Глава 9
1.
2.
3.
4. Нескладушка
читать дальше- А знаешь, что эта девушка делает, когда дома одна остаётся?
- Знааю! - улыбнулась Соня, - Как будущий врач, она проводит наблюдения за… за всеми нами. А когда одна, то всё увиденное записывает. Так я то же самое делаю.
- Ии, нет! Она – ЧИТАЕТ!
Обсуждаемая девушка сидела рядом с ними.
- Что же она читает, та, о которой ты говоришь? – поинтересовалась Соня, подмигивая Эгле.
- Думал, должна бы философию какую-нибудь. Или о Полувремени, ведь смелая она… очень. Я почитал на ночь две странички (знакомый откуда-то притащил) – заснуть не мог, отдал нафиг. Но Эгле говорит мне: фантастику неси. Я и приношу. В день по книжке.
- Что делать, библиотеки не работают, книжные закрыты, - объяснила Эгле, - Дома уже… всё. Прочитала.
И свет могу включать во всей квартире, когда ночью одна, добавила Эгле про себя.
Само собой, Соня встречалась с ними почти каждый день. Иначе точно сошла бы с ума. Обидно, что потом всё забудется, так как в отрыве от будничных дел друзья раскрывались по-новому. Стало особенно много чумовых идей, перлов юмора и ещё - откровенности.
Если удавалось собраться пораньше, они втроём ходили по городу, который оказался намного больше, чем Соне представлялось. «Вы знайте. Опасности в Полувремя реально есть, все в курсе. Но тайны Полувремени и свобода Полувремени – это святое. Это больше, чем обыденные законы жизни. Полувремя упускают только трусы и дураки, а остальные получают награду», вот как заявил Мартын. И водил девчонок на особые экскурсии. Заброшенные заводы на окраине, которая вдруг как под лупой приблизилась к коттеджному району, полузасыпанные (и потому недалеко ведущие) подземные ходы времён местной войны почти вековой давности, места, где городские улицы становятся деревенскими. Озерца, спрятанные в зарослях парков так, что можно пройти в десяти шагах и не увидеть, рунные валуны (выкопанные во время строительств и украшавшие теперь детские площадки были известны, но эти лежали здесь точно с тех пор, как их приволок ледник) и много, много интересностей. Причём одни места Мартын знал всегда, другие открывались ему заново в Полувремя.
Я здесь всю жизнь, гордо говорил Мартын, и всегда отвоёвывал право ходить где хочу, начиная с соплячества.
Соня пообещала своим слишком далеко и надолго не ходить. Как только появлялся намёк на потемнение неба, возвращались в коттедж для посиделок. Да и очень уж на улице становилось неуютно часов с трёх после полудня. Ближе к вечеру отвозили Эгле и Мартына по домам через весь город - Лев разжился запасом бензина и не считал нужным экономить.
Соня ползала на карачках, время от времени ссыпая в стоящий рядом рюкзак добычу – маленькие призмочки. Среди осколков битых окон на полу пустующей лаборатории неизвестной организации они выделялись игрой зайчиков. Вчера были колбочки и другие склянки из другого похожего места, маленькие, хорошенькие. Для не-химика бесполезные. Соне вообще теперь везло на стеклянные изделия. Были и песочные часы просто под ногами на одной из центральных улица, и бинокль, и сувенирный куб с объёмной лазерной гравировкой в стекле - изображение никто не мог распознать, о чём долго и весело спорили. И другие вещи. Наиболее любопытные образчики выпрашивал дядя, чтобы показать работающим у него мастерам.
- Был у меня в жизни один прикол полувремённый, - промолвил Мартын, разгребая стекло ногой. Он стоял с биноклем у оконного проёма и наблюдал с высоты второго этажа за пустынной улочкой, где не было ни одного жилого здания и весь почти докрошился асфальт.
Бумаг, документов, табличек, проясняющих, что же было здесь раньше, они не обнаружили.
- Только один? – поинтересовалась Соня.
- Не, много было, но обычные, как у всех. А этот какой-то мутный. Эгле, рассказать? -
- Видно, что хочешь рассказать, так что – слушаем.
- Я был в первом классе… уже смешно? Такие же типа каникулы. Мы, с компанией, тогда фильмов насмотрелись, и захотели повторить. Да-а, прохожим было стрёмно, как помню: представьте, что на вас бежит толпа мелких, которые не видят вас в упор, и пинают мячик. Это мы хотели трюки изобразить, как в уличном футболе из кина, но ничего не умели. Просто пасовали друг другу через проезжую и, ну, орали, придурки. Всё равно нас никто не остановит, туман, морд не видно. И машин, как сейчас, почти нет. Другие незнакомые пацаны к нам тоже присоединялись! Круто было, очень, с цепи сорваться.
- Угумм, - согласилась Соня, - А ты, Эгле, можешь порадоваться такому времяпрепровождению?
- Теоретически, - ответила Эгле, - За кого-то. А потом кто-то окно разбил, нет?
- Точно. Один придурок.
- И он убежал, и кого-то вместо него поймали? – подключилась к гаданию Соня.
- Хм, а почему ты обо мне сразу плохо думаешь?
- Не плохо – но в семь лет бывает и так.
- Значит, мы там все собрались ненормальные. Встали под окном, которое я разбил (на втором этаже), и мне они, такие, как бы сочувствуют – брешут, что любого прохожего ни за что можно загрести в тюрьму до конца Полувремени, независимо от возраста. Никто же не узнает, что это был милицейский произвол. А уж за разбитое окно…
- Смертная казнь первоклассника, - хихикнула Соня.
- Типа, да, а это мой мяч был, и я его подписал ручкой зачем-то… Имя и адрес, короче.
Когда девушки отсмеялись, он продолжил:
- Я сказал: братцы, вы бегите, я сам за всё отвечу…
Мартын снова переждал их приступ смеха, который радовал, устраивал его…
- Поднялся наверх, чтобы выпросить мяч обратно. В крайнем случае, мне интересно было в тюрьме немного посидеть. День, два, а потом чтобы мама забрала.
- Ну это лирика, а что в квартире? - перебила Соня.
Мартын обернулся к Эгле:
- Открывает дверь мне… некто… и говорит…
- Кто – некто? Привидение?
- Нет, Эгле. Мужик такой… головой в потолок…
Соня и Эгле переглянулись и одновременно решили не выспрашивать.
- … и держит мой мяч.
Мартын показал, как тот держал, положив на ладонь отломок бетона.
- Низкие потолки? – не выдержала Соня.
- Потолки хорошие… Это не в квартире, здесь было. Я сюда поднялся. Точнее, в вестибюль, где мы прошли.
- А…
- Я именно это окошечко разбил.
- Ты точно помнишь, что это? – зачем-то усомнилась Эгле, - Вы так далеко от дома убежали?
- Да. Здесь, точно. Только по-другому было, без разрухи, и по улице – свет, движуха какая-то. Не, может, стеклили и били потом ещё сто раз, но я поучаствовал точно.
- Ну… хорошо. А что значит "головой в потолок"?
- Чел метра четыре ростом.
- Атлантид, - догадалась Эгле, - Тогда всё в порядке.
- Какой там атлантид – полный атлант! – горячо возразил Мартын, и швырнул кусок бетона в жутко загремевшую жесть козырька входа, - Но он сказал одну фразу, слушайте, дословно: «Ты, Мартын, конечно, разгильдяй, пишешь с «а-шы-пы-ки-мы» и долго ещё будешь шутом гороховым, но однажды спасёшь этот город, а то и весь мир, поэтому держи мяч, дуй домой». Вот. Как вам?
Не дождавшись немедленной реакции, Мартын закончил:
- Я его харю на всю жизнь запомнил – худая, как череп, носяра крючком, волосы белые и длинные.
- Одет в чёрную мантию? – невинным голосом предположила Соня.
- Ага, почти. В чёрное пальто, чёрные джинсы…
- А на ногах – белые-белые кеды…
- Смейтесь, смейтесь! После Полувремени к нам пришёл ещё какой-то незнамый и сказал, что я его (!) окно разбил, требовал заплатить. А я даже не помнил, что разбил что-то, и «атлантида» не помнил. Но папа не потребовал доказательств, а тупо деньги отдал. А меня выпорол – типа, «знает, на что сын способен». Теперь всё. Больше я ни того, ни другого гада не видел.
_________________________________________
Так как Сонин ноутбук временно снова работал, по возвращении они забавы ради сделали фоторобот беловолосого незнакомца (второй оказался для памяти Мартына незначительным). Распечатали в нескольких экземплярах, и каждый взял по одному себе, и ещё несколько, с пояснительными записками, спрятали в доме. Но после этих мероприятий Соня заявила Мартыну:
- Мне нравится твоя выдумка. Несуразностей много, но они композиционно грамотно расставлены. Зачот.
5.
1.
2.
3.
4. Нескладушка
читать дальше- А знаешь, что эта девушка делает, когда дома одна остаётся?
- Знааю! - улыбнулась Соня, - Как будущий врач, она проводит наблюдения за… за всеми нами. А когда одна, то всё увиденное записывает. Так я то же самое делаю.
- Ии, нет! Она – ЧИТАЕТ!
Обсуждаемая девушка сидела рядом с ними.
- Что же она читает, та, о которой ты говоришь? – поинтересовалась Соня, подмигивая Эгле.
- Думал, должна бы философию какую-нибудь. Или о Полувремени, ведь смелая она… очень. Я почитал на ночь две странички (знакомый откуда-то притащил) – заснуть не мог, отдал нафиг. Но Эгле говорит мне: фантастику неси. Я и приношу. В день по книжке.
- Что делать, библиотеки не работают, книжные закрыты, - объяснила Эгле, - Дома уже… всё. Прочитала.
И свет могу включать во всей квартире, когда ночью одна, добавила Эгле про себя.
Само собой, Соня встречалась с ними почти каждый день. Иначе точно сошла бы с ума. Обидно, что потом всё забудется, так как в отрыве от будничных дел друзья раскрывались по-новому. Стало особенно много чумовых идей, перлов юмора и ещё - откровенности.
Если удавалось собраться пораньше, они втроём ходили по городу, который оказался намного больше, чем Соне представлялось. «Вы знайте. Опасности в Полувремя реально есть, все в курсе. Но тайны Полувремени и свобода Полувремени – это святое. Это больше, чем обыденные законы жизни. Полувремя упускают только трусы и дураки, а остальные получают награду», вот как заявил Мартын. И водил девчонок на особые экскурсии. Заброшенные заводы на окраине, которая вдруг как под лупой приблизилась к коттеджному району, полузасыпанные (и потому недалеко ведущие) подземные ходы времён местной войны почти вековой давности, места, где городские улицы становятся деревенскими. Озерца, спрятанные в зарослях парков так, что можно пройти в десяти шагах и не увидеть, рунные валуны (выкопанные во время строительств и украшавшие теперь детские площадки были известны, но эти лежали здесь точно с тех пор, как их приволок ледник) и много, много интересностей. Причём одни места Мартын знал всегда, другие открывались ему заново в Полувремя.
Я здесь всю жизнь, гордо говорил Мартын, и всегда отвоёвывал право ходить где хочу, начиная с соплячества.
Соня пообещала своим слишком далеко и надолго не ходить. Как только появлялся намёк на потемнение неба, возвращались в коттедж для посиделок. Да и очень уж на улице становилось неуютно часов с трёх после полудня. Ближе к вечеру отвозили Эгле и Мартына по домам через весь город - Лев разжился запасом бензина и не считал нужным экономить.
Соня ползала на карачках, время от времени ссыпая в стоящий рядом рюкзак добычу – маленькие призмочки. Среди осколков битых окон на полу пустующей лаборатории неизвестной организации они выделялись игрой зайчиков. Вчера были колбочки и другие склянки из другого похожего места, маленькие, хорошенькие. Для не-химика бесполезные. Соне вообще теперь везло на стеклянные изделия. Были и песочные часы просто под ногами на одной из центральных улица, и бинокль, и сувенирный куб с объёмной лазерной гравировкой в стекле - изображение никто не мог распознать, о чём долго и весело спорили. И другие вещи. Наиболее любопытные образчики выпрашивал дядя, чтобы показать работающим у него мастерам.
- Был у меня в жизни один прикол полувремённый, - промолвил Мартын, разгребая стекло ногой. Он стоял с биноклем у оконного проёма и наблюдал с высоты второго этажа за пустынной улочкой, где не было ни одного жилого здания и весь почти докрошился асфальт.
Бумаг, документов, табличек, проясняющих, что же было здесь раньше, они не обнаружили.
- Только один? – поинтересовалась Соня.
- Не, много было, но обычные, как у всех. А этот какой-то мутный. Эгле, рассказать? -
- Видно, что хочешь рассказать, так что – слушаем.
- Я был в первом классе… уже смешно? Такие же типа каникулы. Мы, с компанией, тогда фильмов насмотрелись, и захотели повторить. Да-а, прохожим было стрёмно, как помню: представьте, что на вас бежит толпа мелких, которые не видят вас в упор, и пинают мячик. Это мы хотели трюки изобразить, как в уличном футболе из кина, но ничего не умели. Просто пасовали друг другу через проезжую и, ну, орали, придурки. Всё равно нас никто не остановит, туман, морд не видно. И машин, как сейчас, почти нет. Другие незнакомые пацаны к нам тоже присоединялись! Круто было, очень, с цепи сорваться.
- Угумм, - согласилась Соня, - А ты, Эгле, можешь порадоваться такому времяпрепровождению?
- Теоретически, - ответила Эгле, - За кого-то. А потом кто-то окно разбил, нет?
- Точно. Один придурок.
- И он убежал, и кого-то вместо него поймали? – подключилась к гаданию Соня.
- Хм, а почему ты обо мне сразу плохо думаешь?
- Не плохо – но в семь лет бывает и так.
- Значит, мы там все собрались ненормальные. Встали под окном, которое я разбил (на втором этаже), и мне они, такие, как бы сочувствуют – брешут, что любого прохожего ни за что можно загрести в тюрьму до конца Полувремени, независимо от возраста. Никто же не узнает, что это был милицейский произвол. А уж за разбитое окно…
- Смертная казнь первоклассника, - хихикнула Соня.
- Типа, да, а это мой мяч был, и я его подписал ручкой зачем-то… Имя и адрес, короче.
Когда девушки отсмеялись, он продолжил:
- Я сказал: братцы, вы бегите, я сам за всё отвечу…
Мартын снова переждал их приступ смеха, который радовал, устраивал его…
- Поднялся наверх, чтобы выпросить мяч обратно. В крайнем случае, мне интересно было в тюрьме немного посидеть. День, два, а потом чтобы мама забрала.
- Ну это лирика, а что в квартире? - перебила Соня.
Мартын обернулся к Эгле:
- Открывает дверь мне… некто… и говорит…
- Кто – некто? Привидение?
- Нет, Эгле. Мужик такой… головой в потолок…
Соня и Эгле переглянулись и одновременно решили не выспрашивать.
- … и держит мой мяч.
Мартын показал, как тот держал, положив на ладонь отломок бетона.
- Низкие потолки? – не выдержала Соня.
- Потолки хорошие… Это не в квартире, здесь было. Я сюда поднялся. Точнее, в вестибюль, где мы прошли.
- А…
- Я именно это окошечко разбил.
- Ты точно помнишь, что это? – зачем-то усомнилась Эгле, - Вы так далеко от дома убежали?
- Да. Здесь, точно. Только по-другому было, без разрухи, и по улице – свет, движуха какая-то. Не, может, стеклили и били потом ещё сто раз, но я поучаствовал точно.
- Ну… хорошо. А что значит "головой в потолок"?
- Чел метра четыре ростом.
- Атлантид, - догадалась Эгле, - Тогда всё в порядке.
- Какой там атлантид – полный атлант! – горячо возразил Мартын, и швырнул кусок бетона в жутко загремевшую жесть козырька входа, - Но он сказал одну фразу, слушайте, дословно: «Ты, Мартын, конечно, разгильдяй, пишешь с «а-шы-пы-ки-мы» и долго ещё будешь шутом гороховым, но однажды спасёшь этот город, а то и весь мир, поэтому держи мяч, дуй домой». Вот. Как вам?
Не дождавшись немедленной реакции, Мартын закончил:
- Я его харю на всю жизнь запомнил – худая, как череп, носяра крючком, волосы белые и длинные.
- Одет в чёрную мантию? – невинным голосом предположила Соня.
- Ага, почти. В чёрное пальто, чёрные джинсы…
- А на ногах – белые-белые кеды…
- Смейтесь, смейтесь! После Полувремени к нам пришёл ещё какой-то незнамый и сказал, что я его (!) окно разбил, требовал заплатить. А я даже не помнил, что разбил что-то, и «атлантида» не помнил. Но папа не потребовал доказательств, а тупо деньги отдал. А меня выпорол – типа, «знает, на что сын способен». Теперь всё. Больше я ни того, ни другого гада не видел.
_________________________________________
Так как Сонин ноутбук временно снова работал, по возвращении они забавы ради сделали фоторобот беловолосого незнакомца (второй оказался для памяти Мартына незначительным). Распечатали в нескольких экземплярах, и каждый взял по одному себе, и ещё несколько, с пояснительными записками, спрятали в доме. Но после этих мероприятий Соня заявила Мартыну:
- Мне нравится твоя выдумка. Несуразностей много, но они композиционно грамотно расставлены. Зачот.
5.
@темы: книга 1, сны лесошишья, жизнь волшебная