Глава 6
1., нач. и 1., прод.
2.
3., нач.
3., прод.
читать дальше
И свершилось. Не с мелкими, а с Соней… она тоже стала другая. Странно себя вела. Предупредительно что ли, совершенно явно не желая лишний раз попадаться на глаза всем им, своим родным. Будто с большим опозданием решила считать их дом чужим. Забывая обычные привычки в их семье и распорядок. А ещё она пару раз натыкалась на стены. И вот, когда кошки в очередной раз подрались, Соня бросила вдруг книгу и рванулась их разнимать!
Все знают, что этого делать не надо: у кошек такой обычай, в неделю раз повыяснять, которая главнее, размяться, а потом снова нежно друг дружку уважать. И, несмотря на душераздирающие вопли и летящие в воздух белые и рыжие пушинки, максимальный урон битвы всегда ограничивался царапиной возле дежурного носа, никогда не возле глаза. Правду сказать, и эти драки стали подозрительно частыми, и после них кошки как-то долго рычали из-за углов; это, конечно, невротизация и вообще тягостная обстановка в доме.
Сонина попытка окончилась серьёзно прокушенной рукой: в пылу битвы кошки наказывают «третьего-лишнего» не раздумывая. Соня стряхнула бестию, зажала руку и, отступив, беспомощно обернулась на крик Наргизы. Опять это знакомое выражение, как было у папы – проснулась и поняла, что натворила. Сонины глаза переполнились злостью, а Наргиза вдруг поняла: всё пропало. Нет ей прощения, не уследила, не предупредила. Не важно, что всё произошло слишком быстро. Она молча побежала за аптечкой. Сначала спасти Соню, а потом и думать, как ответ держать.
- Не надо, я сама виновата, - сквозь зубы проговорила Соня на попытки перевязать её, - Я просто сдурела.
- Сонь, тебе плохо, больно?!
- Забей! Забудь! Я помню, что дядя Лев пообещал насчёт кошек. Укус никому не покажу, обещаю, что буду ходить только с длинным рукавом. Я виновата.
Но Наргизе всё равно мерещилось, что Соня зла на неё. И даже за что-то ненавидит.
У Наргизы были свои соображения насчёт того, почему Соня ходит сама не своя. Но даже думать о таких соображениях она стеснялась. И не хотела, чтобы они оказались правдой.
____________________________
- Тётя… то есть, Даника! Ну посмотрите! Даня снял майку и где-то бросил. Ему сандалии большеваты, он их всё время теряет. А Павлина без конца спрашивает, "когда мама придёт" да "что мне мама подарит". Вы хоть поговорите с ними, вы же не заняты… сейчас?
И Даника, чтобы показать занудной девчонке, что она отличная мать, отправилась делать одолжение:
- По головке, что ли, вас погладить? А то говорят, вы сиротки, маек вам никто не покупает, вот я пойду и все майки скуплю...
- Мама, ты... так вкууузно пахнешь! Как цвечатые пирозы!
- Мам, а там под кухней та-акой зук! Пойдём, показук!
Когда детям Даники особенно хотелось внимания, они осознанно переходили на более примитивную речь. Увы, мама не видела разницы.
- Какой ещё звук?
- Не звук, а зжууук!
- Нет уж, я жуков боюсь, так что отлепитесь от меня, поиграйте, что ли? Я же думаю!
К её досаде, дочка не спешила отлепляться.
Потом Даника увидела, что входит её муж, и непроизвольно передёрнулась.
Наргиза поспешила уйти, так как это обычно означало «семейный скандал». Наргиза понятия не имела, какие ужасы взаимной ненависти бывают между жёнами и мужьями, но тихие, беспомощные выговоры Яна Данике вызывали у неё мерзкую оторопь, если случалось нечаянно услышать.
Говорил Ян, в сущности, снова о том же: что стоило бы Данике совсем чуть меньше ходить по магазинам, салонам красоты, не тянуть его в рестораны... да, он помнит, что она почти на десять лет его моложе, и что трудно после всего, что они пережили, приковать себя к дому, разве он деспот?
Даника надувала дрожащие губы и отворачивалась.
______________________________________
«Мне надо взрослеть. Я получила то, о чём мечтала – немного беззаботного детства в любящей семье. Теперь пора перестать быть ребёнком и начать уже разбираться в том, что происходит вокруг». Примерно так Наргиза всё чаще рассуждала.
Самой большой загадкой для неё была родная сестра. Считалось, что они родились в один день (скорее всего в декабре), кто из них первой – неизвестно. Но Наргиза всегда воспринимала Нилуфар старшей. Лет на пять.
Наргиза слишком смутно помнила её по детдому, когда они были так малы, что не понимали даже, чем «сестра» отличается от других девочек. Они стали знакомы всего два года назад. С Василисой – чуть раньше. Василиса тогда передвигалась в коляске, но от мамы точно знала и верила, что обязательно будет ходить, как и все. Наргиза была свидетельницей того, как Вася учится ходить. Они подружились сразу - было и до сих пор оставалось чувство, что именно Василиса, а не Нилуфар и есть разлучённая и вновь найденная сестра! И Нилуфар тогда была уже; она тоже поддерживала Василису, но иначе. Через понятия спортивной злости, преодоления через боль. От неё нельзя было услышать обыкновенные мягкие слова. И она никогда не шутила. И ведь могла убедить, что правильно – только так, а иная тактика – суть сопли и регресс.
Всегда казалось, что день и ночь цементирует что-то внутри себя, и что никакие приложенные усилия не кажутся ей достаточными для того, чтобы соответствовать таинственному идеалу. Тратила время так рачительно, что о детском общении просто не могло быть речи. Единственно, семья и для неё - такой же великий, когда-то недосягаемый дар. И поэтому она заняла для себя роль… охранительницы. Воина на страже этой семьи. Это она готова была сделать для своих невозможное, но и следила за исполнением всякой рутины. Это она первая контролировала время запланированных событий и не разрешала не успевать – в прямом и переносном смыслах – никому, даже и маме с папой. Но за других не делала отдельные принципиальные вещи, вроде уроков, ибо воистину, можно ли без труда присвоить знания?
С ней нельзя было говорить, но только вести переговоры.
К счастью, появилась Соня, не разделяющая крайних взглядов на человеческое совершенство, умеющая контактировать с Нилуфар с пофигистичным достоинством. Сразу учиться стало легче – Соня с удовольствием разъяснит!
А теперь – не разъясняет. Устала, наконец, от сестёр.
Наргизе было стыдно, что она боится Нилуфар. Любит – но опасается чего-то в ней, а какой может быть любовь там, где есть страх?
конец главы 6
глава 7
1., нач. и 1., прод.
2.
3., нач.
3., прод.
читать дальше
И свершилось. Не с мелкими, а с Соней… она тоже стала другая. Странно себя вела. Предупредительно что ли, совершенно явно не желая лишний раз попадаться на глаза всем им, своим родным. Будто с большим опозданием решила считать их дом чужим. Забывая обычные привычки в их семье и распорядок. А ещё она пару раз натыкалась на стены. И вот, когда кошки в очередной раз подрались, Соня бросила вдруг книгу и рванулась их разнимать!
Все знают, что этого делать не надо: у кошек такой обычай, в неделю раз повыяснять, которая главнее, размяться, а потом снова нежно друг дружку уважать. И, несмотря на душераздирающие вопли и летящие в воздух белые и рыжие пушинки, максимальный урон битвы всегда ограничивался царапиной возле дежурного носа, никогда не возле глаза. Правду сказать, и эти драки стали подозрительно частыми, и после них кошки как-то долго рычали из-за углов; это, конечно, невротизация и вообще тягостная обстановка в доме.
Сонина попытка окончилась серьёзно прокушенной рукой: в пылу битвы кошки наказывают «третьего-лишнего» не раздумывая. Соня стряхнула бестию, зажала руку и, отступив, беспомощно обернулась на крик Наргизы. Опять это знакомое выражение, как было у папы – проснулась и поняла, что натворила. Сонины глаза переполнились злостью, а Наргиза вдруг поняла: всё пропало. Нет ей прощения, не уследила, не предупредила. Не важно, что всё произошло слишком быстро. Она молча побежала за аптечкой. Сначала спасти Соню, а потом и думать, как ответ держать.
- Не надо, я сама виновата, - сквозь зубы проговорила Соня на попытки перевязать её, - Я просто сдурела.
- Сонь, тебе плохо, больно?!
- Забей! Забудь! Я помню, что дядя Лев пообещал насчёт кошек. Укус никому не покажу, обещаю, что буду ходить только с длинным рукавом. Я виновата.
Но Наргизе всё равно мерещилось, что Соня зла на неё. И даже за что-то ненавидит.
У Наргизы были свои соображения насчёт того, почему Соня ходит сама не своя. Но даже думать о таких соображениях она стеснялась. И не хотела, чтобы они оказались правдой.
____________________________
- Тётя… то есть, Даника! Ну посмотрите! Даня снял майку и где-то бросил. Ему сандалии большеваты, он их всё время теряет. А Павлина без конца спрашивает, "когда мама придёт" да "что мне мама подарит". Вы хоть поговорите с ними, вы же не заняты… сейчас?
И Даника, чтобы показать занудной девчонке, что она отличная мать, отправилась делать одолжение:
- По головке, что ли, вас погладить? А то говорят, вы сиротки, маек вам никто не покупает, вот я пойду и все майки скуплю...
- Мама, ты... так вкууузно пахнешь! Как цвечатые пирозы!
- Мам, а там под кухней та-акой зук! Пойдём, показук!
Когда детям Даники особенно хотелось внимания, они осознанно переходили на более примитивную речь. Увы, мама не видела разницы.
- Какой ещё звук?
- Не звук, а зжууук!
- Нет уж, я жуков боюсь, так что отлепитесь от меня, поиграйте, что ли? Я же думаю!
К её досаде, дочка не спешила отлепляться.
Потом Даника увидела, что входит её муж, и непроизвольно передёрнулась.
Наргиза поспешила уйти, так как это обычно означало «семейный скандал». Наргиза понятия не имела, какие ужасы взаимной ненависти бывают между жёнами и мужьями, но тихие, беспомощные выговоры Яна Данике вызывали у неё мерзкую оторопь, если случалось нечаянно услышать.
Говорил Ян, в сущности, снова о том же: что стоило бы Данике совсем чуть меньше ходить по магазинам, салонам красоты, не тянуть его в рестораны... да, он помнит, что она почти на десять лет его моложе, и что трудно после всего, что они пережили, приковать себя к дому, разве он деспот?
Даника надувала дрожащие губы и отворачивалась.
______________________________________
«Мне надо взрослеть. Я получила то, о чём мечтала – немного беззаботного детства в любящей семье. Теперь пора перестать быть ребёнком и начать уже разбираться в том, что происходит вокруг». Примерно так Наргиза всё чаще рассуждала.
Самой большой загадкой для неё была родная сестра. Считалось, что они родились в один день (скорее всего в декабре), кто из них первой – неизвестно. Но Наргиза всегда воспринимала Нилуфар старшей. Лет на пять.
Наргиза слишком смутно помнила её по детдому, когда они были так малы, что не понимали даже, чем «сестра» отличается от других девочек. Они стали знакомы всего два года назад. С Василисой – чуть раньше. Василиса тогда передвигалась в коляске, но от мамы точно знала и верила, что обязательно будет ходить, как и все. Наргиза была свидетельницей того, как Вася учится ходить. Они подружились сразу - было и до сих пор оставалось чувство, что именно Василиса, а не Нилуфар и есть разлучённая и вновь найденная сестра! И Нилуфар тогда была уже; она тоже поддерживала Василису, но иначе. Через понятия спортивной злости, преодоления через боль. От неё нельзя было услышать обыкновенные мягкие слова. И она никогда не шутила. И ведь могла убедить, что правильно – только так, а иная тактика – суть сопли и регресс.
Всегда казалось, что день и ночь цементирует что-то внутри себя, и что никакие приложенные усилия не кажутся ей достаточными для того, чтобы соответствовать таинственному идеалу. Тратила время так рачительно, что о детском общении просто не могло быть речи. Единственно, семья и для неё - такой же великий, когда-то недосягаемый дар. И поэтому она заняла для себя роль… охранительницы. Воина на страже этой семьи. Это она готова была сделать для своих невозможное, но и следила за исполнением всякой рутины. Это она первая контролировала время запланированных событий и не разрешала не успевать – в прямом и переносном смыслах – никому, даже и маме с папой. Но за других не делала отдельные принципиальные вещи, вроде уроков, ибо воистину, можно ли без труда присвоить знания?
С ней нельзя было говорить, но только вести переговоры.
К счастью, появилась Соня, не разделяющая крайних взглядов на человеческое совершенство, умеющая контактировать с Нилуфар с пофигистичным достоинством. Сразу учиться стало легче – Соня с удовольствием разъяснит!
А теперь – не разъясняет. Устала, наконец, от сестёр.
Наргизе было стыдно, что она боится Нилуфар. Любит – но опасается чего-то в ней, а какой может быть любовь там, где есть страх?
конец главы 6
глава 7
@темы: книга 2, жизнь волшебная, вихрь над городом
-
-
05.06.2019 в 13:13-
-
06.06.2019 в 00:54Задеты "вихрем" буквально все в городе и, может, ближайших окрестностях, я просто показала это на примере одной семьи. У людей надрывы по слабым местам.