.
Она протягивает руку Мартыну – если он опомнился, готовясь силой удержать его:
- Мы найдём её вместе.
___________________________________________
Некому было указать им на непродуманность порыва. Соне следовало беспощадно будить дядю и тётю, осведомлять, чтобы потом вчетвером им отправляться в милицию. Найти куртку Мартыну, самой одеться... Но накануне она съела успокоительного сильно больше, чем нужно по весу-возрасту, а Мартын… мог бы убеждать себя, будто всё равно ему, что три человека наплевали на его мольбу о помощи, но проросло этими отказами зерно обречённости и безумия. От шока соображали оба странно. И вот вместе бегут вниз по белой лестнице в цветную крапинку, и жизнерадостные мозаики на стенах стекают за ними. Пока они спускаются, Соня звонит (прихватить телефон – это на уровне рефлексов). Соня говорит, что по такому-то адресу произошло похищение человека.
- Девочка, - отвечают ей, - Мы знаем, что ты говоришь об этом с чужих слов.
Её звонок, поясняют, идёт не с того конца города; поясняют, что знают, кто её просил позвонить, грозно предупреждают, что местонахождение Сони им известно.
- Да знаю я, что вы знаете! – обрывает дежурного Соня, - Я звоню специально для того, чтобы вы внесли мой номер в список злобных, мерзких, матёрых вредительниц, я очень хочу, чтобы вы непременно заблокировали мои звонки на сутки или навсегда! Меня зовут...
- Я хотела лично услышать, как это работает, - призналась она, - Мне это важно.
А небо привычно помутнело, истуманилось. Это к лучшему, теперь солнце, подлый свидетель, который всё равно не поможет, больше не резало глаз.
Они бегут куда-то примерно так же неосмысленно, как Мартын только что шёл по городу, но не через Поля Возможностей, а в противоположном направлении, в гущу микрорайона. Мартын не скоро замечает, что Соня выбежала без куртки. Он видит какую-то застеклённую дверь в кирпичной стене и туда Соню заталкивает.
За дверью весьма тесное помещение, в нём касса и небольшая очередь. Люди недовольно перешёптываются, опасливо поглядывая на них, примостившихся возле окна с жалюзи явно не по делу. Озябшая Соня – а то, что человек замёрз, он часто понимает лишь в тепле - села на холодный радиатор, обняв себя руками и глядя в пол.
- Где, говоришь, ты был в прошлом году?
- В позапрошлом, летом. Старая… или Малая Дровянка… Или Дворянка?
- Деревня Дворянка? Не бывает!
- А Дровянка чем лучше? Это значит лодка какая-то особая, но там даже реки не было… а какая на фиг разница?
- Поехали туда.
- Ты, Соня, не сечёшь… - проговорил Мартын, - Там они не живут, там они работают летом, то есть копают. Думаешь, он туда отправился, такой простой?
- Нет, спросим там, кто мог взять мотоцикл. Или куда такие мотоциклы отправляли… на реставрацию, например. Или где хранили и кто мог взять оттуда. Ты опишешь этого… солдата, вдруг его в деревне знают? Если он здоровенный, могли запомнить. Сам подумай, деревенские наверняка интересуются раскопками. Или даже конкретно на них и работают, почему нет? Да какая разница, просто приедем и будем расспрашивать всех подряд!
- Это если там нормальная деревня, а не садоводство давно. Приедем, а там никого нет… разве только... Это, у него был автомат. Может быть, и настоящий. Сонька, ты права. Давай, беги домой магазинами, не успеешь замёрзнуть, а я рвану в Дровянку эту… Спасибо тебе, что… Только… это… дай мне свой телефон. У тебя там сейчас есть интернет?
Соня вскакивает. Взгляд у неё грозный и тоскливый одновременно.
- Телефон не дам, - отчеканила она.
Представила, что он убегает снова, друг, которого считала потерянным. Убегает, чтобы погибнуть в какой-то глухой деревне. Уже выскакивая из дома, она знала, что только вместе будут выцарапывать Эгле из лап смерти, чего бы ни стоило это.
- Я верну же. И денег положу.
- Слушай меня. Рядом, это близко отсюда, есть автостанция, кольцевая остановка, от неё как раз в садоводства автобусы ходят. Мы пойдём туда и узнаем про Дровянку-Дворянку, хотя бы в каком это направлении…
- Да знаю я, в каком! Ткни, в какой стороне станция, и иди домой, поняла?!
- Ладно. Я без куртки долго не протяну. Я только провожу тебя. Бежим на кольцо!
И они покинули кассу, к явному облегчению очередников и кассира, готовую уже позвать охрану. Соня бежала медленнее и боялась, что Мартын предпочтёт действовать без её телефона, нежели терять время. Она задыхалась от ледяного воздуха, но не остановилась бы ни за что.
Скучноватая площадка без линий посадки, без навесов для пассажиров. Бессистемно стоят старые автобусы, возле некоторых люди собираются на посадку, другие закрыты. Никаких табличек с расписаниями, но здешние бывалые люди и так давно выучили. Соня отдаёт телефон Мартыну:
- Ты стой здесь, у тебя кровь на лбу, напугаешь кого-нибудь, только не вытирай, снова будет капать, а я разузнаю.
Он остаётся и ищет форумы, которые имеют отношение к местным искателям. Это вроде всё равно что иголку в море, как ни крути, даже найдя адекватный ресурс, не может быть уверен, что идёт по нужному следу и что сейчас онлайн сидят люди, которые смогут и захотят ответить на его вопросы… Быстро увязнув в тщетности, Мартын понимает глаза и следит за Сонькой, которая планомерно оббегает каждый заполняющийся автобус. Сонька расспрашивает пассажиров, слов не слышно, но глаза её сверкают, вынимая из ранних садоводов, отчаявшихся дождаться тепла и везущих на свои участки солнце в вёдрах и чехлах, сведения об том, нет ли среди известных им маршрутов такого-то… очень нужного… В майке морозным утром она выглядит слишком странно, но Соня, как можно отсюда видеть, находит нужные слова, на лету сочиняет легенды, клацая зубами, и прыгает, прыгает на месте, съёжившись в комок. Она взбудораживает этим людей – они оглядываются, качая головами - и тут же перебегает к автобусу следующему. Гибко и проворно просачивается сквозь толпу навстречу тем, кому, может, есть что сказать; она всегда умела, если хотела, с людьми говорить – обаять вежливостью, или же, иногда, приковать внимание особенным, змеиным взглядом… было такое, Мартын видел, что человек смотрит на Соню и не может оторваться. Дар такой.
Мартын видит её такой, как она должна быть, как если бы расстались вчера, даже стрижка Сонина как бы давно привычна. Но зачем-то хочет увязать диссонанс лицезримого с каким-то полувыцветшим воспоминанием.
Вот Соня беседует с какой-то старушкой уже из последних сил, загибаясь… выпрямляется, улыбается собеседнице, которая хватается за щёку, а потом начинает сматывать с себя белый пуховый платок. Соня жестом отказывается, благодарит, ещё раз благодарит – и с окрылённым видом приближается к Мартыну, оскальзываясь на непригодном для летних кроссовок подмороженном асфальте. Маленькая. Белое пятно лица. И, видимо, вписалась она наконец в ту же перспективу перед глазами Мартына, что и тем февральским утром, когда пришла в школу вся в чёрном, блестящие волосы в хищный хвост, с лицом тягуче-высокомерным, где тревоги ни капли… столь насмешливо-гибко просачиваясь сквозь толпу простых смертных, будто боялась о них запачкаться. Это ведь она была? А то не сон ли между вчера и сегодня?
Сейчас - кто она? Зачем он её позвал?
Но если и как друга – тоже нельзя было.
Дяде позвонить, чтобы забрал её. А пока затянуть в ближайший магазин. Он не замечал, как клацает зубами, в своей футболке.
- Еесть один, - она сходу хватает за руку Мартына, который не успел найти номер Льва, – Оооотъезжает через ддве мминнуты… дай, время посмотрю!
… и вот они тянут друг дружку в разные стороны, так как целеполагания немного, но существенно различаются, Мартын, естественно, успешнее, но Соня не перестаёт твердить о том, что это в Дровянку единственный в неделю автобус, больше и не надо, потому что нафиг эта деревенька лесошишенцам не сдалась, есть, тараторит она, конечно, несколько автобусов, которые через неё идут, останавливаются по требованию, но им-то надо как можно скорее.
- Ты сейчас околеешь! - рявкнул Мартын.
- Само собой! Я тоже сажусь. Когда будем там, тогда и позвоню дяде. Он привезёт нам одежду.
- Но ты сразу это не сделала! Какого чёрта?
- Мартын. Это долго объяснять. Когда сядем, время будет.
Возле самого автобуса Соня вспомнила простую вещь.
- Денег нет… дура, кошелёк оставила. Я бы с телефона сняла, но не успеем.
- На стройке мой кошелёк, - усмехнулся Мартын, - Ты что, никогда без денег не ездила? А мы… с Эгле… много раз.
У них получилось проскользнуть, когда водитель, собирающий деньги, отвернулся. И «морду кирпичом» пополам с праведным удивлением предъявить в меру бдительным отдельным пассажирам. Они успели занять места – ледяные седалища плешивого кожзама, и мелкий автобус-обмылок тронулся.
Соня немедленно скрючилась, нагнувшись к полу. Мартын процедил ругательство, созерцая её шею и приоткрывшуюся спину с выступающими позвонками, пошедшие красными пятнами.
- Звони дяде, давай.
В ответ только междометие. Соня дышала отрывисто, будто не могла прокашляться.
Мартын обозревал потолок. Голова совершала кругосветное путешествие – химеры, падкие на горе, игрались ею в футбол.
- Тебе… зачем, а? Тебе это почему надо? Сонька, отвечай.
- Я её люблю.
Соня, цепляясь пальцами за сиденье перед собой, выпрямилась специально, чтобы отвечать, глядя в глаза. Из её носа показалась прозрачная капля.
- Как сказала?
- Как раньше, как подругу… как сестру. Не меньше, чем сестёр. Всегда.
- Так ты с ней… по-родственному? Как сестра? Тогда ты с ней как сестра или как кто, говорила?
- Нет.
Её колотит. Соня машинально вытирает запотевшее стекло, явно желая окончательно себя заморозить. Вот и пришёл срок, а ей нечего сказать. Хорошо, что дыхание сбито. Мартын в другую сторону отвернулся, ему не до этой муки. Спустя немыслимые пять минут повторяет рекомендацию позвонить.
«Они наверняка уже проснулись… Вот я щас позвоню да обрадую, что еду спасать Эгле почти неизвестно куда… скажу, чтобы Лев взял машину, потому что я идиотка: не оделась и без денег… А, пусть ещё ноут возьмёт… хотя зачем. Он не поддержит нас – посадит в машину да в город вернёт, даже не подумает… А если я попрошу помочь нам искать, вдруг он решит, что это вроде платы за молчание, которую вчера обещал? Ну да, я сказала, что ничего не возьму, но он будет думать. Или всё равно, что он будет думать?»
И решила Соня для себя, что позовёт Льва только в том случае, если деревня в это время года окажется необитаемой. А если там есть жители, им с Мартыном придётся постучаться в какой-нибудь дом. Может быть, там сжалятся и дадут им утеплиться.
Но обоих накрыло подозрение, что они бросились на поиски совсем не в ту сторону. Совсем не то делают, надо нечто другое. Ещё немного – и выльют друг на друга жуть этих предположений.
- Вы с ней в последнее время встречали каких-то странных людей? – спросила Соня, чтобы не лопнуть от молчания.
- До хрена! – тут же откликнулся Мартын: он размышлял о том же, - Только никому это не надо! Ничего такого… мы… она… что мы такого могли сделать? Если только псих обиделся на справедливые слова…
- Какой псих?!
- Да откуда я знаю, кто среди них был псих?
- Ты сейчас ведь о ком-то вспомнил?
- Эгле у одного урода замученную змею отобрала, недавно было. Шёл мудак по улице и вертел над головой, как верёвку. Я не разобрал, что это такое, а она – сразу.
- Змею?!
- Змею. Наорала на него конкретно. Я даже не знал, что так может... мы вдвоём тупо физически эту змею отобрали, в ветеринарку отнесли. А ничего, там взяли и вылечили, не знаю, как. За наши деньги всё, что хотите. А потом выдали нам в коробке. Ядовитая, кстати.
- И-и? Куда вы с ней?
- Хотели в Петербурх, в зоопарк отвезти, но змея вызмеилась как-то и прямо на улице сбежала… ты зачем меня заговариваешь? Причём тут змея, а?!
- Зацепку ищи! Важно или не важно, вспоминай всё подряд, блин!
Это было бы гораздо лучше угрюмого взрывоопасного молчания, но разгадка явилась Мартыну слишком быстро.
- Ну да, - сказал он и начал смеяться, - Ну конечно.
И продолжил смеяться - так сходят с ума. Соня толкнула его в плечо:
- Кто? Кто?!
- …смотрела на меня ясными очами, когда я говорил, что Эгле увезли – А потом, типа, ты мне тут наследил, говорит. Она ненавидит Эгле.
- Что? Она?! Могла бы? Ты уверен?
Новые толчки не помогали – с этим надо было освоиться в молчании, пробежать мысленно по свежей картине. Хотя бы начерно понять, как можно устроить исчезновение собственного ребёнка.
- Но она заказчик, если ты прав, - произносит Соня, - Всё равно придётся мотоциклиста искать.
Мартын отвернулся. Что поделать, если логика и способность рассматривать сцепление деталей покинули его? Пока автобус идёт – можно. После – никогда, до конца, нельзя будет расслабиться ни в чём. Он знал это.
- Ты, Соня… если понимаешь… - он принялся слегка раскачивался взад-вперёд и повысил голос до риска расконспирации перед другими пассажирами, - Самое простое, что он мог сделать, это сбросить её с мотоцикла на полном ходу на той же стройке, она бы разбилась обо что-то, понимаешь?!
- Н-нет... только ты тише.
- …а если он её увёз, потому что эта разрешила делать с Эгле всё что угодно? Знаешь, что значит всё что угодно?
- Да. Мне понятно.
- … продать в рабство. Или на органы. Или… для себя оставить!! Знаешь, если человек не был, всё не был и не был маньяком, но мечтал о всяком… а потом у него появилась возмож… ность, знаешь, сколько всякого он сможет придумать?! Какие пытки при… думать…
Соня думала, лучше бы это она первой начала истерику, тогда Мартын автоматически настроился бы на то, чтобы пресечь её, и так не потерял бы лицо. Впрочем, нет, потерять лицо – ханжеское выражение, которое себе могут позволить те, кто не боялся никогда за родного человека. Кто с таким справится сразу и навсегда? Соня не могла. С гневом. С беспомощностью.
Сзади пригнулся к ним недовольный заспанный голос:
- Школьники, и не стыдно вам? Я только вздремнул, а вы раскричались о стройках и пытках!
Соня ахнула. А сбоку просонца поддержала женщина:
- Точно, мужчина! Мне обсуждение ихних военных игр вот здесь уже всю дорогу. В наше время подростки не хулиганили, а старшим помогали!
- Это всё компьютеры, - отозвался кто-то ещё, - Мой внук целый день стреляет, этот, наверное, тоже, вот и ломка настала, прямо на рейсе! Ты нам тут поистери!
- …сумасшедшие времена...
Это было нелепо и несправедливо, но нелепо, наверное, больше.
- Да что вы все внезапно попросыпались-то! – вскричала Соня, оборачиваясь, желая морально наподдать пассажиру сзади, до реплики которого никто её с Мартыном и не замечал, - Держали свои тяпки на поворотах - так и держите! И ешьте свои бутерброды, пока можете… приятного аппетита, дисциплинированные, трудолюбивые, корректные, адекватные граждане!
Пока она соображала, чего бы редкостно гадостного выдать (так как вдруг скандал показался чем-то вроде наркоза от душевного страдания)… пока она застыла в полуобороте, она увидела в заднем окне…
- Мартын, там!!!
В открывшейся лесной просеке, которую как раз миновал автобус, полыхал пожар. Точнее, очень большой костёр. Голые ветви ближайших деревьев как раз подхватывали эстафету огня. А центром, а причиной-смыслом-ядром полыхания был просвечивающий сквозь него, чёрный в сером воздухе, огромный мотоцикл.
Пламя скрылось из глаз, когда автобус повернул.
Они единодушно бросились к единственной двери через выложенные в проходе вещи.
- Остановите! – завопила почти в ухо водителю в открытой кабине Соня.
- Сволочи, вы что творите? Вы – не платили. Кто будет платить?!
- Никто не будет платить, останавливай! – рявкнул Мартын, подтверждая намерения очередным ударом кулака в стекло двери.
В салоне послышался визг и рекомендации:
- Да вытолкайте их, пусть катятся, куда хотят! Не хватало только буйных в салоне!
За окнами замелькало что-то обильно-зелёное, но никто из пассажиров не повернул туда головы.
Они бросились в обратном направлении, слыша, как натужно отползает за спиной немолодой автобус, но очень скоро остановились, потому что пришлось. Пылающий мотоцикл был где-то за поворотом, а здесь, на шоссе вдруг стало скользко. Они увидели идущие мимо них глубокие, но на глазах затягивающиеся, почему-то пузырящиеся местами колеи от колёс. Чавкало под подошвами при каждом шаге. Влажная глинистая серая почва цвета ровно асфальта, слой грязи, как в осеннее время на просёлке. Две неровные стены гигантских деревьев справа и слева, каковым, гигантским и лиственным, не место вдоль дороги.
Каковым, лиственным, никак нельзя быть сейчас зелёными.
Воздуху не полагалось звучать птичьими голосами.
Соня и Мартын несколько раз провернулись вокруг себя на месте. Заскользило что-то по открытой коже, поверх стянувших её мурашек, ещё не явно, но упорно плавя их.
Лазурь наверху, зелень, обувь увязает в жиже. Где ледяная просека, голые ветви, морозный туман, пожар и мотоцикл?
Они ясно слышали сердцебиения друг друга.
- Это другое измерение, - наконец сообщил спокойно Мартын, как следует осмотревшись.
- Само собой, - согласилась Соня. Взбулькнула вулканчиком грязь прямо под ногами, надувая пузырь.
Sid Ghost - Soul Sacrifice
конец главы 2
глава 3
@темы: книга 3, жизнь волшебная, среди миров