Глава 23
1.
2.
3.
читать дальшеМартын снова стал пугающе спокойным, подобрался внутренне, отменил усталость. Раньше так было, когда он считал, что Соня ведёт его в лапы неведомого врага, и экономил силы, не споря с ней и не особо обсуждая свои действия. Готовился к десятикратной самоотдаче - выкрутить руки судьбе, Соня видела. Хромота даже исчезла. Солнцу удалось собрать на его лице два небольших участка румянца на скулах.
Опустив Эгле у костра, вынул из песка зубчатый нож:
- Это - моё.
_________________________
- Почему Стас здесь? - спрашивали они.
- Я бывала у него в больнице почти ежедневно. А очнулся он двадцать первого апреля.
- Так доолго! – прошептала Соня.
- Он только что был какой-то резвый для коматозника, - угрюмо припечатал Мартын, - Ничего не путаешь?
- Всё бывает, - Тива пожала плечами, - Врачебная тайна тоже на мне, и я замолкаю. Но вас и Корнея как раз с удовольствием выслушаю. О том, как вы сюда попали.
- Уж нет! Баш на баш. Мы тогда тоже молчим.
- Принимаю. Смотри, Соня себя очень неважно чувствует. Посреди Реки есть зеркало… то есть портал. Нам надо построить плот, чтобы как можно скорее уплыть из этого мира.
Тива видела их как лакуны неправильной формы, большие зеркала, уходящие в землю. Они отсвечивают по-особому, если смотреть под разными углами. Отвечая на сомнения, Тива указала, в каком направлении находится ближайший: на склоне выше, чем стоит замок. По реакции Сони с Мартыном Тива догадалась, что через этот они сюда и пришли. Но портал оказался теперь... непонятным образом (но, если подумать, логично) закрыт, а с ним и вопрос о том, чтобы прорваться в Лесошишенск обратно по их следам.
Тива сказала, что замечает порталы издалека, даже в темноте. А один есть прямо в Реке (так и произносила: Река, с большой буквы). Отсюда можно сквозь него посмотреть (вот отрезок другого берега, он здешний, а дальше-дальше-дальше – видите, как картина преломляется? – то другой мир). Портал расположен неудобно и опасно. Ещё повезло, что стоит посреди разлива ниже по течению, а не выше, и что под углом обращён к этому берегу и что он вообще есть. Надо проскочить в него. Как в ушко штопальной иглы.
Тива нашла подходящее место у самой воды и сделала крутую вещь: тростниковый шалаш. Просто, быстро и немыслимо. Она взобралась по трём тростинам сразу, наклонила их вместе с собой, прихватила ещё три верхушки гигантской травы, переплела все вместе, а затем, по очереди перебираясь на другие соседние, добавляла их к куполу, пока не затенила почти полный круг. Никто кроме неё не сумел бы так. В шалаш перенесли Эгле.
Потом Тива собиралась раздобыть им еды. На это Мартын тяжело посмотрел на неё. «Я не есть, нет», - горячо заверил Тиву Корней. Воспоминания о вчерашнем позднем ужине очевидно вызвали в нём нехорошее шевеление. Корней полагал на данный момент, что впредь в этой жизни обойдётся без еды. Мы с Мартыном вчера сырую змею съели, объяснила Соня, слабо тлея стыдом, что не сможет помогать остальным - опять так покосило, что едва шевелила ногами.
Тива велела ей ложиться спать
- Ничего не бойся. Если что-то понадобится, немедленно зови. Только не надрывай голос, можно даже шёпотом, я услышу.
«Побудешь с ней?», - спросил Мартын у Сони. «Не спрашивай. Да». «Тебе не страшно?» - «Мартын, она не похожа на мёртвую. Она просто как будто… нарисована. Спряталась в плоскость бумаги. Она как эскиз. Я с ней. Конечно же с ней. Навсегда.»
Рядом, но Соне слышатся как издалёка, голоса у реки. Мартын ожесточённо кромсает зубчатым ножом стебли, Тива что-то ему выговаривает, и он орудует тише, экономней. Тива собирала новый костёр.
Полдень остался с ними надолго. «Узнаю это небо, эти берега, тростники, валуны у воды. Друза миров, похожих и непохожих на Землю. Может быть, мы уйдём в новый портал. Мы все. Мы с тобой, Эгле.»
- Знаешь, это всё-таки не тот случай, чтобы строить в своё удовольствие. Почему нам надо туда? И что мешает Ведьме проскочить за нами в водный портал, даже если мы доплывём до него?
- Надо, - сосредоточенно уставившись в кучу особенным способом сложенного топлива, ответила Тива, - Как ни странно, ей тоже не всё даётся, иначе бы уже выступила. Нам бы только не лениться, иначе форы не будет.
- По суше ушли бы уже далеко.
- Воды боится, она боится воды. Я же сказала. Это то, что я понаслышке знаю о таких, как она.
- Предположим. А зачем целиться в портал, когда можно просто на другой берег?
- Здесь предвижу градусов семь-десять тепла через шесть часов, а ночью ещё ниже. В том мире намного теплее будет. Думай сам, достаточно этого или нет.
- Так, не понял, что у тебя за метеорологическая система, чтобы знать про то место? Не сходится, Тива. Она вчера наслала на нас ливень и потоп. Значит, не боится.
- Не должна любой воды бояться. Река, предположительно, может её смутить. То ли слишком большая, то ли чистая. Возможно, «чистая» - это сильнее, чем «большая».
Мартын не мог определиться с тем, как он относится к Тиве: она вынула их из лап смерти, дала шанс дотянуть до возвращения Эгле… хотя бы до такого, какое вышло. Но Тива претендует на лидерство, привечает и оправдывает покушенца Корнея. И почему Мартын должен просто принять к сведению, что за порталом теплее? Почему Тива отказывается говорить об одной принципиально значимой фигуре?
Он договорился с собой на том, что поскольку Сонька лежмя лежит, уходить и вправду легче будет водой. Вот только что они успеют построить и доколе отсутствует Ведьма?
__________________________________________
За проёмом нависают коричневые, спелые метёлки. Удлинялись на песке изысканные тени трав, ползли одни травы тенями, поднимались дугой другие, бубенчиками колебались ягоды на стебле, похожие на помидоринки: горсть зелёных и одна краснеющая между ними. Это дыхание осени. Излёт местного лета.
Удлиняющаяся тень от ресниц на щеках Эгле, шёпот воды.
Как Соня раньше не догадалась, что же такое сбывается? Плот...
Заветное слово проросло наконец-то в сознание. Именно сейчас.
…будто бы есть такая Река на свете – извилистая, но плавная, широкая, но чтобы видеть оба берега – есть она на свете, есть. Скажешь, не об этом ты грезила в сентябре, закинув ноги на спинку дивана?
…и вот если бы плыть по ней на массивном, но маневренном плоту, простом, но со всеми удобствами.
Маневренный ли, и едва ли с удобствами – но вот он, плот, размечен и осуществляется.
А помнишь, как всё начиналось? Как ты мысленно добавила на него ещё двоих путешественников?
Вот и они с тобой. Но вместо Миши Тива и Корней.
Нынешние корабелы теперь выясняют, сколько человек на самом деле подобный плот сможет унести; ищут, какой способ окажется наименее неудачным. Располагая единственным нелепым инструментом, не считая рук и огня. Решение плыть поддержали большинством: Корней с благодарной готовностью подчиняться во всём Тиве, а она…
А Соня, лежащая на боку лицом к Эгле, вспоминает и цепенеет.
… чтобы за каждым поворотом поджидали приключения – опасные, но по силам, но, если выйдет так, что не по силам, то чтобы всё равно преодолеть – ведь это будет настоящая жизнь… требующие ловкости и смекалки, но не кровавые, но, если без крови не обойтись, то чтобы выдержать и это…
Ты была детски-глупа, конечно, София.
…страшные, но весёлые…
Выдержу?!
Приключение началось месяца как два с лишним назад. А ты не заметила начала.
Скажешь, не ты ли, уже и признав, что твои пожелания из числа маловероятных сбываются в какой-то своеобразной манере, всё же загадала для себя в полночь под наступление новолетия того, чего, как считала, как раз для наиполнейшего счастья недостаёт?
Загадала Приключение. Особенное.
Загадала после того, как по твоему желанию, капризно-влюблённому, Миша сумел встретить Новый год с тобой рядом. Для этого ему пришлось обжечься на пожаре.
Новогоднее желание, оно вот о чём было. Что за ситуация будет Приключением, Соня специально не конкретизировала, это должен быть от судьбы сюрприз. Но смысл в том, чтобы она в ней, в ситуации, была бы главной героиней, то есть Соней смелой, просто жутко отважной там, где другие участники – а без наблюдателей в деле Полноты Жизни никак – где другие не решаются. В мечтах вела за собой, подбадривая слабых, сильных воодушевляя. Несогласных со своими гениальными решениями остроумно переубеждая. Она в Приключении самая сообразительная и выносливо-спортивная была бы, обходя препятствия или вынимая себя и спутников из ловушек. Атлетически-акробатической, гибкой, чтобы пролезть и туда, куда спутникам нет пути по причине габаритов. Ещё там – однако не случайно! - предполагалось волшебство и нарушение физзаконов местами. Соня в мечтах всё разгадывала и преодолевала, несгибаемая, самая великолепная, самая любимая, улыбчиво взирающая на зависть противников, презирающая лишения и боль. Она правда верила когда-то, что сможет так, если настанет беда или вызов, верила, что такое испытание необходимо для раскрытия всех её небом подаренных искр.
Вот Приключение тебе и выдано, щедрое, а уж особенное – дальше некуда.
Что за желания ещё сбудутся…
«Но не все сбывались коряво и насмешливо. В день, когда мне пятнадцать исполнилось, я валялась на диване и размышляла ещё о том, что никогда не было у меня настоящих друзей. Что я не особенно добрый и открытый человек, вот и нет их. И тут же вы пришли. Так что некоторые мечты исполнялись лучше и круче, чем я ждала.»
И как же не мечтать, не желать чего-то простого и заковыристого, житейски взвешенного и совсем расплывчатого, глуповатого ли, фэнтезийного! Даже противоестественно это.
Но, ведьмы всех миров, я больше никогда не посчитаю себя злом или неуправляемой силой. Даже если никогда не узнаю, почему всё получалось так.
(Откуда сну взяться, если такая тоска?)
«А в январе я планировала летние каникулы. И на Южностралийский берег, и на наш, северозападноморский, хотелось. Думала: будем, Эгле, с тобой на песке валяться вместе и не вспоминать о времени. Отключим головы от мировых источников разума и скорби. Мечтала о том, как будем мечтать. Эгле, да что же ты? Посмотри, как кругом красиво!»
- Эгле, ты даже не знаешь, как я по тебе скучала… или нет, знаешь. Ничего себе, как встретились, да?
Вот если бы ты проснулась. Такая радость была бы, я не знаю, так хорошо бы. Ничего тогда не жалко. Эгле, ну открой глаза, я так не могу. Как сквозь полиэтилен дышу. Я не могу дышать, пока у тебя не получается. И Мартын не может. Ты не видела, каково ему было.
Так вышло… почему мне кажется, что ты и так всё теперь знаешь? я не предавала тебя. Вообще никак. Я вчера узнала, что меня заставили. Если бы ты вернулась, мы бы всё преодолели. Всё наладилось бы. Даже если трудно, смогли бы.
А я долго думала, что мы с Мартыном вовсе не идём в ту сторону, где ты. Ошибиться ничего не стоило. Теперь знаю, почему Корнея в яму… послали. Ждать меня. Чтобы я как бы после этого не сомневалась, что ты где-то на одном из путей. Но на каком именно – чтобы сомневалась. И Мартыну… знак, что правильно идёт – было видение замка издалека. Но его плата за отсутствие сомнений была – риск. Лезть на деревья на пределе возможностей.
Мне так странно.
Ты почти здесь. Если бы ты только вернулась, мы бы сразу всё-всё разгадали и поняли. Только не бросай нас.
Эгле, я знаю, там с тобой что-то случилось такое что-то… отвратительное. Страшнее, чем со мной. Даже волосы… как будто кто-то – да не кто-то же! – хотел тебя не просто убить, а с грязью смешать, унизить. И нам показать, как это сделано. Но у неё ничего не выйдет, правда? Ты только вернись. Ты лучше всех нас. И не надо уходить, чтобы это доказать.
Вернись. По-другому всё будет. Я знаю, может быть, ты не хочешь возвращаться, потому что… из-за твоей мамы. Мартын мне всё рассказал, как вы жили без меня. И про твою семью. Плохо, что я раньше этого не знала. Моя ложная тактичность, твоя скрытность. Я не могу до сих пор представить, как это, если мама не любит, читала кучу таких историй, но не могу прочувствовать. Мне ведь и не грозит. Эгле, но всё равно ведь нужно жить счастливо? Теперь, когда я всё знаю, я бы так сделала, чтобы тебя перенастроить на счастье.
А я только что придумала, как быть. Моя мама поймёт, она уже давно знает, как ты мне нужна. Ты станешь официально моей сестрой, мама и папа согласятся! И фиг с ним, что уже до совершеннолетия нам мало времени – мы бы стали твоей семьёй, а это на всю жизнь. Твоя мама не любит, а моя любила бы тебя. И тётя Варя. Она же о тебе расспрашивала, почему больше в гости не приходишь, а я… всё врала и врала из последних сил… я… так… скучаю, вернись, вернись!
Истории о душевной силе не помогли. Шептала, всё шептала одними губами, потому что всё это для Эгле, не для них, что в десяти шагах трудятся, но надорвалась, и вот голосом десятилетней давности, детским, осиплым, разболевшимся, повторяла «вернись». Не помогло то, что уже рыдала сегодня всё утро – теперь же по собственному, не от психотропного яда, горю, ревела больно, сладко и безнадёжно, и болевшая голова не могла укачать, замутить отчаяние хоть на время. Яркий мир продолжал покачиваться: песок, вода, время.
- Ну прекрати немедленно. Я потрогала ту белую тряпку и больше не могу снимать у людей боль, понимаешь?
Тива махнула двум остальным, чтобы не подходили.
- Тогда… заморозь меня.
- Вот уж нет. Это не целительный холод, а гадость, которую лучше не пробовать. И думать о ней не надо - мысли и страх её подпитывают… Я о чём. Сонь, разве я не понимаю?
- Как я без неё теперь?
- С этим разбираться будете не раньше, чем настанет конец пути.
- Ты же и не знаешь, что случилось.
- А я узнаю, рано или поздно.
- Ты знала, что её похитили? Что Корней – исполнитель, он её возле подъезда… наверное, усыпил, и привязал к мотоциклу? Знаешь? В новостях было об этом?
- Какого это было число?
- Двадцать второе… апреля.
- А сейчас для вас какое число?
- Третье мая. Для меня...
- Так и думала, что вы давно в пути. Я тоже вошла в портал двадцать второго, но ещё ночью. Значит, раньше, чем вы.
- …не понимаю…
- И не надо. Потом разберёмся, синхронизируем данные. По слову, по минуте. Сейчас мы режем тростник: надо связать, сплести, склеить его до темноты. Пока портал видно, должны перебраться. А твоя сверхзадача - дрыхнуть. Весь путь придётся промерить ногами, болеешь или нет - значит, будешь спать в любую удобную минуту. Не смей тратить себя на слёзы. Нос должен дышать. Мы будем беречь тебя, только помогай в этом.
- Тива. Наверное, ты добрая. Наверное, ты хочешь, чтобы я не смущала их истерикой. Не знаю, как, но ты что-то сделала на Новый год, и стало хорошо, даже тем, кому должно быть плохо. А сейчас убедительно объясняла нам, что такое с Эгле, про то, как она в других измерениях находится, где другие параметры пространства-времени, что отсюда виден один вздох в минуту, а там, наверное, сколько надо, да. Я умею и сама такие сказки сочинять, столько фантастики перечитала. Спасибо, что хочешь помочь. Мы не в доброй сказке. Эгле не вернётся, я знаю. Если можешь, не пытайся больше внушать оптимизм. Мартын, наверное, тоже скоро всё поймёт. Не от меня – сам. Хорошо, если когда плот успеете построить, да? Я и не боюсь ничего больше. Просто не надо со мной, как с ребёнком.
Соня не видела, потому что больно было открывать глаза – Мартын давно стоял над ними, бросив работу, не выдержав. Подошёл неслышно и молчал.
- Хотите правду? Звать Эгле сейчас не нужно, - сказала им Тива, - Можно и дозваться. Я не могу точно знать, где она сейчас, потому что её состояние может определяться множеством причин. Если бы умерла, я так бы и сказала. Но если придёт в себя здесь, представьте себе - можешь, Соня? - будет ей всё время больно и холодно. И если будем блуждать достаточно долго, может от травм, которые есть, умереть уже совсем обычным образом. Стоит донести её до больницы, других вариантов нет. Я знаю, что вы честны с собой. Она может умереть в любой момент. Можем никогда не дойти мы. Попасть куда угодно. В когда угодно. Какие бы усилия ни прикладывали, гарантий никаких, что выживем. Может стать ещё больнее и страшнее, чем уже случилось. Вот и не стоит переживать. Я знаю только один путь – идти назло беде. И ждать, что дома Эгле очнётся. Шансы есть.
…долго, но не постоянно, в краях родных, но далёких, во сне, но в то же время наяву…
- Смотри, Эгле – там облако, как птица!
George Dragon - Under the Mountain
4.
1.
2.
3.
читать дальшеМартын снова стал пугающе спокойным, подобрался внутренне, отменил усталость. Раньше так было, когда он считал, что Соня ведёт его в лапы неведомого врага, и экономил силы, не споря с ней и не особо обсуждая свои действия. Готовился к десятикратной самоотдаче - выкрутить руки судьбе, Соня видела. Хромота даже исчезла. Солнцу удалось собрать на его лице два небольших участка румянца на скулах.
Опустив Эгле у костра, вынул из песка зубчатый нож:
- Это - моё.
_________________________
- Почему Стас здесь? - спрашивали они.
- Я бывала у него в больнице почти ежедневно. А очнулся он двадцать первого апреля.
- Так доолго! – прошептала Соня.
- Он только что был какой-то резвый для коматозника, - угрюмо припечатал Мартын, - Ничего не путаешь?
- Всё бывает, - Тива пожала плечами, - Врачебная тайна тоже на мне, и я замолкаю. Но вас и Корнея как раз с удовольствием выслушаю. О том, как вы сюда попали.
- Уж нет! Баш на баш. Мы тогда тоже молчим.
- Принимаю. Смотри, Соня себя очень неважно чувствует. Посреди Реки есть зеркало… то есть портал. Нам надо построить плот, чтобы как можно скорее уплыть из этого мира.
Тива видела их как лакуны неправильной формы, большие зеркала, уходящие в землю. Они отсвечивают по-особому, если смотреть под разными углами. Отвечая на сомнения, Тива указала, в каком направлении находится ближайший: на склоне выше, чем стоит замок. По реакции Сони с Мартыном Тива догадалась, что через этот они сюда и пришли. Но портал оказался теперь... непонятным образом (но, если подумать, логично) закрыт, а с ним и вопрос о том, чтобы прорваться в Лесошишенск обратно по их следам.
Тива сказала, что замечает порталы издалека, даже в темноте. А один есть прямо в Реке (так и произносила: Река, с большой буквы). Отсюда можно сквозь него посмотреть (вот отрезок другого берега, он здешний, а дальше-дальше-дальше – видите, как картина преломляется? – то другой мир). Портал расположен неудобно и опасно. Ещё повезло, что стоит посреди разлива ниже по течению, а не выше, и что под углом обращён к этому берегу и что он вообще есть. Надо проскочить в него. Как в ушко штопальной иглы.
Тива нашла подходящее место у самой воды и сделала крутую вещь: тростниковый шалаш. Просто, быстро и немыслимо. Она взобралась по трём тростинам сразу, наклонила их вместе с собой, прихватила ещё три верхушки гигантской травы, переплела все вместе, а затем, по очереди перебираясь на другие соседние, добавляла их к куполу, пока не затенила почти полный круг. Никто кроме неё не сумел бы так. В шалаш перенесли Эгле.
Потом Тива собиралась раздобыть им еды. На это Мартын тяжело посмотрел на неё. «Я не есть, нет», - горячо заверил Тиву Корней. Воспоминания о вчерашнем позднем ужине очевидно вызвали в нём нехорошее шевеление. Корней полагал на данный момент, что впредь в этой жизни обойдётся без еды. Мы с Мартыном вчера сырую змею съели, объяснила Соня, слабо тлея стыдом, что не сможет помогать остальным - опять так покосило, что едва шевелила ногами.
Тива велела ей ложиться спать
- Ничего не бойся. Если что-то понадобится, немедленно зови. Только не надрывай голос, можно даже шёпотом, я услышу.
«Побудешь с ней?», - спросил Мартын у Сони. «Не спрашивай. Да». «Тебе не страшно?» - «Мартын, она не похожа на мёртвую. Она просто как будто… нарисована. Спряталась в плоскость бумаги. Она как эскиз. Я с ней. Конечно же с ней. Навсегда.»
Рядом, но Соне слышатся как издалёка, голоса у реки. Мартын ожесточённо кромсает зубчатым ножом стебли, Тива что-то ему выговаривает, и он орудует тише, экономней. Тива собирала новый костёр.
Полдень остался с ними надолго. «Узнаю это небо, эти берега, тростники, валуны у воды. Друза миров, похожих и непохожих на Землю. Может быть, мы уйдём в новый портал. Мы все. Мы с тобой, Эгле.»
- Знаешь, это всё-таки не тот случай, чтобы строить в своё удовольствие. Почему нам надо туда? И что мешает Ведьме проскочить за нами в водный портал, даже если мы доплывём до него?
- Надо, - сосредоточенно уставившись в кучу особенным способом сложенного топлива, ответила Тива, - Как ни странно, ей тоже не всё даётся, иначе бы уже выступила. Нам бы только не лениться, иначе форы не будет.
- По суше ушли бы уже далеко.
- Воды боится, она боится воды. Я же сказала. Это то, что я понаслышке знаю о таких, как она.
- Предположим. А зачем целиться в портал, когда можно просто на другой берег?
- Здесь предвижу градусов семь-десять тепла через шесть часов, а ночью ещё ниже. В том мире намного теплее будет. Думай сам, достаточно этого или нет.
- Так, не понял, что у тебя за метеорологическая система, чтобы знать про то место? Не сходится, Тива. Она вчера наслала на нас ливень и потоп. Значит, не боится.
- Не должна любой воды бояться. Река, предположительно, может её смутить. То ли слишком большая, то ли чистая. Возможно, «чистая» - это сильнее, чем «большая».
Мартын не мог определиться с тем, как он относится к Тиве: она вынула их из лап смерти, дала шанс дотянуть до возвращения Эгле… хотя бы до такого, какое вышло. Но Тива претендует на лидерство, привечает и оправдывает покушенца Корнея. И почему Мартын должен просто принять к сведению, что за порталом теплее? Почему Тива отказывается говорить об одной принципиально значимой фигуре?
Он договорился с собой на том, что поскольку Сонька лежмя лежит, уходить и вправду легче будет водой. Вот только что они успеют построить и доколе отсутствует Ведьма?
__________________________________________
За проёмом нависают коричневые, спелые метёлки. Удлинялись на песке изысканные тени трав, ползли одни травы тенями, поднимались дугой другие, бубенчиками колебались ягоды на стебле, похожие на помидоринки: горсть зелёных и одна краснеющая между ними. Это дыхание осени. Излёт местного лета.
Удлиняющаяся тень от ресниц на щеках Эгле, шёпот воды.
Как Соня раньше не догадалась, что же такое сбывается? Плот...
Заветное слово проросло наконец-то в сознание. Именно сейчас.
…будто бы есть такая Река на свете – извилистая, но плавная, широкая, но чтобы видеть оба берега – есть она на свете, есть. Скажешь, не об этом ты грезила в сентябре, закинув ноги на спинку дивана?
…и вот если бы плыть по ней на массивном, но маневренном плоту, простом, но со всеми удобствами.
Маневренный ли, и едва ли с удобствами – но вот он, плот, размечен и осуществляется.
А помнишь, как всё начиналось? Как ты мысленно добавила на него ещё двоих путешественников?
Вот и они с тобой. Но вместо Миши Тива и Корней.
Нынешние корабелы теперь выясняют, сколько человек на самом деле подобный плот сможет унести; ищут, какой способ окажется наименее неудачным. Располагая единственным нелепым инструментом, не считая рук и огня. Решение плыть поддержали большинством: Корней с благодарной готовностью подчиняться во всём Тиве, а она…
А Соня, лежащая на боку лицом к Эгле, вспоминает и цепенеет.
… чтобы за каждым поворотом поджидали приключения – опасные, но по силам, но, если выйдет так, что не по силам, то чтобы всё равно преодолеть – ведь это будет настоящая жизнь… требующие ловкости и смекалки, но не кровавые, но, если без крови не обойтись, то чтобы выдержать и это…
Ты была детски-глупа, конечно, София.
…страшные, но весёлые…
Выдержу?!
Приключение началось месяца как два с лишним назад. А ты не заметила начала.
Скажешь, не ты ли, уже и признав, что твои пожелания из числа маловероятных сбываются в какой-то своеобразной манере, всё же загадала для себя в полночь под наступление новолетия того, чего, как считала, как раз для наиполнейшего счастья недостаёт?
Загадала Приключение. Особенное.
Загадала после того, как по твоему желанию, капризно-влюблённому, Миша сумел встретить Новый год с тобой рядом. Для этого ему пришлось обжечься на пожаре.
Новогоднее желание, оно вот о чём было. Что за ситуация будет Приключением, Соня специально не конкретизировала, это должен быть от судьбы сюрприз. Но смысл в том, чтобы она в ней, в ситуации, была бы главной героиней, то есть Соней смелой, просто жутко отважной там, где другие участники – а без наблюдателей в деле Полноты Жизни никак – где другие не решаются. В мечтах вела за собой, подбадривая слабых, сильных воодушевляя. Несогласных со своими гениальными решениями остроумно переубеждая. Она в Приключении самая сообразительная и выносливо-спортивная была бы, обходя препятствия или вынимая себя и спутников из ловушек. Атлетически-акробатической, гибкой, чтобы пролезть и туда, куда спутникам нет пути по причине габаритов. Ещё там – однако не случайно! - предполагалось волшебство и нарушение физзаконов местами. Соня в мечтах всё разгадывала и преодолевала, несгибаемая, самая великолепная, самая любимая, улыбчиво взирающая на зависть противников, презирающая лишения и боль. Она правда верила когда-то, что сможет так, если настанет беда или вызов, верила, что такое испытание необходимо для раскрытия всех её небом подаренных искр.
Вот Приключение тебе и выдано, щедрое, а уж особенное – дальше некуда.
Что за желания ещё сбудутся…
«Но не все сбывались коряво и насмешливо. В день, когда мне пятнадцать исполнилось, я валялась на диване и размышляла ещё о том, что никогда не было у меня настоящих друзей. Что я не особенно добрый и открытый человек, вот и нет их. И тут же вы пришли. Так что некоторые мечты исполнялись лучше и круче, чем я ждала.»
И как же не мечтать, не желать чего-то простого и заковыристого, житейски взвешенного и совсем расплывчатого, глуповатого ли, фэнтезийного! Даже противоестественно это.
Но, ведьмы всех миров, я больше никогда не посчитаю себя злом или неуправляемой силой. Даже если никогда не узнаю, почему всё получалось так.
(Откуда сну взяться, если такая тоска?)
«А в январе я планировала летние каникулы. И на Южностралийский берег, и на наш, северозападноморский, хотелось. Думала: будем, Эгле, с тобой на песке валяться вместе и не вспоминать о времени. Отключим головы от мировых источников разума и скорби. Мечтала о том, как будем мечтать. Эгле, да что же ты? Посмотри, как кругом красиво!»
- Эгле, ты даже не знаешь, как я по тебе скучала… или нет, знаешь. Ничего себе, как встретились, да?
Вот если бы ты проснулась. Такая радость была бы, я не знаю, так хорошо бы. Ничего тогда не жалко. Эгле, ну открой глаза, я так не могу. Как сквозь полиэтилен дышу. Я не могу дышать, пока у тебя не получается. И Мартын не может. Ты не видела, каково ему было.
Так вышло… почему мне кажется, что ты и так всё теперь знаешь? я не предавала тебя. Вообще никак. Я вчера узнала, что меня заставили. Если бы ты вернулась, мы бы всё преодолели. Всё наладилось бы. Даже если трудно, смогли бы.
А я долго думала, что мы с Мартыном вовсе не идём в ту сторону, где ты. Ошибиться ничего не стоило. Теперь знаю, почему Корнея в яму… послали. Ждать меня. Чтобы я как бы после этого не сомневалась, что ты где-то на одном из путей. Но на каком именно – чтобы сомневалась. И Мартыну… знак, что правильно идёт – было видение замка издалека. Но его плата за отсутствие сомнений была – риск. Лезть на деревья на пределе возможностей.
Мне так странно.
Ты почти здесь. Если бы ты только вернулась, мы бы сразу всё-всё разгадали и поняли. Только не бросай нас.
Эгле, я знаю, там с тобой что-то случилось такое что-то… отвратительное. Страшнее, чем со мной. Даже волосы… как будто кто-то – да не кто-то же! – хотел тебя не просто убить, а с грязью смешать, унизить. И нам показать, как это сделано. Но у неё ничего не выйдет, правда? Ты только вернись. Ты лучше всех нас. И не надо уходить, чтобы это доказать.
Вернись. По-другому всё будет. Я знаю, может быть, ты не хочешь возвращаться, потому что… из-за твоей мамы. Мартын мне всё рассказал, как вы жили без меня. И про твою семью. Плохо, что я раньше этого не знала. Моя ложная тактичность, твоя скрытность. Я не могу до сих пор представить, как это, если мама не любит, читала кучу таких историй, но не могу прочувствовать. Мне ведь и не грозит. Эгле, но всё равно ведь нужно жить счастливо? Теперь, когда я всё знаю, я бы так сделала, чтобы тебя перенастроить на счастье.
А я только что придумала, как быть. Моя мама поймёт, она уже давно знает, как ты мне нужна. Ты станешь официально моей сестрой, мама и папа согласятся! И фиг с ним, что уже до совершеннолетия нам мало времени – мы бы стали твоей семьёй, а это на всю жизнь. Твоя мама не любит, а моя любила бы тебя. И тётя Варя. Она же о тебе расспрашивала, почему больше в гости не приходишь, а я… всё врала и врала из последних сил… я… так… скучаю, вернись, вернись!
Истории о душевной силе не помогли. Шептала, всё шептала одними губами, потому что всё это для Эгле, не для них, что в десяти шагах трудятся, но надорвалась, и вот голосом десятилетней давности, детским, осиплым, разболевшимся, повторяла «вернись». Не помогло то, что уже рыдала сегодня всё утро – теперь же по собственному, не от психотропного яда, горю, ревела больно, сладко и безнадёжно, и болевшая голова не могла укачать, замутить отчаяние хоть на время. Яркий мир продолжал покачиваться: песок, вода, время.
- Ну прекрати немедленно. Я потрогала ту белую тряпку и больше не могу снимать у людей боль, понимаешь?
Тива махнула двум остальным, чтобы не подходили.
- Тогда… заморозь меня.
- Вот уж нет. Это не целительный холод, а гадость, которую лучше не пробовать. И думать о ней не надо - мысли и страх её подпитывают… Я о чём. Сонь, разве я не понимаю?
- Как я без неё теперь?
- С этим разбираться будете не раньше, чем настанет конец пути.
- Ты же и не знаешь, что случилось.
- А я узнаю, рано или поздно.
- Ты знала, что её похитили? Что Корней – исполнитель, он её возле подъезда… наверное, усыпил, и привязал к мотоциклу? Знаешь? В новостях было об этом?
- Какого это было число?
- Двадцать второе… апреля.
- А сейчас для вас какое число?
- Третье мая. Для меня...
- Так и думала, что вы давно в пути. Я тоже вошла в портал двадцать второго, но ещё ночью. Значит, раньше, чем вы.
- …не понимаю…
- И не надо. Потом разберёмся, синхронизируем данные. По слову, по минуте. Сейчас мы режем тростник: надо связать, сплести, склеить его до темноты. Пока портал видно, должны перебраться. А твоя сверхзадача - дрыхнуть. Весь путь придётся промерить ногами, болеешь или нет - значит, будешь спать в любую удобную минуту. Не смей тратить себя на слёзы. Нос должен дышать. Мы будем беречь тебя, только помогай в этом.
- Тива. Наверное, ты добрая. Наверное, ты хочешь, чтобы я не смущала их истерикой. Не знаю, как, но ты что-то сделала на Новый год, и стало хорошо, даже тем, кому должно быть плохо. А сейчас убедительно объясняла нам, что такое с Эгле, про то, как она в других измерениях находится, где другие параметры пространства-времени, что отсюда виден один вздох в минуту, а там, наверное, сколько надо, да. Я умею и сама такие сказки сочинять, столько фантастики перечитала. Спасибо, что хочешь помочь. Мы не в доброй сказке. Эгле не вернётся, я знаю. Если можешь, не пытайся больше внушать оптимизм. Мартын, наверное, тоже скоро всё поймёт. Не от меня – сам. Хорошо, если когда плот успеете построить, да? Я и не боюсь ничего больше. Просто не надо со мной, как с ребёнком.
Соня не видела, потому что больно было открывать глаза – Мартын давно стоял над ними, бросив работу, не выдержав. Подошёл неслышно и молчал.
- Хотите правду? Звать Эгле сейчас не нужно, - сказала им Тива, - Можно и дозваться. Я не могу точно знать, где она сейчас, потому что её состояние может определяться множеством причин. Если бы умерла, я так бы и сказала. Но если придёт в себя здесь, представьте себе - можешь, Соня? - будет ей всё время больно и холодно. И если будем блуждать достаточно долго, может от травм, которые есть, умереть уже совсем обычным образом. Стоит донести её до больницы, других вариантов нет. Я знаю, что вы честны с собой. Она может умереть в любой момент. Можем никогда не дойти мы. Попасть куда угодно. В когда угодно. Какие бы усилия ни прикладывали, гарантий никаких, что выживем. Может стать ещё больнее и страшнее, чем уже случилось. Вот и не стоит переживать. Я знаю только один путь – идти назло беде. И ждать, что дома Эгле очнётся. Шансы есть.
…долго, но не постоянно, в краях родных, но далёких, во сне, но в то же время наяву…
- Смотри, Эгле – там облако, как птица!
George Dragon - Under the Mountain
4.
@темы: книга 3, жизнь волшебная
-
-
13.02.2020 в 21:04-
-
14.02.2020 в 02:32