Глава 10
1.
2., нач.
2., прод.
читать дальшеДни совместного проживания были тяжелы, полны душераздирающих сюрпризов. Мир наизнанку!
Наутро Агния вспомнила, что ей надо на работу. То есть вдруг сразу настал день, когда она предъявит своего ребёнка стае. Ибо больше некуда Линду девать, кроме как в салон с собой. Может оно и ничего, но в такой безвкусной одежде! Поэтому сначала отправились в магазин, из которого Агния вскоре уже не чаяла вырваться. Она снова узнала много новых слов. Но это даже не главное: она и представить не могла, какие размеры нужны и как трудно собрать достойный комплект для ребёнка! А обувь!! А собственный взгляд Линды на происходящее и её личные цветовые предпочтения! Вдруг Агния, покрываясь мурашками, вспомнила, что детей по утрам надо кормить обязательно, и потащила Линду в кафе на том же этаже… нежелание девочки есть что-либо Агния так и не связала со вчерашним тортиком. Зверски опаздывая, она тянула Линду за руку и знала, что делает снова что-то не так. Нельзя ей в таком состоянии на работу. И нехорошо, что её видят люди на улице… ведь чувствовала Агния не что иное, а будто бы она, элегантная дама, ведёт за ручку большую куклу, вроде как принуждает себя быть без комплексов и публично играть, подобно трёхлетнему дитяти! В то, во что ей отвратительно притом. До чего неловко… как это глупо, неприлично! Как могут другие исполнять это в порядке вещей и, не уставая и не стесняясь, говорить все положенные вещи детям, ведомым за руку. А отпустить не решалась: неизвестно, что выкинет эта маленькая незнакомка, вдруг у обиженных девочек принято под машину бросаться?!
Всё было точно по логике и стилистике сна.
Линда выворачивалась и всячески кобенилась. У неё было много на это причин, связно изложить которые она не умела, так как привычные сюжеты с мамой не работали, мама не понимала простых слов!
Агния, у которой от стыда шумело в ушах, молчала изо всех сил. Она не раз видела матерей, ошалевших от чад и орущих на них до непотребства в громкости и экспрессии. Она таких всегда презирала. И сейчас могла думать только о том, чтобы тем женщинам не уподобиться. Только не она!
Но о красивом выходе в стиле «успешная женщина и её пусечный аксессуар» можно забыть. Линда, пусть и приодетая, опозорит её в салоне, можно хоть прямо сейчас увольняться.
И Агния приняла такое решение. Оно в тот момент не казалось ей несоответствующим тяжести положения. Она дождётся приезда Белинды, сдаст ей на руки девочку – и умрёт от голода и несправедливости. И пусть всем будет горько и стыдно.
Но, к её изумлению, хозяйка салона, по телефону, как-то особо мило, несмотря на путаные объяснения, вошла в её положение и выдала отгулов на десять дней – ровно за секунду до того, как Агния выдала приготовленную тираду про решительное увольнение. Смерть отменялась, осталось всего ничего: продержаться неделю с хвостиком в своём доме - своей крепости.
Чего только не было. В принципе, Линда не была злостным вредителем и сносно выполняла команды типа переодеться, вымыть руки, умела себя занять. Агния гадала, в чём же подвох. Она боялась от девочкиной лояльности расслабится, и боялась не зря. Линде то ли надоело, что на неё не обращают внимания, то ли она испугалась, что все её бросили… и понеслось! Агнию никто так много и часто не донимал, ни для кого ещё не приходилось, передёргиваясь от банальности собственных слов, объяснять простые вещи. Она слышала, что дети придумывают немыслимо остроумные вопросы, но дождалась только глупых. Она не знала, как отбиться от вовлечения в столь же нелепые игры и детские ритуалы, не желала рассказывать сказки, не желала слушать про подружек Линды. Она мечтала попасть на работу, даже слушать тёточьи сплетни. Она мечтала о взрослой среде.
А Линда тем временем ныла, что все её игрушки остались дома. Но даже если наведаться туда, то всё равно не будет Линде счастья, потому что там нет особенных игрушек, которые бабушка почему-то не любит, не понимает и никогда-низачто не купит!
Эпичен был визит в магазин. Продавщицы отдела игрушек никогда не наблюдали ничего в этом роде. Во-первых, сразу двух гражданок с розовыми волосами. С натурально розовыми. Та, что из целевой группы этой торговой точки, бегала вдоль стендов и, подскакивая, вынимала одну коробку за другой, а если не могла достать, это делала без единого комментария старшая. Девочка балаболила, смеялась, и уносила коробки на кассу. Время от времени раздавалось контрольное нытьё – чтобы никто не подумал, что этот игрушковый экстаз для меньшой гражданки в порядке вещей, ведь она, вообще-то, скромная, но ведь такое чудо, кажется, единственный раз в жизни происходит, да? Консультанту действо показалось странным, и она вынужденно обратилась к старшей розовласке (перед которой остро испытала комплекс недостатка стройности и шика), на что та отреагировала подозрительно смиренной демонстрацией достаточной толщи наличности и банковской карты одновременно.
Такого счастливого ребёнка дошкольного возраста и такого отрешённого удручения поджатых губ у старшей сестры работницы отдела игрушек торгового центра «Фисташка», разумеется, больше никогда не видели. Красавица спохватилась только тогда, когда сообразила прикинуть массу всех этих кукол, домиков, зверей, пазлов, конструкторов, заколок, наклеек, мозаик, фломастеров, шкатулочек и некоей блестко-радужной фигни без названия. Деньги её не беспокоили нисколько.
Эту девушку в магазине ждали ещё несколько лет, но безуспешно.
_________________________
Квартира стала усыпана пластмассовыми детальками, они кололись, когда Агния утром спускала ноги с кровати. Перед сном стряхивала их с покрывала. Но оно того стоило: Линда дни напролёт самозабвенно производила со своими небесного происхождения богатствами непонятные детские сценарии. Иногда Агния из другой комнаты прислушивалась и тоскливо вздыхала: девочкины игры отличались, на её взгляд, глупостью и примитивизмом. Куклы-принцессы вели себя скандалистками и жадинами. Иногда читали вслух детские стихи и дрались за розового коня, самого знатного на королевском дворе.
Когда приходила заказанная на дом еда, Агния зачем-то прикрывала дверь в комнату, где была дочка.
В одно из ранних утр квартиру открыл своим ключом снабжённый договорённостью на это право мужчина. Он улыбался сам себе, крадясь в направлении той комнаты, что побольше, и в предвкушении не обращал даже внимания на странные многочисленные предметы на полу. И у кровати остановился. Было уже светло, чтобы картина сложилась перед его глазами определённо ясно.
- Вот это новость, - сказал он негромко, - Эффектная встреча, и слов не надо, а?
Агния протирала глаза. Надо же, с этими ребёночными треволнениями она совсем потеряла счёт времени. Ну да, он и должен был именно сегодня вернуться. Снова волна земного отрезвления нашла на едва переставшее трепетать море её спокойствия. Линда, как всегда теперь, спала рядом.
- …сколько же детке лет-то… - спросил мужчина самого себя, - сколько ей, утренней заре, на самом деле лет?!
- Шесть! – выступила легко проснувшаяся непосредственная Линда, - Я скоро в школу пойду.
- Благодарю… Здорово меня развела твоя мама. Шесть лет, это, если припомнить арифметику, в некотором роде двадцать четыре года. А в тяжёлых случаях, скажем, двадцать. Но я не собирался иметь дело ни с тяжёлым случаем, ни с двадцатью четырьмя! Мне сладко было баловать деву, едва закончившую школу. Которая не знала… с какой стороны у машины руль. А вот прихожу и вижу, как за время моего отсутствия дева подросла и родила! Ну бл…ин же!
- Блин – нехорошо говорить, мне бабушка сказала! – запротестовала Линда, подскакивая и заворачиваясь в одеяло. Когда как Агния замерла. Вот оно, свершается!
- …знаешь, я искал девушку, которая не поднаторела в бабских заскоках, чистую и светлую. И ничего для неё не пожалел бы. Я же на тебе жениться хотел!
Сам того не зная, он выдал несколько слов, которые помогли Агнии сосредоточиться и переключиться с чувства вины на грань достоинства. С ней так нельзя. Она отвернула одеяло, удобно усаживаясь, обнимая девочку:
- Моя любимая дочка Линда, познакомься. Не нравимся?
Она тряхнула волосами, которые из сонной пакли по волшебству стали нарядной вуалью. Линда, заметив это, в точности повторила движения. Агния весело улыбалась, завораживая жемчугом во рту. Линда уставилась на стоящего подле них мужчину, в точности скопировав позу Агнии.
- Я считал… - он покосился на ребёнка, - практически был уверен, что у тебя первый. Я специально не хотел спрашивать… так чувствовал.
- А я просто не стала тебя разубеждать, - укоризненно пояснила Агния, - Мне понравилось, как ты играл… в меня… в нас.
- Да если бы я знал!!
- Обманули… дурака, - хихикнула Агния, произнеся эту сакраментальность впервые в жизни.
- На! Четыре! Кулака! – радостно подхватила Линда, которой всё равно было, в чём обманули и кого – лишь бы весело.
Теперь они смеялись безнаказанно – колдовским грудным смехом женщина, колокольчиком – девочка. Агния смеялась – и глазами умоляла простить, не принимать к сердцу, пустить по ветру. И стоял тот на одном месте, не могущий принять правды и понять себя: хочет ли он оборвать этот смех, отомстить за поругание чувства, или остаться так вечно, любуясь, оберегая эту радость, смотреть на двух красавиц с такими похожими глазами, в одинаковых пижамах. Розоволосых. И в промежутки между секундами практически верить, будто Линда – его дочь, ведь именно так он и мечтал в недалёком будущем – стоять рядом и видеть радость двух самых дорогих ему созданий.
Потом внезапно наступила тишина. Прильнувшая к руке Агнии Линда нахохлилась птенцом – не веря, что наконец-то это случилось, и мама назвала её любимой дочкой. Агния убирала улыбку медленно, бережно. А потом сказала:
- Сколько есть мне лет и что было раньше - всё моё, каяться не собираюсь. Ты сам виноват в том, что видел только то, что хотел. А теперь возьми в квартире всё, что считаешь своим, и уходи. Нам с Линдой не до тебя.
- Сколько… всё-таки, лет? – спросил мужчина, которого почему-то это всё ещё волновало.
Получив ответ, он ушёл молча, ничего с собой не взяв.
Линда, которая ждала продолжения праздника от новой, вдруг ставшей близкой, мамы, была в недоумении. Её мама, едва закрылась дверь, снова легла на кровать. Она смотрела в потолок, не мигая так долго, что девочка испугалась и заплакала. Но Агнии было всё равно. Только что её жизнь разрушилась. Она думала, что растает от боли и унижения, тех, что не зря боялась уже долгие годы. Или с самого рождения. Шли часы. Линда самостоятельно достала себе еды, поиграла, полистала тяжёлые каталоги картинных галерей, а Агния так и не встала.
- Мама, мама, а можно я тогда погуляю? Обещаю, что не буду уходить со двора.
- Лицемер! – едва слышно прошептала Агния.
- Ма, мам, так можно мне погулять? Я не долго.
- Да, иди, - сообразила, наконец, Агния, что может легко избавиться от источника суеты и спокойно помереть в тишине.
Линда вернулась домой через четыре часа. Уходила ли она со двора – неизвестно.
***
- Ма-ам! Ну хватит грустить. Я подумала и решила показать тебе один секрет, чтобы ты больше не плакала.
Из принесённого заранее ридикюля Линда извлекла немало сокровищ, собранных за всю маленькую жизнь. Наконец, нашла нужное: открытку с видом старинного города, с первого взгляда на которую Агния опознала винтажное издание, объект охоты коллекционеров.
- Красивая, - и она слабой рукой протянула шершавую матовую картинку с полями цвета слоновой кости обратно.
- Да нет, ты ТАМ посмотри! – возмутилась Линда, - Там для меня – ПИСЬМО!
Здравствуй, Линда! Поздравляю тебя с Днём Рождения!
Меня зовут Эгле. Ты меня ещё не знаешь, но мы когда-нибудь встретимся, потому что ты моя младшая сестра. Желаю тебе всего наилучшего и успехов в дружбе и учёбе. До свидания!
- Представляешь, оказывается, у меня есть СЕСТРА!
_________________________________________
Белинда Антеевна отвесила Агнии пощёчину, едва закрыв за собой дверь. Если бы Агния была чуть наблюдательнее, то отметила бы, как бабка тотчас после взрывного отрыва кляла себя за отпуск рук, пусть не вслух, но можно догадаться. Но Агния всецело поглотилась новым впечатлением. Никто и никогда за двадцать восемь лет жизни не бил её. Никто и никогда. И ей хотелось сорвать со стены обои, стать травой, раствориться в эфире… Уж точно было не до того, чтобы анализировать происшедшее. Белинда Антеевна пришла повторно через неделю после того, как забрала Линду. Агнии уже тогда влетело, но лишь на словах. И за тортики, и за игрушки, «на эти деньги нормальные люди нормально питаются два месяца!», и за прогулки Линды без присмотра, о которых узнала от соседей. За сорванный режим. За уроки скрипочки, что ушли коту под хвост. За дорогую нарядную одежду, к которой Линде нежелательно привыкать. И особенно за то, что по телефону Агния врала, как всё хорошо и распрекрасно у неё с Линдой. (А делала так из оскорблённой гордости. И ещё – понимая, что Белинда, в случае чего, на помощь не сможет примчаться из своего круиза).
- Ой, ёлки драные, вставай, несчастье!! Видишь, нет ли – это я не тебя, себя отхлестала. Да встань, не собираюсь убивать… Я сама виновата, старая дурында… любоф себе удумала… последние мозги про... пролюбила, решила, что розовласка стала человеком! Ребёнка доверила… гореть мне в аду, старой развратнице.
- Что с ней?!! – возопила Агния. Такую реакцию Белинда может выдать только в случае трагедии.
А та мгновенно утихомирилась и знакомым презрительным глазом смерила подскочившую на ноги Агнию.
- «Чо с ней»… Поехали со мной прямо сейчас – и сама лично, глядя ей в глаза, скажешь, что она тебе не нужна и ты её к себе никогда не заберёшь. Мне она не верит.
- Нни… почему?! Я не хочу! Не поеду! Мне некогда!
- Да? А то, что ребёнок неделю ревёт и психует, едва не головой об стену, тебе, я знаю, до высокой люстры, но мне-то – нет, и я тебя на аркане приволоку, потому что я без выбора! Не уколы же ей делать? Обувайся, пока терпение моё не лопнуло, а то потащу босой.
Вместо того чтобы оперативно собраться, Агния села под вешалкой, обмякла. Она растерялась. Едва собрав себя за неделю, она снова готова потерять самоощущение. Но бабка не исчезала, как дым, и ей было безразлично состояние Агнии.
- Не представляю, как ты это сделала. Теперь для неё бабушка – «злая, жадная и глупая», а мама «любит, добрая и красивая». Не ждала я, что Линдку так легко купить. Да, я на такие игрушки ни в жисть бы не разорилась, мы и в магазин тот ни разу ни ногой. Зато питание, витамины, книжки и музыка. А ещё раньше – кучу денег на логопеда потратила и на массаж, осанку править. Не знала? Я хотела видеть её умной, воспитанной, чтобы с этих лет понимала, чего стоят деньги, а ты… одним махом – весь труд… да чтоб тебя. Но меня казнить надо. Ведь Линда – один к одному как ты, её же надо держать крепче, чем другого ребёнка! Эти проклятые гены…
Сказать в лицо правду Агния не смогла. Что она говорила тогда Линде и как объяснила себе свои действия (трудно назвать их решением или хотя бы попыткой сделать что-то здраво) – сейчас уже не смогла бы воспроизвести. Память о тех днях тоже была стыдной. Назло бабке? Вообразила (буквально на минуту; хватило бы и того), что может быть матерью? Или просто… так хотела, чтобы её срочно оставили в покое, что подписала бы договор о продаже души, не читая?
Линда ликовала, прыгала и собирала вещи. Белинда молчала, сидя на диване и комкая край юбки, постарев за минуту на десять лет. Она думала, что как только за обеими закроется дверь, жить станет незачем - не для кого.
Но «старый джентльмен» в тот же день обманул её ожидания, и вместо того, чтобы исчезнуть из жизни Белинды, как корабль за горизонтом, обменял свои руку и сердце на её.
3.